Старина четвероног - Джеймс Смит

После недели интенсивного труда Нильсену пришло время уезжать. В этот день мы с утра пораньше в последний раз зашли в лабораторию. Он взял в руку грудной плавник целаканта, потряс его и печально сказал:

— До свидания, малания.

Это прозвучало очень трогательно.

Благодаря любезности французских представителей в ЮАС нам удалось отправить багаж Нильсена на Мадагаскар с попутным французским военным кораблем. Сам он предпочел самолет. Результатом его путешествия на Мадагаскар была коллекция из более чем 2000 отличных окаменелостей целаканта. Нужно ли говорить о научной ценности этого материала? Между тем Нильсен не жаловался на то, чтобы кто-нибудь возражал, когда он вывозил коллекцию с французской территории.

А теперь процитирую джерсийский «Ивнинг пост», номер от 2 февраля 1955 года.

КОНЕЦ ТРЕХЛЕТНЕЙ СТОЯНКИ «ЛЯ КОНТЕНТЫ». ПОИСКИ ЦЕЛАКАНТА ОТМЕНЕНЫ

Моторная яхта «Ля Контента», водоизмещением 160 тонн, простоявшая в гавани Сент-Хельер почти три года, вышла сегодня утром в Сен-Мало.

Яхта стала предметом всеобщего внимания в мае 1953 года, когда ее готовили к участию в экспедиции за необычной рыбой — целакантом. Экземпляр этой рыбы, которую считали доисторической, был обнаружен в Индийском океане; впоследствии известный профессор Дж. Л. Б. Смит и владелец «Ля Контенты», мистер В. Дж. Стэттерд, условились снарядить яхту для поисков других цел акантов. Однако экспедиция сорвалась, после чего говорили, что «Ля Контента» будет использована для поисков сокровищ в морях Китая. Это предприятие также сорвалось.

За два года девять месяцев стоянки в Сент- Хельере «Ля Контента» лишь один раз выходила в море, когда участвовала в регате в Гори. Недавно она прошла капитальный ремонт и успешно выдержала испытания в заливе Сент-Обен.

Незадолго перед отплытием мистер Стэттерд заявил: «Мы пойдем в Виго, в Испании, после чего направимся в Средиземное море, где и останемся. Нам надоел Джерси».

Глава 17

Рвы и барьеры

Сенсационное завершение моих многолетних поисков целаканта вызвало отзвук во всем мире. В конце концов во Франции все-таки поднялся переполох: французская печать разразилась чрезвычайно бурными, чуть ли не истеричными воплями, общественность возмущалась, меня называли грабителем, похитившим национальное сокровище. Правительство призывало потребовать, чтобы целаканта вернули Франции.

Всего этого не было бы, если бы французская общественность получила объективный отчет. Ведь я с самого начала хотел только убедиться в том, что это действительно целакант, и обеспечить его сохранность; я вовсе не думал объявлять его своей личной собственностью. Я всегда считал, что целакант должен быть достоянием ученых-специалистов всех наций. Для науки были необходимы новые экземпляры, и экспедиция намечалась мною именно для этого. Все экземпляры должны были принадлежать науке, а не мне лично, быть достоянием ученых не одной какой-нибудь страны, а всех государств.

Официальные лица меня не упрекали, но было естественно ожидать, что последствия кампании отзовутся в высших кругах. Поскольку я собирался вести научные исследования во французских водах, надо было запросить разрешение французского правительства, а люди, которым надлежало рассмотреть мой запрос, конечно же не могли не знать о настроении общественности. В то же время вряд ли можно было думать, что им известно истинное положение дел.

У меня не было прямых контактов во французских правительственных кругах, поэтому я еще 15 января 1953 года написал доктору Милло (он тогда был в Париже).

«Мне хочется выразить свою величайшую благодарность за помощь и содействие, оказанные нам властями Вашей страны через представителей в Южной Африке и должностных лиц на Коморских островах. Губернатор М. П. Кудер сделал все от него зависящее, чтобы наше, увы, слишком кратковременное пребывание на Паманзи было возможно более приятным, Как он сам, так и его подчиненные, понимая значение открытия, всячески нам помогали.

