Тафгай. Том 8 - Владислав Викторович Порошин

сместившись на правый фланг. А следом за мной в зону атаки вклинился Валерий Харламов, который оставленную шайбу подобрал, и мог теперь делать всё, что угодно — бросить сам, отдать её налево на рвущегося к воротам Борю Александрова или переадресовать её мне, уже готовому к расстрелу рамки ворот Тони Эспозито.

Кстати, последний вариант легенде №17 понравился больше, поэтому через секунду я мощным кистевым броском в касание шмальнул по воротам гостей. И вновь шайба на крюк легла практически идеально, взлетев под перекладину. Тони из последних сил прыгнул в правый угол, но чёрная шайба уже трепетала в сетке, и зрители на трибунах торжествовали, дружно выкрикивая: «Скоооор!».

— Ладно, не грусти, выведем и тебя на завершающий бросок, — сказал я, похлопав грустного «Малыша» по шлему, когда на табло счёт изменился в нашу пользу — 3: 2. — Правда, Валерий Борисович?

— Аха, — захохотал Харламов, — тлидцать тли раза выведем. Да шучу я, шучу!

— Идите вы лесом, — пробурчал Боря Александров.

* * *

После матча в автобусе, который из шумного Нью-Йорка увозил нас в захолустный и спокойный Принстон, стояла самая настоящая праздничная атмосфера. Так как в третьем периоде скользкий счёт — 3: 2 мы превратили в уверенную победу — 5: 2. Мне повезло оформить хет-трик, после того, как наша первая тройка нападения убежала в контратаку на одного защитника гостей, который так старался помешать, что сбил собственного вратаря. А жирную финальную точку в игре поставил Виктор Хатулёв. Он тоже улетел в контратаку вместе с поляком Веславом Йобчиком, где уверенно положил 5-ю шайбу.

Ещё я подтвердил своё приглашения на свадьбу в это воскресенье, и по случаю предстоящего торжественного события прикупил в автобус на дорожку три ящика американского пива «Лаки Лагер». Но, естественно, радость от победы разделяли не все. Александр Рагулин, просидевший два периода на банке, потребовал от меня объяснений.

— Палыч, не хотел тебе после первого периода говорить, но тренер Эл в данный момент не доволен твоей физической формой, — без всяких выкрутасов ответил я. — Сбрось 8 кг и скорость вернётся.

— Да, какая скорость, мне уже 32 года, — отмахнулся Рагулин, — я не мальчик.

— Немцу Цише — 34, а он сегодня несколько раз достойно вышел вместо Юры Тюрина и вместо Махача. А Стэну Миките из Чикаго, который дважды из-под тебя забил, целых 33. Сезон только начался, возьми себя в руки — банька, диета, утренние пробежки и всё наладится. Для НХЛ 32 года — это вообще не возраст. У нас следующая игра с Филадельфией, я тебе гарантирую, что ты будешь играть. И скажу прямо, придётся на льду помахать кулаками и не раз. У «лётчиков» полкоманды безбашенных.

— Ладно, поздравляю со свадьбой, — тяжело вздохнул Палыч, наверное уже представляя, как придётся не легко против «Бандитов с Брод-стрит».

Глава 14

Воскресенье 14-го октября на берегу озера Карнеги специально для моей с Лизой свадьбы был сооружён деревянный настил. И так как дожди осенью в штате Нью-Джерси не такое уж редкое явление, организаторы торжества предусмотрительно натянули тент над столиками, тацполом и невысокой сценой с музыкантами. Естественно я во все эти приготовления не вникал. Достаточно было того, что мной была перечислена круглая сумма местному принстонскому агентству по организации праздников.

А вот с музыкантами вызвались мне помочь два Валерия, Харламов и Васильев. Эти два весёлых друга даже не пришли на вчерашнюю субботою тренировку, мотивируя тем, что они готовят музыкальный сюрприз и вообще составляют всю музыкальную и танцевальную программу, ведь местные лабухи ничего в советских свадьбах не секут. Кстати, тренер Эл немного поворчал во время непродолжительного тренировочного занятия, что отсутствуют лидеры команды, но в бутылку не полез.

Зато сегодня музыка действительно радовала мой слух. Это в Москве хочется какого-нибудь Мика Джаггера, а в Штатах наоборот — наступает тоска по моему адресу, который Советский союз. И сейчас местная музыкальная бригада, состоявшая из мужичков возрастом далеко за соракет, на ужасном русском языке с листочка пела:

Заботится сердце, сердце волнуется,

Почтовый пакуется груз.

Мой адрес — не дом и не улица,

Мой адрес — Советский Союз…

Правда, гостям на свадьбе, делившихся на два больших лагеря, на хоккеистов с жёнами и на родителей и родственников Лизы, кажется было всё равно подо что отплясывать, выпивать и веселиться. Но стоит признаться — одного человека я на свадьбу не пригласил. Не хотел видеть в такой торжественный день товарища Зимянина. И хоть мужики намекали, дескать не стоит усугублять конфликт, я был не преклонен, тем более всё, что делал начальник команды походило на настоящую войну, а не на банальную ссору.

— А теперь музыкальный сюрприз! — Гаркнул, дорвавшись до микрофона, Валера Васильев, на котором пиджак уже отсутствовал, а рубаха предательски вылезла из брюк. — Мужики давай на сцену!

На сцену конечно никто не полез, так как там элементарно отсутствовало место, зато почти вся русскоговорящая ледовая дружина сгрудилась словно хор имени Пятницкого перед музыкантами.

— Три, четыре! — Проорал Вася и музыканты грянули «Осень» группы ДДТ:

Что такое осень? Это небо! — Заголосили парни, словно стадо растревоженных бизонов:

Плачущее небо под ногами!

В лужах разлетаются птицы с облаками!

Осень, я давно с тобою не был…

— Про что песня? — Заинтересовался, подсевший рядом, старший тренер Эл Арбор. — Чего они так надрываются?

— Если коротко, то перевод такой, — шепнул я. — Осень, доползем ли, долетим ли до ответа, что же будет с Родиной и с нами? Почти как у Шекспира: «Быть или не быть».

— Очень странная русская песня, — пожал плечами канадец. — Осень — это же всего-навсего время года. Я вот что скажу, Тафи, тренироваться надо лучше и не забивать голову глупыми вопросами.

И вдруг Васильев, которому надоело горланить, выкрикнул: «Танцуют все!», и сам первый выскочил на танцпол, где тут же показал настоящий дикий и необузданный танец буги-вуги. За ним перестали петь и остальные хоккеисты, и так же бросились отплясывать кто во что горазд. Затем к дёргающимся парням присоединились их жёны, и наконец в общий безумный танцевальный круговорот влились родственники со стороны моей суженой-ряженой. А хитрые лабухи постепенно мотив «Осени» сменили на еврейский танец «7–40».

«Вот и дошло веселие до точки», — подумал я и спросил я Лизу, которая на седьмом месяце беременности уже ничего