Чужой гость (СИ) - Васильев Ярослав

Утром сомнения вернулись, так что Лия, не дожидаясь середины дня, повела Василису в церковь — а то вдруг художница ещё передумает. Снаружи здание церкви от соседей отличалось несильно. Разве что крыша была не вытянутым конусом, а луковицей с небольшим крестом. Рядом примостилась столпообразная колокольня с шатровым верхом, высотой чуть больше остальных домов — но, судя по узким размерам, в колокол бил не человек, а за верёвки тянула какая-то механика. Или вообще наверху стоял репродуктор. Внутри же церковь встречала тщательно выбеленными стенами и небольшим иконостасом. Василиса аж замерла на пороге, до того всё здесь оказалось похоже на старинные церкви родного Ярославля.

Людей сегодня почти не было, одна женщина забежала поставить свечку, двое заезжих торговца перед отправлением каравана зашли помолиться Святителю Николаю Чудотворцу, который покровительствовал всем путешественникам. Девушку встретил отец Акинфий, полноватый мужчина за пятьдесят с редкой, совсем неподобающей священнику бородёнкой, и от этого казавшийся каким-то немножко киношным: словно Василиса попала на киностудию, где актёра вызвали из гримёрки на середине подготовки к съёмке. Отец Акинфий наоборот горел энтузиазмом. Пока народу нет, предложил располагаться прямо в церкви — и с освещением проще, да и лучше помещения, увы, не найти. Не дожидаясь ответа, батюшка притащил икону, над которой как раз работал сам, художественные принадлежности и стопку заготовок: металлических листов с уже нанесённым грунтом.

При виде иконы Василиса непроизвольно поморщилась. Она таких же навидалась и дома. Типовой бездушный фотопринт, разве что отпечатан краской в аналоге струйного принтера.

— Отец Акинфий, не обидитесь, если скажу, что мне проще заново нарисовать? Нет, вы тут не причём. Просто с самого начала плохо сделано. Ну… когда на заводе печатали.

— Конечно-конечно.

Священник ушёл и вскоре вернулся сразу с настоящей деревянной доской. И тут Василиса успокоилась. Если в неё верят настолько, что готовы сразу дать такую дорогую в пустыне вещь, как доску настоящего дерева — это в первый день деревянная резная мебель в доме Пустынного хана её не удивила — то просто не может получиться плохо. Но взяла она сначала всё-таки обычный металлический лист.

— Спасибо, но первый раз я попробую на простом материале. Вдруг у вас будут какие-то замечания или пожелания? Пусть моя сегодняшняя работа станет эскизом.

Ничего изобретать Василиса не стала. В конце концов, чтобы Лия и её муж не думали, в иконах она разбиралась посредственно. В церковных канонах ещё хуже, отец был атеистом. Да и вряд ли ей удастся превзойти знаменитых художников-иконописцев, а вот напортачить можно легко. Плюс о земном авторском праве и плагиате можно забыть, так что проще всего по памяти повторить что-то из классики. И начать опять же с классического Спаса Вседержителя, где Иисус Христос сидит на престоле, левой рукой держит Евангелие, а правой благословляет всех верующих.

Начав рисовать, Василиса перестала замечать окружающее пространство. Не обращала внимания на то, что Лия сразу ушла, ни на смотревших на её работу священника и посетителей. Кажется, кто-то ещё подошёл?

— Ну вот. Как вам?

Отец Акинфий ответить не успел, раньше него заговорил один из заезжих торговцев:

— А нам… нам в нашу церковь такую же… можно?

— Ну, я за вторую не раньше, чем завтра смогу сесть, потом день просохнуть и лаком покрыть. Их ещё вроде и освящать положено? — застеснялась Василиса, отчаянно надеясь, что торговцы откажутся: они вроде бы собирались уезжать, не зря же перед дорогой зашли свечку поставить.

— Мы подождём, — твёрдо ответил торговец.

— Завтра вторая будет готова, обе сразу и освятим, — поддержал священник.

Зато вечером, когда Лия рассказала о походе в церковь, а её муж передал и благодарственные слова настоятеля, и как уже говорят о художнице по посёлку, Глеб наградил свою девушку таким восхищённым и восторженным взглядом, что Василиса была готова рисовать эти иконы хоть с утра до вечера. Лишь бы любимый и дальше на неё так смотрел.

