Данте - Рихард Вейфер

— В этом вы правы, мессер Данте.

— А теперь скажите мне, пожалуйста, мессер Черки, чем был обоснован смертный приговор, вынесенный мне!

— Нет ничего проще! Подеста утверждает, что вы виновны в мошенничестве, торговле должностями и присвоении государственных средств, поэтому вас и приговорили к смерти путем сожжения на костре.

Данте сжал кулаки.

— И этой презренной ложью они собираются запятнать мою честь!

Старый Убальдини мрачно улыбнулся:

— Дорогой Данте, такому негодяю, как Фольчиери да Кальволи, не под силу нанести урон вашей чести! Радуйтесь, что до сего дня вас еще пальцем не тронули! Так должно быть и впредь.

Товарищи по несчастью от всей души присоединились к этому пожеланию, и можно было бы подумать, что все мужчины в ризнице старой церкви пребывают в отличнейшем расположении духа. Но когда они вскоре начали расходиться, не у одного из них поневоле сильнее забилось сердце при мысли: «А ведь это могло стать и моей судьбой — смерть преступника, ужасная смерть в языках пламени!»

Чем дольше тянулась лагерная жизнь, тем больше сказывались ее тяготы. Не было никакой надежды пробиться на родину с мечом в руках.

Пока еще флорентийцы оказались не в силах покорить храбро оборонявшуюся Пистойю, где все еще правили белые. Им пришлось ограничиться опустошением местности, окружающей город, но им удалось, хотя и за счет предательства, занять обе крепости белых — Серавалле и Пьянтревинье, что сделало положение изгнанников еще безнадежнее. Взаимные упреки вызывали раздражение и досаду белых и только накаляли атмосферу в стане изгнанников.

Пожалуй, никто не страдал так, как Данте. Грубость товарищей, бессодержательные лагерные будни, не дававшие возможности заняться возвышенными духовными проблемами, — все это способствовало превращению его жизни в настоящую муку. Бахвальство молодого Басчиры, бессмысленный лепет Карло Манелли вызывали в чуткой душе поэта лишь отвращение. Он был согласен на все, лишь бы избавиться от этой невыносимой жизни, лишь бы снова почувствовать себя человеком!

Но куда податься? Бросить товарищей, рискуя услышать обвинение в трусости? Это было невозможно.

Желанная перемена произошла совершенно неожиданно. Данте послали в Верону, чтобы попросить помощи у тамошнего главы Бартоломео делла Скала. Вскоре в лагерь прибыли три сотни всадников, посланных делла Скала, однако Данте не вернулся. Он принял приглашение «великого ломбардца» остаться при его дворе и обрести здесь новую родину.

НАПАДЕНИЕ

В первые сентябрьские дни 1303 года в Ананьи, местечке, расположенном к югу от Рима и входившем в состав папских владений, царило большое оживление. Весь городишко был горд высокой честью — он являлся родиной святого отца Бонифация VIII. И пусть злые языки во всех странах и даже в самой Папской области поносили и клеймили позором его святейшество, в Ананьи внимания на это не обращали! И особенно теперь, когда наместник Бога на земле бежал от нападок французского короля и тайных происков некоторых предателей в самом Риме и вместо Латерана прибежищем верховного пастыря христианского мира стал дворец в Ананьи. Все обитатели городка, за исключением некоторых проходимцев, которые встречаются повсюду, испытывали потребность защищать своего знаменитого земляка и духовного главу от опасности и, если потребуется, закрыть его собственным телом.

Пока, правда, ни малейших признаков того, что святой отец испытывает страх перед своими врагами, заметно не было.

На паперти кафедрального собора толпилась кучка возбужденных людей, следивших за действиями кардинала, который распоряжался прикреплением к церковным дверям обширного послания.

— Оно наверняка направлено против французского короля Филиппа Красивого!

Заметив любопытство собравшихся на паперти, кардинал спросил:

— Вам, конечно, хотелось бы знать, что там написано?

— Да, господин кардинал, пожалуйста, разъясните нам, ведь мы ничего не понимает в латыни!

Князь церкви, облаченный в пурпурное одеяние и красную шляпу, слегка улыбнулся — ему-то было известно, что подавляющее большинство этих простых людей вообще не умеет читать.

— Этой буллой святой отец извещает, что отлучил французского короля Филиппа от Церкви. Что король-безбожник лишается права занимать свой трон, и что он вместе со своим потомством будет проклят до четвертого колена! Так будет со всеми врагами Святой Церкви!

