Шаг в палеолит - Сергей Николаевич Быков

от чего и почему. Уверен, сами не знают, но что за этим следует, просвещают. Лисёнок сильно переживала, кто же проведёт обряд, женщин-то нет.

– Ну, малышка, – присел я на корточки перед нахохлившейся, как воробышек, девочкой, – не будь такой грустной.

– Как же так, дядя Пётр? – подняла она на меня жалобный взгляд. – А как же обряд, а взрослое имя?

– Всего-то! Может, ты забыла, но вообще-то я – Большой шаман Горький Камень. Я сам проведу и обряд, и имя дам.

– У нас обряд проводили старшие женщины, и имя тоже давали они.

– Ты знаешь, как он проходит?

– Нет, нам об этом не говорят.

– И очень хорошо! – обрадовался я. – Зачем нам обряды чужого племени? У нас и свои есть.

– Правда? – несмело улыбнулась Лисёнок. – И имя дашь?

– Я дам тебе самое красивое имя.

– Спасибо, дядя Пётр, – доверчиво прильнула она ко мне. – Ты самый добрый шаман, которого я знаю.

Я гладил Лисёнка по спутанным грязным волосам. Нет, пора уже с этим рассадником вшей что-то делать, да и с этими обносками тоже.

– Дядя Пётр, а твой обряд очень страшный? – вдруг спросила девочка.

– Почему ты так спросила? – удивился я.

– Прошлой осенью одна из девочек после обряда умерла.

«Опа, это что ж такое они там делают?!»

– Ну что ты! Мой обряд совсем не страшный. И от него, уж точно, никто не умирал.

– Это хорошо, – облегчённо вздохнула девочка. – А когда ты его проведёшь?

– Через десять дней, – показал я десять пальцев. – Сама понимаешь, это дело ответственное, нужно подготовиться как следует.

Коварный план, как убить несколько зайцев сразу во время обряда, уже почти созрел в моей голове. Теперь дело за малым – всё сделать правильно.

Без отрыва от «основного производства», как правило, ближе к вечеру, когда и Хват, и дети усердно выполняли нехитрые упражнения на силу, ловкость и растяжку, дабы не светить мои приготовления к «обряду», я и Хатак, куда без него, делал кое-какие интересные штучки для Лисёнка. Сначала – гребень из бивня мамонта, небольшой, с удобной ручкой со сквозным узором из хитрых завитушек. К нему – чехольчик из кожи на специальном шнурке-подвязке. Разобрал и немного переделал две одинаковые вращающиеся блёсенки с хромированными овальными лепестками, застёжки – из крупных рыболовных карабинчиков. Получились оригинальные серёжки, которые при покачивании испускали тихий мелодичный звон. Хатак мастерски изготовил кремневый нож. Острейшее, сантиметров десяти лезвие вставили в костяную ручку и надёжно там закрепили, ну и ножны, соответственно. Ещё я приготовил неширокий, но прочный поясок с простой костяной пряжкой. Простой для меня, а по нынешним временам – жуткое ноу-хау. Также я пришил к поясу несколько костяных колец, чтобы было удобно подвязывать различные мешочки, тот же нож или гребень, например. Хатак, внимательно оглядев готовый поясок, пожевал губами и оч-чень пристально посмотрел мне в глаза.

– Понял, старый, – поднял я ладони вверх, – следующий пояс – твой.

И я уже после мелочовки приступил к изготовлению одежды по меркам, которые снял с Лисёнка заранее и которые записал угольком на куске бересты.

За основу, так сказать, нижней части костюма я взял принцип североамериканских индейцев с их легинами, которые в моём варианте подвязываются к мягкому поясу с боку ноги. Пояс составлял одно целое с передником и задником, доходящих до середины бедра, низ которых я украсил бахромой. В общем, стало жарко – отвязал легины, и бегай в набедренной повязке, похолодало – подвязал, и уже в штанах. А с нижним бельём потом как-нибудь разберёмся. С внешней стороны легин вставил вставку со шнуровкой на всю длину ноги, на вырост. Курточка достаточно простого, но удобного кроя длиной до начала бедра, спереди небольшой запах с аккуратными петельками и костяными пуговичками. С боков также вставки на шнуровке. Рукава подвязываются отдельно, как в средние века, и тоже со шнуровкой по всей длине. Этакий костюм-трансформер. Почитай, вся замша ушла, и не жаль. Все швы прошиты жилами с помощью ковырка, а кое-где, для красоты, крестовым швом с помощью кожаного ремешка да плюс бахрома местами. Кстати, одинарный ремешковый шов тут известен, но и только. Хатак, внимательно наблюдавший за мной и ощупывающий готовые швы, наконец сделал вывод:

– Так вот как сшита твоя одежда!

– Ну-у, приблизительно где-то так, – не стал я углубляться в технические дебри швейной машинки.

После этого Хатак, стребовав с меня ковырок, довольно неплохо, а что там сложного, сшил пару кожаных мешочков. Изучив результат и удовлетворённо покивав, он глубокомысленно произнёс:

– Нам потребуется много хороших жил.

– А есть где взять?

– А как же! Неплохие жилы у оленя, у волка получше, но самые лучшие – у Мохнатого Большезуба.

– Это у мамонта, что ли?

– А кто это – мамонта?

– Мамонт – так зовут у нас огромного зверя, который ходит в степи и у которого изо рта торчит вот это, – я постучал по бивню.

– A-а! Нет, это Великий! Мохнатый Большезуб похож на него, но намного меньше. Он живёт в лесу и редко выходит в степь. А ещё его зуб меньше и пустой изнутри.

«Волосатый лесной слон? В эпоху мамонтов? Я что-то „прогулял“ по зоологии? Очень интересно!»

– Вы охотитесь на таких, Хатак?

– Бывает, но не часто. Очень тяжело и опасно.

– А на Великого?

Хатак посмотрел на меня весьма иронично:

– И как ты себе это представляешь?

– Как же, – слегка растерялся я.

А древние рисунки, где первобытные охотники охотятся на мамонтов? А кости мамонтов в стойбищах? А картинки, красочные и яркие, в учебниках, где первобытные люди забивают мамонта в ловчей яме? Это я хорошо ещё по школе помню.

– Иногда, – не дождавшись от меня внятного ответа, продолжил Хатак, – когда Великий становится слишком стар и готов уйти в земли предков, он позволяет забрать охотникам своё могучее тело. А ещё бывает, что Великого могут сильно ранить, и тогда, если повезёт, мы тоже можем забрать его тело. Но это совсем-совсем редко. Неужели в твоей земле кто-то специально охотится на Великого?

– Нет, – абсолютно честно признал я, – на мамонтов у нас точно не охотятся. А вот на Мохнатого я посмотрел бы, такие у нас точно не водятся.

– Обязательно посмотрим, – закивал старик, – а может, и не только посмотрим.

Вот такие интересные разговоры случаются у нас постоянно.

А ещё я сшил Лисёнку обувку. Два слоя толстой кожи, передник и задник отдельно, короткая шнуровка – вполне симпатичные мокасины, лёгкие и прочные. Короче, подготовился.

* * *

Ранним утром, когда солнце только-только встало, я привёл девочку на небольшую полянку возле меньшей речки, где жарко горел большой костёр. Ещё там находился совсем маленький шалаш, по деревянному каркасу – толстый слой камыша, типа вигвама, на пару человек максимум, в котором стояло ведро, полное раскалённых камней, основательно нагревавшее внутреннее пространство. Это я воссоздал аналог «индейской бани».

– Молчи! Делай, что я тебе говорю, и ничего не бойся, –