Тафгай. Том 8 - Владислав Викторович Порошин

— Ты как? Может быть домой пойдём? Тут и без нас разберутся, что делать со спиртным, с закусками и с музыкантами.

— Когда всё это закончится? — Выдавив из себя улыбку, произнесла Лиза.

— Долго, пока полиция не приедет, — буркнул я.

И в этот момент среди разгулявшихся гостей появилась фигура начальника Чукотки, Михаила Зимянина. «Тоже, наверное, решил сделать подарочек в огромных кавычках», — подумал я и чисто автоматически встал из-за стола.

— Веселитесь, веселитесь, — криво усмехнувшись, замахал руками Зимянин, после чего музыка постепенно заглохла. — Извините, что без приглашения, ха-ха, но только сейчас принесли ценное письмо. Не удержался, хи-хи.

— Неужто вас обратно отзывают в Москву? — Съязвил я. — Неужели газета «Правда» без вашего руководства стала более читабельной, а в союзе журналистов появились новые интересные журналисты?

— Зря шутишь, Тафгаев! — Михаил Васильевич поморщился, вмиг потеряв хорошее расположение духа. — Это официальный приказ за подписью председателя Спорткомитета Сергея Павловича Павлова. С этого дня вы обязаны 80% своей зарплаты переводить в фонд мира! Кому не нравится, можете хоть сейчас поковать чемоданы и ехать домой. Ха-ха!

— А чё в фонде мира совсем денег нет что ли? — Спросил Валерий Васильев, смахнув со лба пот. — И сколько нам тогда на житьё-бытьё останется?

— Одна тысяча шестьсот долларов, — буркнул я и, протянув руку, потребовал. — Можно удостовериться в приказе?

— Можешь зачитать вслух. — Радостно отдал мне бумагу начальник Чукотки.

«Хренотень обыкновенная, — мысленно усмехнулся я, прочитав содержимое приказа с печатью и подписью. — Этой бумажкой можно смело подтереться и выкинуть».

— Что сказать? — Улыбнулся я как можно шире. — Приказ товарища Павлова противоречит контрактным обязательствам взятым на себя Спортивным комитетом. Нет таких пунктов в контракте, что гонорар хоккеистов может быть пересмотрен из-за чрезвычайных обстоятельств. И дабы товарищ Павлов не выглядел дураком в глазах спортивной мировой общественности, его репутацию надо спасать.

Я за секунду скомкал в кулаке приказ и на глазах изумлённого Зимянина швырнул бумажный шарик себе за спину.

— Куда⁈ — Взревел начальник Чукотки и бросился вылавливать павловский приказ, осквернённый моей рукой.

Однако из-под стола вылетел кот Фокс и, опередив чиновника, схватил бумажный шарик зубами и полетел в сторону нашего дома. У Фокса вообще был пунктик по поводу бумажных шариков. Он любил их ловить, пинать лапами и запихивать под диван, устраивая своего рода кошачий футбол. Вот и сейчас я не сомневался, что коту захотелось немного поиграть.

— Куда⁈ — Опять взвыл Зимянин и, смешно перебирая короткими ножками, попытался настигнуть моего кота, но это было бесполезно, ибо скорость бывшего уличного кота-проныры была гораздо выше, чем у настоящего члена партии.

Поэтому когда Фоксец затерялся среди кустов, начальник Чукотки обречённо всплеснул руками, вернулся к нашему столу и, грозя пальцем, прошипел:

— Вы у меня пойдёте под суд, товарищ Тафгаев.

— Танцуют всё! — Опять крикнул Валерий Васильев и грянула праздничная музыка.

* * *

Уже далеко за полночь, когда одни гости разошлись по домам, а другие разахались по гостиницам, на нашей кухне под чашечку крепкого кофе состоялось короткое совещание.

— Чё теперь будем делать? — Спросил Васильев, задав вопрос мучивший, сидящих рядом Харламова и Александрова.

— Чукотка этого так не оставит. — Тяжело вздохнул Валерий Харламов. — И зря ты выкинул приказ.

— Да здесь он, — хохотнул я.

После чего встал, прошёлся к дивану, который стоял в гостиной, и на котором сейчас сном праведника спал кот Фокс. Затем медленно и аккуратно сдвинул этот предмет мебели и поднял с пола свеженький бумажный шарик.

— Вот эта бумаженция. — Расправил я драгоценное письмо из СССР и прокомментировал его содержимое. — Вот печать, вот подпись.

— Ясное дело, берут нас на испуг, — высказался Боря Александров. — Не имеют право зарплаты срезать!

— Да, ладно мы и за тысячу шестьсот в месяц сыграем, в Союзе и таких денег не видели. — Махнул рукой Васильев и, подмигнув мне, спросил, — а сколько у нас за продажу «сувенирки» уже набежало?

— По примерным прикидкам, — задумался я, вспоминая отчёт нашего менеджера, — по тысяче на человека можно в месяц доплатить, как бонус за хорошую игру. Когда наладим продажу сувенирных свитеров с номерами и фамилиями, поболее получится. Зимой устроим зимнюю классику и ещё несколько акций проведём, поэтому деньги будут, не в этом дело. Дело в принципе, подписали договор — плати.

— Тлидцать тли, — пробормотал Валера Харламов. — Кстати, когда подписывал контракт, меня сразу насторожила очень большая сумма — 56 тысяч долларов за сезон. Как так вышло? Как так Спорткомитет расщедрился?

— Всё проще простого, — ответил я. — Все главные вопросы с НХЛ согласовывал председатель Совета министров Алексей Косыгин, который уверил Кларенса Кэмпбелла, что советские хоккеисты получат гонорары не ниже средней зарплаты по лиге. Сейчас в НХЛ минимальная зарплата — 54 тысячи долларов в год, звёзды зарабатывают по 200 тысяч и более. Как видите, нам прописали в контракт цифру, чуть выше минималки.

— И ту её хотят срезать, суки, — несильно грохнул кулаком по столу Боря Александров. — Что будем делать?

— План простой, — сказал я, допив кофе. — Первое — Чукотку игнорируем. Второе — никаких бумаг не подписываем. Третье — терпим до января и уже тогда выставляем свои условия. Четвёртое — тайно переговорим со всеми парнями, успокоим их и настроим на рабочий лад.

— А деньги? — Спросил Васильев.

— Не суетись, Вася. Спокойно проживём, получая процент от продажи сувенирной продукции, — закончил я очередное производственное совещание.

* * *

Первая брачная ночь с моей законной женой Лизой с самого «стартового свистка» пошла не по плану. Сначала Лизавета, находящаяся на седьмом месяце беременности, захотела чего-нибудь кисленького, затем солёненького, после принесённых мной консервированных огурцов и свежих апельсинов, супруга потребовала срочно чего-нибудь сладкого.

— Давай я сразу принесу кофе с сахаром, чтобы за чем-нибудь горьким в четвёртый раз не бегать? — Буркнул я, держась за голову.

— Ты меня не любить, — обиженно шмыгнула носом Лиза.

— Любить, — пробормотал я, — но, на всякий случай, кроме тростникового сахара захвачу — кофе, чеснок, пепси-колу и кусок льда из морозилки.

— Да, я хотеть лёд! — Обрадовалась супруга.

Однако, спустившись со второго этажа на