В этот момент все заметили молодого дворянина, мчавшегося по улице во весь опор. Поравнявшись с кучкой собравшихся возле церкви и заметив среди них духовных лиц и даже кардинала, если судить по облачению, он придержал коня, спрыгнул с лошади и крикнул:

— Приветствую вас, люди! Пусть кто-то из вас подержит мою лошадь под уздцы, мне необходимо сделать господину кардиналу важное сообщение.

На помощь ему тут же бросились несколько молодых парней, и пока один держал поводья лошади незнакомца, тот быстрым шагом подошел к кардиналу и, преклонив колено, промолвил:

— Простите, ваше высокопреосвященство, мою неуместную поспешность, но дело не терпит отлагательства! Я прибыл из Рима, мое имя — Риккардо Спини. Французский канцлер Ногаре тайно перебрался в Италию и соединился в Риме с Чьярой Колонна. Оба набрали себе головорезов и сейчас движутся сюда, чтобы взять в плен святого отца!

Вопль страха и беспомощности прервал речь посланца.

— Это ужасно! — вскричал кардинал. — Но правда ли то, что вы говорите? Мне трудно в это поверить. Кто осмелится напасть на его святейшество?

Один из горожан крикнул:

— Наши стены прочны, а мужчины нашего города неплохо владеют оружием!

Однако юноша, прибывший из Рима, охладил их пыл:

— Французский канцлер швыряет не считая золото, а подкупом можно добиться многого. Да и от кардиналов Колонна можно ждать любых гнусностей. Поэтому, господин кардинал, некогда терять время на разговоры — нужно действовать.

Князь церкви беспомощно развел руками:

— Но, Бог мой, что же делать? Мы пропали!

Риккардо Спини энергично крикнул:

— Немедленно известите святого отца о грозящей опасности! А вы, господа, забаррикадируйте двери дворца и церкви и соберите всех мужчин, способных носить оружие. Если потребуется, не пожалеем жизни ради святого отца! Вы согласны?

— Согласны! — ответили быстро воодушевившиеся мужчины, в то время как женщины и девушки поспешно отправились по домам, чтобы сообщить домочадцам ужасную новость.

Юный римлянин отдавал свои распоряжения словно заправский военачальник:

— Вы, господин капеллан, распорядитесь звонить в набат, чтобы созвать общину. А вы позаботьтесь о том, чтобы все подступы к дворцу и кафедральному собору были перекрыты. Нам же нужно усилить охрану у ворот города!

Но было уже поздно. Предательство и подкуп помогли врагам открыть ворота города, и маленькой кучке горожан не осталось ничего другого, как отказаться от любой попытки нападения на подъехавшую группу тяжеловооруженных французов и итальянцев и сделать вид, будто бы их привлекло сюда исключительно праздное любопытство.

Во главе мрачно выглядевшей процессии скакал Чьяра Колонна, один из заклятых врагов Папы. Годами он терпел притеснения со стороны Бонифация VIII, выдержал осаду в Палестрине и после сдачи города в 1298 году принужден был бежать. В то время как его брат Стефан нашел себе прибежище во Франции, Якопо Чьяра скрывался в тростниковых зарослях Анцо. Его ненадежное укрытие было обнаружено морскими разбойниками, и он попал на галеры, где был прикован к скамье. Наконец о нем стало известно в Марселе, и король Франции велел его выкупить. О, Чьяре Колонна пришлось пережить немало трудностей, и все это время он не переставал проклинать Бонифация, обращаясь то к Богу, то к дьяволу, — и вот час отмщения пробил!

По правую руку от Колонна скакал Франчезе, купец флорентийского происхождения, любимец короля Филиппа, а по левую — французский канцлер Ногаре в роскошном облачении. Хотя этот высоко взлетевший советник короля и не был воином в прямом смысле слова, вся его выправка и живая мимика свидетельствовали о смелости и безграничной предприимчивости. Именно в голове этого лукавого человека возник чудовищный план — тайком перебраться через Альпы в Италию, объединиться с кардиналами Колонна и с горсткой отъявленных головорезов совершить дерзкое нападение на Папу Бонифация, непримиримого врага французского короля, в его собственных владениях, чтобы затем доставить его в Лион. Пусть он тогда рассыпает проклятия, сколько ему заблагорассудится, — мир в конечном счете примет сторону победителя!

И осуществлению того дьявольского плана, похоже, сопутствовала удача.

В капелле дворца Папа и немногие приближенные, оставшиеся при нем для защиты — хотя и понимали, что в случае опасности не смогут его защитить! — услышали крики нападавших, которые сотрясали закрытые двери, пытаясь их взломать. Как бы ни были прочны и надежны двери, рано или поздно они не могли не поддаться! И что произойдет потом?