Как ученый я знаю, что Вы этому порадуетесь, и Вам особенно должно быть интересно, что открытие было сделано в водах, контролируемых Вашим правительством. Я хочу официально довести до Вашего сведения, что, хотя о целаканте стало известно благодаря нашим листовкам и неустанным разъяснениям, я просил капитана Э. Ханта передать следующий экземпляр, пойманный во французских водах (если рыбу доставят ему), французским властям. Правда, пойманный целакант оказался значительно более поврежденным, чем я думал, и для намечаемого всестороннего исследования необходим новый, более целый экземпляр, тем не менее я буду рад услышать, что следующий экземпляр окажется в Вашем распоряжении совершенно неповрежденным.

Еще раз очень прошу Вас, дорогой сэр, принять мою искреннюю благодарность за сотрудничество французских властей и снова выражаю свое убеждение, что все мы, ученые Африки, должны совместно трудиться для науки».

В письме от 19 февраля 1953 года Милло отвечал мне очень сердечно, выражая надежду, что мы будем работать вместе, и обещая позднее сообщить, как он себе представляет это сотрудничество. Он писал также, что недовольство, вызванное во Франции, привело к тому, что было принято постановление, запрещающее вывоз ценных научных материалов, включая целакантов, без специального разрешения компетентных научных органов.

В ответ я 23 февраля 1953 года написал ему следующее:

«…такая реакция во Франции… бесспорно вызвана незнанием подлинных обстоятельств дела. Как раз сегодня я получил письмо, где тоже идет речь о том, что сообщаете Вы. Поэтому я прилагаю заявление и буду Вам очень признателен, если Вы любезно передадите его соответствующим властям и, если сочтете уместным, в печать.

Сейчас я готовлю экспедицию на Коморские острова и Мадагаскар. Предстоит очень большая работа, и нужно сравнительно крупное судно (150 тонн), так что готовиться надо тщательно и заблаговременно. Прошу Вас возможно быстрее известить меня, получим ли мы разрешение работать на Коморских островах и на Мадагаскаре; намечено прибыть на место в августе — октябре — сперва на Коморские острова, после чего мы обойдем вокруг Мадагаскара.

Быть может, Вы знаете, что я занят обширным трудом, посвященным рыбам западной части Индийского океана. За последние семь лет мы осуществили несколько экспедиций в Восточную Африку, исследовали побережье Мозамбика, Занзибара, Пембы и Кении. Чтобы возможно эффективнее использовать время, мы вынуждены применять взрывчатку и ротеноновые яды. Нам всегда давали надлежащие разрешения; можно ли получить такое разрешение и для Вашей акватории?

На восточном побережье мы собрали очень обширные и важные коллекции, и на завершающей стадии исследований было бы весьма досадно, если бы французские воды не были отражены в нашем труде, который будет состоять из нескольких томов.

Буду очень благодарен за скорый ответ».

А вот текст заявления, которое я приложил к письму:

«С большим удивлением я узнал, что во Франции неодобрительно отнеслись к моей поездке на Коморские острова за целакантом.

Разрешите изложить фактические обстоятельства. С того момента в 1938 году, когда был найден первый целакант, я постоянно искал новые экземпляры и пытался определить место обитания этой рыбы. Некоторые соображения склонили меня к выводу, что искать надо в области восточного побережья Африки по соседству с Мадагаскаром.

Сразу после войны я развернул интенсивную работу: в частности, распространил специальную листовку на английском, французском и португальском языках с фотографией целаканта и назначил вознаграждение в размере 100 фунтов за каждый экземпляр.

Разными путями эта листовка была распространена по всему побережью Восточной Африки. В 1948 году я побывал в Лоренсу-Маркише и условился о содействии португальских властей. Вместе с высокопоставленным португальским чиновником я пришел к французскому консулу в Лоренсу-Маркише и разъяснил ему, как важен этот вопрос. Он любезно согласился отправить самолетом пачку листовок властям на Мадагаскаре и заверил меня, что листовки будут надлежащим образом распространены. Ни в тот момент, ни позже никто не говорил о том, что французские власти могут запретить вывоз целаканта, если он будет найден.

Начиная с 1945 года я организовал несколько экспедиций на восточное побережье Африки и всякий раз попутно искал целаканта. Немало времени и тысячи фунтов были затрачены на эти поиски.

Коморский целакант был сохранен в первую очередь благодаря моим розыскам и листовкам. Я считал и по-прежнему считаю, что по всем законам этики эта рыба принадлежит мне. Если бы ее нашли исключительно благодаря усилиям французов, я ни секунды на нее не претендовал бы.