Старина четвероног - Джеймс Смит

Легко удостовериться, что я просил капитана Ханта, если он в результате принятых мною мер найдет во французских водах еще одного целаканта, передать его французским властям.

Я не считаю, что рыба, находящаяся сейчас у меня, принадлежит лично мне или какой-нибудь одной стране, целакант представляет собой достояние мировой науки. Я уже сообщил Южноафриканскому совету научных и промышленных исследований, что целаканта следует передать для изучения международной группе ученых-специалистов. Сейчас мы обсуждаем, как это организовать. Ученым Франции будут предоставлены те же возможности, что и ученым других стран. Соответствующее извещение будет напечатано в журнале «Нейчер» (Лондон) в номере от 28 февраля».

В начале марта 1953 года я составил письмо, в котором просил у правительства Франции разрешения вести ихтиологические исследования во французских водах[19]. Все прочие государства, владеющие колониями в Африке, дали нам такое разрешение. Разумеется, время играло не последнюю роль, и меня очень встревожило, что лишь в мае того же года пришел ответ с просьбой направить дополнительные разъяснения.

Надеясь, что Милло может чем-нибудь помочь, я писал ему 8 мая 1953 года:

«…Прилагаю копию рапорта о ядах и взрывчатке, которые мы предполагаем применять. Лично Вас хочу еще раз заверить, что мы соблюдаем предельную осторожность в использовании этих средств. Мы не только стараемся причинить минимальный вред природной фауне, но и помним, что применение таких средств может произвести нежелательное впечатление на местных жителей. Мы объясняем им, что неумелое использование этих средств, особенно взрывчатки, может привести к большим несчастьям.

Такие методы лова запрещены не только в Ваших водах, и если другие правительства тем не менее дают нам на них разрешение, то лишь потому, что знают, как осторожно мы их используем. Пока мы ни разу не дали повода пожалеть об оказанном нам доверии, и я не сомневаюсь, что повсюду, где мы работали, нам и впредь будут идти навстречу.

В вопросе о целаканте мне хочется подчеркнуть, что мы отнюдь не замышляем соперничать с Вами или Вашей нацией. Ничего подобного, просто я считаю, что нужно приложить все силы, чтобы обнаружить новые экземпляры. Мы сочтем только честью для себя в максимально возможной степени сотрудничать с Вами. Вряд ли у кого-нибудь из ныне живущих ученых есть такой опыт ловли рыбы в условиях тропиков Восточной Африки, как у меня, и было бы нелепо не использовать мои знания для поисков целаканта. Исходя из наиболее полного сотрудничества, мы можем, разумеется, условиться о том, какими методами и средствами будет действовать тот или иной из нас.

Вряд ли мы приступим к работе раньше конца августа. Следовательно, Вы можете начать поиски еще до нашего прибытия, и я все время буду надеяться, что Вам удастся поймать целаканта. Как Вы, вероятно, знаете, мы решили, что имеющийся экземпляр не будет подвергаться дальнейшей диссекции, пока не появятся еще экземпляры.

Я искренне надеюсь, что Ваше правительство сочтет возможным привлечь капитана Кусто к сотрудничеству в поисках целаканта, поскольку ныряние, безусловно, окажется наиболее эффективным методом охоты [20]. Будет замечательно, если кто-нибудь из Ваших соотечественников опубликует сообщение о поведении живого целаканта в море; весь мир с величайшим интересом прочтет такой отчет. Судя по тому, что я читал о подводной охоте с аквалангом, этот метод, учитывая прозрачность воды, мог бы сыграть величайшую роль. Я буду Вам чрезвычайно благодарен, если Вы изложите свои соображения по этому поводу[21]. Мы и сами пользуемся подводными очками, но у нас, разумеется, нет ничего подобного превосходному снаряжению, созданному Вашими соотечественниками. [22]

Я отлично понимаю Ваши затруднения, но не сомневаюсь, что вместе мы их одолеем. Самое главное— добыть для науки еще экземпляры. Мне совершенно безразлично, кто их добудет, но я был бы только рад за Вашу страну, если бы в ее распоряжении оказался полный, неповрежденный экземпляр, поймает ли его французская экспедиция или какая-нибудь другая. Каждый день я с нетерпением жду сообщения, что французы уже поймали нового целаканта.

Итак, дорогой сэр, я надеюсь, что Вам удастся разубедить Ваших соотечественников, будто я собираюсь проникнуть во французские воды, чтобы с Вами соперничать. Будет очень обидно, если- рыбы французских вод не войдут в намеченную мною обширную монографию. Я рассчитываю, что смогу, собирая коллекцию, в Ваших водах пользоваться такими же льготами и вспомогательными средствами, какими пользовался на территории других государств, где работал до сих пор».

