Данте - Рихард Вейфер

Глава города спросил угодливо склонившегося перед ним слугу грубым и резким тоном:

— Как зовут их предводителя?

— Граф Алессандро да Ромена, господин подеста!

Мессер Угуччоне погрузился в мрачную задумчивость.

— Черт бы их побрал! — пробормотал он. Но затем, казалось, передумал и властно приказал: — Пусть войдут!

Слуга вышел за дверь и привел троих изгнанников. За кожаным поясом у каждого торчал меч, а в руке каждый держал металлический шлем.

— Позвольте приветствовать вас, высокочтимый господин подеста! — произнес один из вошедших, отвесивший низкий поклон.

— Добро пожаловать, флорентийские мужи! — ответил глава города, но в его словах не чувствовалось доброжелательности. — Вы и есть вожди изгнанных белых?

— Да, господин подеста, я — граф Алессандро да Ромена.

— Вы происходите из древнего гибеллинского рода графов Гвиди?

— Это так, господин подеста!

Сер Алессандро опасался, что Угуччоне сразу же спросит, как получилось, что отпрыск гибеллинов превратился в гвельфа, поэтому быстро добавил:

— Я здесь в качестве представителя двенадцати военных советников, выбранных нами, со мной мессер Данте Алигьери и мессер Донато Альберти.

— Еще раз добро пожаловать, господа! — сказал подеста, на этот раз немного дружелюбнее, протянув каждому руку и пригласив присесть.

— Что же вам угодно?

Слово взял Алессандро да Ромена:

— Нас здесь трое, как вы уже знаете, посланцев белых гвельфов, изгнанных из Флоренции. На нашей совести нет никакой вины в отношении родного города. Французский принц Карл Валуа…

— Я знаю, знаю, — прервал его подеста, — на вас обрушилось несчастье. Кто проиграл, тот не прав, прав только победитель. В политике дела обстоят именно так, и вам нет нужды оправдываться. Сколь же велико число изгнанных?

— Примерно шестьсот человек.

— И все направляются в Ареццо?

— Нет, господин подеста. Часть двинулась в Пизу, другая — в Пистойю, и лишь остаток изгнанных надеется обрести благодаря вашей доброте временное пристанище в Ареццо.

Угуччоне насмешливо засмеялся:

— Как у вас все просто, господа! Да, будь вы одни, на эту тему можно было бы поговорить. Но ведь с вами наемники, чтобы помочь вам вернуться!

— Само собой разумеется. Разве мы не должны стремиться вновь обрести утраченную родину?

— Ну, и вы надеетесь, что мы позволим превратить наш город в военный лагерь? Нет, господа, такого вы действительно не вправе от нас требовать!

Теперь вмешался Данте Алигьери:

— Простите, господин подеста, но я хотел бы кое-что сказать по этому поводу. Наше пребывание здесь, в Ареццо, точнее говоря, в лагере под городом, будет проходить в строгой изоляции, поскольку оно продлится совсем недолго. Необходимость сократить затраты вынуждает нас как можно скорее послать войска на Флоренцию. Поэтому ваши сомнения действительно не имеют под собой никаких оснований.

Мессер Угуччоне покачал головой:

— Вам легко давать обещания, но я старый вояка, меня вы не проведете. Пока войска приобретут необходимую боевую готовность, времени потребуется гораздо больше, чем предполагается вначале. И это обычное явление. А как вы собираетесь полностью изолировать своих наемников от населения нашего города? Нашим мужчинам придется опасаться оскорблений и насилия со стороны иноземных солдат? А наши жены и дочери должны каждый день жить в страхе перед возможным надругательством над ними? Нет, на это мы не пойдем.

Трое просителей угрюмо молчали. Потом граф Алессандро заметил:

— Мы возлагали на вас такие большие надежды, господин подеста. Я никак еще не могу осмыслить, что вы так решительно указываете нам на дверь!

Угуччоне пожал плечами:

— Вас не убедили мои доводы?

Данте посмотрел прямо в глаза великану:

— Возможно, господин подеста, истинные причины вашего отказа скорее политического, нежели военного характера?

Угуччоне стал проявлять раздражение:

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну как же! Ведь ваш зять — мессер Донати из Флоренции. Неудивительно, если бы его политические взгляды стали и вашими.

Великан заметно успокоился: он явно ожидал иного объяснения.

— Вы заблуждаетесь, господа! Какое мне дело до политических пристрастий моего зятя? Но все эти разговоры ни к чему не приведут, я уже сказал вам свое решение и не собираюсь от него отступаться.