Когда Лия всё-таки напомнила про школу и занятия, шла Василиса уже абсолютно уверенная в себе. Разве что попросила, чтобы класс был общий — сразу мальчики и девочки, а не два урока отдельно.

Переступив порог аудитории, Василиса оглядела своих первых десятилетних учеников. Решительно задавила не вовремя заглянувшую панику, и направилась к своему столу, очень надеясь, что у неё не дрожат коленки. Начала она своё первое занятие точь-в-точь как её старая учительница в художественной школе.

— Здравствуйте. Вы пришли сюда научиться рисовать. Но мало научиться твёрдо держать руку и мазать на холст краски. Настоящий художник отличается тем, что не просто ведёт линию, а знает, почему именно эту линию надо нарисовать именно здесь. С этого мы сегодня и начнём. С основ композиции.

*****

Буровая закончила работать неожиданно для всех жителей посёлка, отползла на будущий берег и успокоилась. А потом вообще уехала в свой гараж, разве что специалисты продолжали в кабине дежурить посменно. Среди людей ходили самые дикие и тревожные слухи — вода-то не пришла. Но Пустынный хан был спокоен, спокойны и геологи. Василиса посоветовалась насчёт бродивших по посёлку сомнений с Глебом, тот в ответ рассмеялся.

— Плохо получиться не может даже теоретически, когда руководит работой лучший на планете специалист по недрам. Если что, весьма примечательный тип. Мне год до выпуска оставался, когда та история произошла. В общем, этот геолог — морда симпатичная и жуткий бабник. На тот момент уйма разбитых сердец и два подтверждённых генетической экспертизой отцовства. Но никак не унимался, соблазнил хоть и дальнюю, но родственницу самого координатора Гостинцева. Причём на её шестнадцатый день рождения. И тут пару месяцев спустя, когда наш герой уже понемногу начал присматривать себе новую гавань, оказалось, что девочка залетела. Ей принудительный аборт, ему два метра земли. Гостинцев не простил, хотя в остальном на девчонку ему плевать было. Но репутация! И тут оба пропали. Скандал замяли, по городу ходили слухи, что пристрелили обоих.

— А они к Пустынному хану?

— Да, ему нужны любые специалисты. Но не всё так просто. Девочка оказалась очень умной, и настоящая дочь клана координаторов. Прерывать беременность отказалась. Сошлась с двумя остальными девушками, ставших мамами от его неблаговерного. Благодаря их помощи все вместе они и выбрались из эко-купола. А здесь мужику поставили ультиматум: он имеет целых трёх жён, но на остальных женщин чтобы не смел заглядываться. Ну а настоятель церкви, ты ведь его знаешь? Он закрепил внушение.

— Отец Сергей? Очень милый старичок, и образованный. Он мне с иконами подсказывал, я же рисую-то по памяти что видела и сама не знаю, почему и как.

— Это он с тобой милый. А как начнёт наставлять заблудшие души и пугать геенной огненной… В общем, теперь наш геолог очень богобоязненный довольный жизнью семьянин, у которого в семье аж пятеро детей. Но возвращаясь к началу, специалист отменный. Мы полностью восстановили естественный ток воды, сейчас он понемногу заполняется и скоро выйдет наверх. Оказывается, наш геолог всю жизнь мечтал повторить смелый опыт Озёрного по обводнению пустыни, а тут ему дали карт-бланш. Он бы вообще переселился в буровую, если бы не жёны. А у меня, между прочим, накопился законный отдых. Пока жара не настала, и тебя как вчера не утащили в школу или как позавчера в церковь насчёт очередного вдохновлённого твоим творчеством гостя, идём-ка гулять.

Улицы были почти пусты, раннее утро. Глеб потому и вывел Василису сейчас, чтобы спокойно посидеть возле озера, пока вокруг него не началась деловая повседневная суета. Они как раз успели не торопясь дойти до берега и остановились полюбоваться водоёмом: берега укреплены, каждая травинка и деревце ухожены, пыль с растительности чуть ли не кисточкой смахивали — и тут в посёлок ворвались мальчик и девочка. Младшие дети по своей инициативе организовали посменное круглосуточное наблюдение за местом работ и будущим озером, заодно помогая геологам собирать промежуточные данные с датчиков, расставленных по периметру вдоль берега. И вот сейчас два таких наблюдателя бежали через посёлок, крича во всё горло: