Чужой гость (СИ) - Васильев Ярослав

— Запретят? — быстро спросила Василиса.

— Да вот ещё глупости. Просто учиться самой и больше приходится. А если уж смогла, так наоборот помогут. Для рода хороший механик намного полезнее, чем плохая хозяйка. Моя старшая сестра так и впахивала. Сразу после школы к отцу в мастерскую, а вечерами сидела с учебниками. Зато теперь, — в голосе прозвучала гордость, что можно похвастаться, — сестра одна из инженеров на заводе, где машины делают.

— Я… Я подумаю.

— Вот и хорошо. Я тогда скажу, чтобы тебе учебники посмотреть занесли.

Василиса улыбнулась краешком рта: Лия за неё всё решила. А в груди пробежался холодок. В старой гимназии, ещё в Ярославле, когда в программу десятых классов неожиданно перед самым сентябрём ввели экономику, культурологию и социологию, директор пригласила кого смогла. И в результате все три предмета вёл блестящий университетский преподаватель, знавший предмет и умевший слушателей заставить его изучать. Сейчас Василиса сложила уроки, слова Лии и рассказ Глеба — её любимый прав, колония стремительно катится в пропасть. Да, пока есть такие люди, как Гладов или Пустынный хан, они будут тормозить процесс… Уже сейчас разделение образования — вынужденное, как и упрощённая программа для девочек. Любое уменьшение ресурсов заставит школьную программу съёживаться ещё сильнее, в первую очередь за счёт тех самых бесполезных в повседневной жизни «истории и литературы». А дальше неизбежный итог, строго по схемам, которые им рисовали в гимназии. Очередное малообразованное и невоспитанное поколение решит, что женщине уметь читать вообще необязательно, дети у таких матерей вырастут жестокими и неграмотными. А там недалеко и до полной дикости, где женщина считается недочеловеком, неспособным ни к чему кроме как родить сына и ублажать мужа, а девушка стоит дешевле крепкого коня.

Лия ушла, но Василиса никак не могла успокоиться и решить: согласиться или нет? Вроде бы интересно, но какой из неё учитель? А если не послушают? А вдруг дети над ней смеяться будут? Что она им скажет, и вообще как будет командовать? Учитель в представлении Василисы всегда был намного старше и умнее, чем она сама и одноклассники. Особенно как тот, из университета, которого она минуту назад вспоминала. Чтобы успокоиться и привести мысли в порядок, Василиса достала краски, сделанные Глебом ещё в пирамиде специально для неё, листы для рисования и кисти. Придуманные в будущем составы, к восхищению Василисы, могли ложиться хоть как масло, хоть как акварель, темперу или гуашь. И растворитель для всех один и тот же, вода. Девушка рискнула отлить в кувшин из общего запаса немного воды, и приготовилась рисовать.

Над тем, что изобразить первым, Василиса не раздумывала ни секунды. Глеба, и как он стоял тогда и смотрел на водохранилище. С фигурой, замершей в пол-оборота спиной к художнику, получилось сразу, как и с зелёной, но уже слегка начавшей желтеть травой. А вот Рыбинское водохранилище никак не ложилось на лист, пока Василиса не сообразила, что фигура и настроение картины совсем под другое время суток. Миг, когда дневное светило уже почти погасло, очень скоро до горизонта водную гладь укутает вечерний туман. Но пока серовато-зелёная скатерть матово отливает бархатом, рябая от запутавшихся в мелкой зыби ало-жёлтых кругляшей. А вверху, как лоскут, оторванный от прибоя, в небе танцует чайка.

Гордо полюбовавшись результатом, всё-таки после встречи с Глебом… Или после переезда в Рыбинск? Неважно где и как, главное, что Василиса наконец-то нашла в себе силы уронить в свою работу искорку, без которой, как говорила их учительница в художественной школе, картина останется мёртвым подобием фотографии. Получалось, правда, ещё не всегда. Пока настроение не ушло, Василиса решила сделать подарок Лие, раз уж она так о гостях заботится. Нарисовать какой-нибудь лес, здесь всякую растительность и зелень любят. А если успеет, пока никто не мешает, можно ещё чего-нибудь нарисовать. Кому-то да приглянется или, если они с Глебом всё-таки в гости к соседям соберутся, и понадобится им приятное сделать.