Наша переписка с Милло продолжалась, но от французских властей ответ пришел только в августе 1953 года: они постановили не выдавать разрешения на поиски целаканта в их водах в 1953 году. Дескать, многие французские и иностранные научные учреждения обратились с аналогичными просьбами, и возникло опасение, что положительный ответ на все запросы может вызвать нежелательные последствия. Вместо сепаратных экспедиций французское правительство намеревается обсудить с Научным советом для Африки вопрос о слиянии всех экспедиций в одну международную под французским руководством. Вскоре французские власти официально опубликовали такое заявление; оно появилось в газетах различных стран.

Разрыв отношений со Стэттердом и французский запрет положили конец моим надеждам поработать в 1953 году в районе Коморы — Альдабра. Отказ французов Я воспринял как событие, с точки зрения науки достойное сожаления, даже если учесть предполагаемую международную экспедицию.

Газеты еще до этого писали, что две экспедиции (итальянская и шведская) охотятся на целаканта в водах Восточной Африки; руководитель одной из них сам написал мне письмо. После запрета французов я спрашивал себя, поступят ли названные экспедиции так, как поступил бы я: иначе говоря, перенесут поиски в другие, более перспективные районы. Вскоре (конец августа) поступило сообщение, что, во всяком случае, одна экспедиция перебазировалась на Альдабру, вторая же будто бы работает на Коморских островах. Это явно противоречило решению французского правительства, и я усомнился в точности информации. Однако потом подтвердилось, что итальянская экспедиция не только работала на Коморских островах, но и (как стало известно в ноябре того же года, когда итальянцы вернулись в Восточную Африку) сфотографировала там под водой живого целаканта К

9 ноября 1953 года в газетах появилось следующее сообщение из Дар-эс-Салама:

«В оставшиеся месяцы этого года поиски целакантов в районе Коморских островов, в Индийском океане между Мадагаскаром и Мозамбиком, будут разрешены только французским ученым. Два дня спустя после того, как итальянской зоологической экспедиции удалось сделать первые в мире снимки живого целаканта, местные французские власти запретили до 31 декабря все иностранные экспедиции».

На следующий день из Дар-эс-Салама передали новое сообщение:

«Итальянская экспедиция, работавшая на Коморских островах, убеждена, что там много целакантов…

Экспедиции пришлось прекратить свои изыскания, так как французские власти запретили до конца года всякие поиски целакантов».

В 1954 году, во время экспедиции на Сейшельские острова, мне пришлось довольно долго плыть на том самом судне, которое нанимали итальянцы. Владелец подтвердил, что они действительно работали в коморских водах после французского запрета, объявленного в августе 1953 года. Часть собранных коллекций они передали французским властям — такое условие поставили французы, когда позволили им вести изыскания

Глава 18

Продавец счастья

К концу июня 1953 года ход переговоров с французами почти не оставлял сомнения в том, что они не разрешат мне работать в их водах самостоятельно. Я собрал на Коморских островах важные сведения, но меня тревожило, что с тех пор еще не поймали ни одного целаканта. Утешало лишь то, что французские власти, по слухам, объявили такое же вознаграждение, как и я, — 100 фунтов, — чтобы поощрить местных рыбаков. Но разве этого достаточно? Не зная точно, что предпринимают французы, я никак не мог отделаться от мысли, что должен сам искать, убедиться — действительно ли целаканты обитают в этом районе. Если бы не разрыв со Стэттердом, если бы мне вообще удалось вовремя получить подходящее судно, я при всех обстоятельствах отправился бы в западную часть Индийского океана. И за пределами французских вод есть множество мест, заслуживающих внимания. Нет, положительно я не могу сидеть дома, пока не найдена родина целаканта! '

Возрождая в памяти напряженный и трудный период — середину 1953 года, — я прежде всего вспоминаю страшное, гнетущее бремя ответственности. Поиски родины целаканта — одно дело; но ведь я отвечал за маланию! У меня был единственный в мире сравнительно полный экземпляр, и его следовало по возможности сохранить в неприкосновенности как историческую реликвию. Конечно, надо считаться с интересами научного мира, но если найдут другие экземпляры, этот можно не трогать. А если не найдут? Вправе ли я впредь, как скупой рыцарь, ревниво хранить свое сокровище? Душа рвалась на части, и я видел только один выход: найти еще целаканта, много целакантов, возможно больше и возможно скорее. День и ночь эти мысли и заботы отравляли мне жизнь, и когда окончательно рухнули надежды организовать экспедицию в 1953 году, я чувствовал себя как дикая птица в клетке. Да, моя свобода ограничена — но я не разбит!