Подеста поднялся со своего места, давая понять просителям, что аудиенция окончена. Холодно распрощавшись с ним, они удалились. Когда они покинули дворец подесты, Донато Альберти, с трудом сдерживая ненависть, прошептал:

— Ну и собака! Я с удовольствием воткнул бы ему нож под ребра!

Граф Алессандро спросил:

— Вы знаете, мессер Данте, отчего Угуччоне так взорвался при вашем замечании?

— Нет!

— Он невероятно честолюбив, к тому же выбился из низкого сословия. В последнее время этот тщеславный человек вбил себе в голову, что Папа произведет одного из его сыновей в кардиналы. А хитрец Бонифаций использует эту слабость Угуччоне в надежде, что сумеет воспользоваться этим дельным человеком в собственных целях. Разумеется, его честолюбивое желание никогда не исполнится.

Данте вздохнул:

— А нам приходится от этого страдать! Я уже предвижу, что нас ждет немало разочарований! Горек хлеб чужбины!

Недовольные изгнанники отправились в Форли. Во главе общины там стоял папский викарий Скарлетта дельи Орделаффи. Он принял беглецов с распростертыми объятиями и сразу же обещал им поддержку. Правда, он собирался сам возглавить вспомогательные силы, которые предоставлял, потому что ему не хотелось подчиняться кому-то другому. Графа Алессандро это вполне удовлетворило. Когда он вгляделся в задумчивые лица своих соратников, он выставил условие, чтобы большинство военачальников с этим согласилось.

— Я больной человек, — сказал он, — с каждым днем ощущаю это все больше, и я бы хотел избавиться от тягот верховного командования.

— Я принимаю вашу точку зрения, — согласился Данте. — Трудность состоит в том, что каждый намерен играть роль полководца и никто не хочет подчиняться. Как можно в этом случае прийти к чему-нибудь путному? Только доверие к военачальнику может привести к успеху!

Так получилось, что Скарлетта дельи Орделаффи стал полководцем изгнанных белых и присоединившихся к ним гибеллинов. Под его началом оказались восемьсот пятьдесят всадников и четыре тысячи наемников. Но когда двенадцатого марта 1302 года под Пулличчано и Ууджелло ему предоставилась возможность продемонстрировать свое военное мастерство, он явно сплоховал.

Военный план был прост и ясен: занимаем Пулличчано поблизости от крепости Сан-Лоренцо, а затем наступаем на Флоренцию! Сначала все складывалось хорошо. Тем не менее войска изгнанников пребывали в унынии, поскольку прослышали о массовом скоплении противника. Несмотря на это, Пулличчано был взят удивительно легко. Но страх перед грядущим несчастьем не исчезал. «Может быть, нас всего лишь заманили в ловушку?» — задавали себе вопрос иные военные советники.

Мессер Скарлетта вместе со своими советниками находился на башне замка и смотрел вдаль.

Неожиданно один из наемников, несший охрану, доложил:

— Я вижу врагов!

— Где? Где? — заволновался военачальник.

— Разве вы не видите? Они скачут навстречу нам по той дороге!

Данте Алигьери напряженно всматривался в даль.

— Это военные значки флорентийского подесты: он выехал на рекогносцировку, мы должны его захватить!

Другой военный советник, Донати Альберти, поддержал это предложение:

— Мессер Данте прав. Подеста Фольчиери да Кальволи — отчаянный, неосторожный человек. Если мы теперь захватим его вместе с его малочисленным эскортом — а это не составляет ни малейшего труда, — то мы посеем ужас среди воинов, которые идут за ним следом.

Данте сгорал от нетерпения:

— Во имя всех святых, не раздумывайте так долго, мессер Скарлетта! Будьте же полководцем!

Но Скарлетта продолжал осторожничать:

— Терпение, господа! Не горячитесь! Фольчиери не напрасно продвинулся так далеко вперед! Давайте спустимся вниз и спросим мнение других!

Когда же подеста Флоренции вместе с немногочисленными латниками благополучно вернулся назад, напуганные наемники черных обрели мужество и медленно двинулись вперед. Они с удивлением увидели, что белые не предприняли никаких мер против нападающих, а лишь разобрали немногочисленные деревянные мосты и отрыли траншеи. Несмотря на приближение ночи, подеста дал приказ к всеобщему наступлению. Белые и их наемники искали спасения в беспорядочном бегстве. Данте и еще несколько отважных мужчин призывали остановиться, но это не помогло, они тоже были увлечены потоком бегущих. Кто попадал в руки флорентийцев, поступал в распоряжение специальной команды, занимающейся сбором пленных. Даже окрестные крестьяне помогали доставлять беглецов…