По лезвию судьбы - Алина Савельева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ее блестящий пирсинг в пупке уже так вызывающе близко, что я не выдерживаю, впиваясь в катастрофически опасную для меня кожу, лишь на секунду нырнув языком в маленький пупок, с хриплым стоном зажимаю в зубах серьгу и слышу протяжное:
— Ма-а-акс-с...
Катя выгибается дугой от боли или от наслаждения, не знаю, но руки по привычке уже подхватывают упругие полушария, прижимая одуревший от таких пыток член к ее лону.
«Главное — не выпустить демона». Была последняя мысль, прежде чем в голове взорвалась атомная бомба, сметая последние капли самоконтроля. Держаться нет больше сил. Слишком медленно, мучительно-протяжно проникая в нее, старался быть нежным. Влажная, жаркая и такая тесная, что, мне кажется, я кончу, толком не начав.
Но Катин громкий стон и прочертившие по спине ноготки вспышкой выжгли из памяти несколько минут. Заставив перехватить запястья и, прижимая их у изголовья, двигаться намного быстрее. Выбивая вскрики и стоны — и мое имя, звучавшие самым чувственным и волшебным голосом на земле.
С головокружительной скоростью по спине пронеслись заряды, простреливая в позвоночнике и разряжаясь в судорожно сжимающихся стенках под первый наш дуэтный хриплый стон.
— Максим, — шепчет мне в ухо Катюша, ласково проводя по щеке ладошкой, — ты тяжелый.
А до меня только доходит, что, целуя Катю, еще болтаясь где-то в эйфории, просто обессиленно рухнул на нее всем Медвежайцем сразу.
Проспал. Впервые за последние несколько лет. Сорвав цветок прямо из кашпо на балконе, оставил его на подушке рядом с моей женщиной. С первыми лучами солнца, пробивавшимися в новый день, моей радости, что смог сдержаться, пришел конец. Все тело Кати было усыпано алыми, уже синеющими пятнами на шее, груди, животе, и отпечатки моих уродских рук на нежной коже бедер.
Кто же тебя создал такую? Неземную. Лунным светом кожу рисовали? И хрустальным светом душу наполнили? С тонким станом, с нежным взглядом, манит и влечет, игриво улыбаясь. Как одурманенный медведь, я по лезвию над пропастью иду к тебе.
Катя сладко посапывала, сложив руки на груди. Как говорил мой знакомый мозгоправ, так спят люди замкнутые, имеющие основательно засевшие страхи. Так эти люди на подсознательном уровне оберегают душу от новых травм. И я ему верю. Я тоже так сплю.
Вернулся из душа как раз вовремя. Застал сонного котенка, хлопающего ресницами в попытке проснуться. Увидев меня, Катя, смущенно улыбаясь, залила румянцем щеки.
— Привет. Вернулась? Я искал тебя вчера. Но маленькая проказница сказала, что тебя не видела.
Катя спрятала лицо в ладошках, а я покосился на початую бутылку вина. Неужели я вчера не заметил, что она опять перебрала?
— Малышка, — убирая ладошки от лица, вижу, что у Кати паническое чувство стыда, — это самая лучшая ночь в моей жизни.
Сам себе удивляюсь, говоря эту мыльно-радужно-ванильную ерунду. Но правда в том, что в моей жизни не было ничего лучше.
— И в моей… Медвежаец, — с улыбкой Джоконды шепчет Катя. — А что такое тямо?
— Не знаю, где ты это слышала?
— Ты вчера говорил. Много раз.
Говорил. Только немного не так. Катя, вставая с кровати, поморщилась, но даже не попыталась мне пожаловаться. Догадаться, что у нее болезненные ощущения, совсем не сложно.
— Собирайся пока. Я скоро, — доставив ценный груз в душ, помчал в аптеку. Попутно убедившись, что выпила Катя вчера только один бокал.
Вернувшись в номер, охренел. Я не видел ни одного человека, заправляющего кровать в номере отеля. Навела порядок и сидит на диванчике с цветком в руках. Присаживаясь рядом, заключая в объятья добровольную горничную, поинтересовался:
— Вы закончили с уборкой номера, синьорина?
— Да, — на полном серьезе отвечает Катя.
— Тогда у меня для вас чаевые.
Поймав открывшиеся в возмущении губки, скорее щедро одарил сам себя.
Фееричный уикэнд. Опасно жаркий. Запредельно романтичный. Перевернувший мою жизнь, наполнив смыслом. Надолго ли? Знаю точно — нет. Но так же точно знаю, что рядом с ней не чувствую пульса. Ей много можно подобрать красивых слов, но для меня она любима, одним простым — другая.
И снова катер мчит нас по волнам, оставляя часть души в таком знакомом, но теперь совсем по-другому оставшемся в памяти городе. Катя задумчиво смотрит в глаза, улыбаясь своим мыслям. Согреваясь от морского ветра в руках другого монстра.
Время! Остановись!
32 Катя
Вороху разноцветных тряпок не было конца, и я уже обессиленно упала на кровать. В новом красивом белье, прямо на накиданные там шмотки, которые я уже устала мерить.
— Максим, я больше не могу. Зачем ты столько много всего купил?
Покосившись на не ответившего мне Макса, увидела застывшее каменное изваяние у стены. Только глаза двигались, медленно сканируя меня, оставляя за собой языки пламени на коже. В его взгляде отчетливо читалось чувство вины. Да, видела, конечно, уже эти синяки, только я давным-давно на них не обращаю внимания. Любая табуретка, вставшая на моем пути, оставляла такие ушибы. Он из чувства вины, что ли, эти вещи мне накупил? И когда только успел. По приезду к бабушке все эти подарки уже ждали меня в комнате.
— Зря потратился, Медвежаец. Эти синяки не твоя вина. У меня тромбоцито… тьфу, не выговоришь это слово!
Кажется, не успокоила, а сделала только хуже. Несмотря на загар, его бледность была сильно заметна, а глазюки-то вытаращил!
— Макс. Я не умру от этих синяков. Перестань. Ты мне не нравишься таким! — опять как со стеной разговариваю.
— Пс-с, пацан? Ты Медвежайца не видел?
Максим отлепился от стены, присаживаясь на кровать. И, отрыв в куче пакетов маленькую коробочку, достал какой-то тюбик. Осторожно нанося на мои увечья прохладный крем. Пахнет лекарством. Ненавижу этот запах. Но готова терпеть ради этих ласковых рук. Только, кажется, свою смелость я забыла в Венеции и даже шелохнуться боюсь. Какой бес в меня вчера вселился? Я точно не была пьяной!
— А каким нравлюсь? — опуская руку на живот, поинтересовался доктор Макс.
— Аллилуйя! Он снова может говорить!
— Не ерничай, пигалица! Я тебя в клинику сдам!
— Для опытов?
— Я серьезно. К Полинке, у нее есть какой-то там уникум. Кажется, она за ним пару лет охотилась. Может, он поможет или подскажет кого.
Наверное, неправильно соглашаться. Макс