При слове «картина с лесом» на ум упорно приходило Шишкинское «Утро в сосновом бору», которое их заставляли в художественной школе копировать до зубовного скрежета. Повторять знаменитую картину Василиса не собиралась, но раз в голову упорно лезли сосны, она сдалась. Её сосны были словно пропитаны мёдом полуденного солнца, сияли ароматом смолы, а мрачные тени спрятались, нет им места на душистом ковре из сухих сосновых иголок. Даже самой почудилось, как зашуршали, затопорщились пушистыми венчиками иголок ветки, мимо пробасил сердитый толстый шмель, обиженный, что вокруг ни одного цветка. Рыжие муравьи деловито надстраивали свой муравейник. А сверху в вышине, такие же рыжие, от сосны к сосне перепрыгивали белки и швыряли вниз обгрызенные и выпотрошенные шишки.

Вторая картина вышла не хуже первой, и, отложив её сохнуть, Василиса села за третью. Здесь тоже должен был вырасти лес, но теперь иной. На краю мелькнула полоска осинника, а сквозь стройный ряд наивных берёзок выглядывали ели, в паутине свисавшего мха. Ночью прошёл дождь, поэтому сейчас поднимался туман, воздух млел и синел мягкой утреннею дымкою, стекавшей в озеро, на берегу которого и стояла художница. Василиса так увлеклась, что замершую на пороге комнаты и заглядывавшую через плечо Лию она заметила, когда уже ставила в уголке подпись.

— Ой, прости, — Василиса посмотрела на почти пустой кувшин и ёмкость, куда сливала грязную воду. — Я по привычке, не подумала. Но там краска натуральная, потом водой тоже полить что-нибудь можно… — и осеклась, такой восторг был на лице Лии. — Я… — Василиса смущённо зарделась. — Я хотела тебе подарок сделать. Вот эти две… они ещё сохнут.

— Мне?! — кажется, Лия никак не могла поверить.

— Ну да. Вот эту, — Василиса смутилась ещё сильнее. — Я Глебу делала. А эти две тебе. Извини за воду…

— Она и в самом деле не понимает, — рассмеялась Лия. — Твоему будущему мужу точно повезло. И нам тоже — решено, ты будешь в школе преподавать рисование, теперь не отвертишься. Давно искали учителя, чтобы было не только «с пользой для мелкой моторики». Если что — никто тебя за язык не тянул, я жадная и обе картины заберу. Ты насчёт лака думала? И рамки?

— Нет, как-то не сообразила.

— Ничего, я знаю, кого попросить. Тогда дашь мне, к ужину все три принесу. Вечером сама увидишь и поймёшь.

Лия как-то сумела организовать, что все мужчины вернулись примерно в одно время, и ужинать в итоге сели вшестером. Сразу после еды Лия внесла и повесила на заранее приготовленные места две картины с лесом, третью торжественно вручила автору, и под её внимательным взглядом Василиса, отчаянно краснея, сделала подарок Глебу. Муж у Лии смотрел на картины затаив дыхание, и его молчание было красноречивей любого восторга. Виктора проняло настолько, что он выдал:

— Да уж, словно окошко в настоящий лес прорубили.

Глеб, не выпуская картину, прямо при всех девушку поцеловал и шепнул:

— Ты у меня самая лучшая.

— Вот такой нам подарок, — рассмеялась хозяйка дома. — А она даже не понимает, что умеет делать.

— Да уж, — поддакнул Лие муж, — в очередь к тебе за заказами будут выстраиваться.

— Чур, к нам в школу я её первая застолбила.

— И это тоже. Но в остальном тебе, Василиса, нужна реклама. Ты иконы никогда не рисовала?

— Ну… у нас полгода был для общего развития курс иконописи, но коротенький, как часть общего предмета история искусств. Два часа в неделю всего. Это мало.

— Это ровно на два часа в неделю больше, чем у отца Акинфия, который сейчас пытается хоть что-то в нашей церкви подновить, а то совсем стёрлись иконы. Вот тебе и реклама, заодно он тебе поможет с рамками, красками и остальным, свой запас-то небольшой? Всё. Договорились. Завтра я к нему схожу прямо с утра, и ближе к обеду можешь заглядывать.

Василиса ошалело кивнула, где-то в животе зашевелился страх. Она же не профессиональный художник и не иконописец. А если ошибётся, напортачит? А в неё уже так верят. Но стоило им с Глебом остаться вдвоём, Василиса удобно легла и устроилась на плече у любимого. Картина повисла напротив кровати так, чтобы в полумраке комнаты свет падал на смотревшего в водяную даль Глеба. И тут же Василиса перестала бояться: пока любимый рядом, у неё просто не может не получиться.