По лезвию судьбы - Алина Савельева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Приветствую вас на борту лайнера оргазмов и страсти Максима Аристова, — самодовольно улыбаясь, прошептал мне Макс, дождавшись, когда я вернусь с небес в постель.
От Максима веяло жаром, как от раскаленного солнца, весь покрытый бисером пота, он дрожал. Нет, даже не дрожал, кажется, его конкретно трясло и колотило. Но я снова не успела ничего сказать, как он, быстро прикоснувшись к губам, спрыгнул с кровати и странной походкой покосолапил из комнаты. Оставив меня в растерянности и со странным чувством, что он меня… боится. Какая глупость!
Недолго думая, пошла за ним следом, подхватив покрывало, чтобы не выходить голышом в коридор. Из ванной доносился шум льющейся воды и злобное рычание Медвежайца. Приоткрыв дверь, увидела его в душевой кабинке. Максим стоял, упираясь кулаками в стену, его руки были настолько напряжены, что вены вздулись, переплетаясь пухлыми змейками. Он стоял ко мне спиной под струями воды на режиме «тропический ливень», который я сегодня тоже использовала. Впервые в жизни. По широкой спине тоненькими ручейками струилась вода, но я прилипла взглядом к его ягодицам. Эта часть его тела и в одежде была сногсшибательно-сексуальна. Но я увидела ее обнаженную, и захотелось и правда его покусать. Я извращенка? Какой ужас!
Макс что-то опять прорычал. Я расслышала только «урод». Кого он обзывает? Опять с Мартино успел поцапаться? Помявшись немного в сомнениях, скинула покрывало и открыла створку… и опять закрыла. Потому что Макс, оглянувшись через плечо, рявкнул:
— Выйди отсюда!
Перепугавшись до смерти, конечно, стремглав убежала прочь, схватив покрывало и роняя тапки. В комнате металась как сумасшедшая. То, запрыгнув на кровать, забилась к самой спинке, то, опомнившись, соскочила и нацепила пижаму. Опять забралась. В пижаме и покрывале под одеяло. Снова побегав, наконец забралась под одеяло снова. И не могла никак выбрать сторону, на которой буду спать. Если смогу. Почему он накричал на меня? В первый раз за все время по-настоящему повысил голос. Его хриплые рычания до этого не в счет, они мне даже нравятся. И почему у него были красные глаза? Мыло попало?
Медленно, как вязкая, только что сваренная ириска, в голове короткими роликами всплывали воспоминания. Его вечные дурачества, заставлявшие мне хохотать до слез, и веселая болтовня обо всех на свете. Вспышки ярких искр в глазах, когда мы с ним устраивали догонялки в квартире из-за последней конфеты, или когда он пытался научить Фильку давать лапу. И тревожным звоночком стал его сегодняшний взгляд. Тут, в постели, прежде чем он ушел. Жгучее желание в зачаровывающем омуте сменилось потухающим бездонным безразличием и безнадежной… болью. Что с ним происходит?
Мне не хватает опыта, и я совсем не разбираюсь в людях. Но уверенность, что Максим что-то скрывает от всех, меня не покидала, и эти мысли не давали уснуть. А еще я ждала его. Глупо, конечно. Он не придет. Больше часа прошло, скорее всего, Максим уже спит. Уже почти провалившись в сон, почувствовала, как меня сдвигают с центра кровати любимые лапы Медвежайца.
— Опять всю кровать разватрушила, — проворчал Максим, заметив, что я не сплю и не могу сдержать счастливой улыбки.
Тщательно расправив простынь, завалился рядом и, пробормотав что-то про мою пижаму, кажется, сразу уснул. Его мерное дыхание и меня убаюкивало, пока в голове не появилась мысль.
— Что значит «опять»? Ты не в первый раз со мной спишь рядом?
Максим не ответил. То ли действительно уснул, то ли очень хорошо притворялся. А проснулась я уже одна. Как всегда, в это время он бегает. Какое же прекрасное утро! Солнечное и безоблачное. Волнующее предстоящей поездкой в Венецию. Но еще больше — прошедшей ночью, при воспоминании о которой бабочки в животе подвергались опасности сгореть в жарком пламени.
— Катрин, — позвала меня Симона, — составь мне компанию за чашечкой кофе. Эти два прохвоста где-то бегают.
Завтракать вдвоем бабушка пригласила меня на балкончик второго этажа, балясины которого утопали в зелени переплетенных растений и цветах. Симона не спрашивала ничего обо мне и о нас с Максом. Как он и говорил, ей не нужны слова. Она будет наблюдать за нами.
— Обязательно попроси Массимо прокатиться на гондоле, и прогуляйтесь до площади Сан-Марко. Только не кормите там голубей, он их не выносит.
Мы еще немного поговорили об Италии и уже собирались спускаться, когда услышали шум во дворе. Мартино и Макс бежали к дому наперегонки, как два льва, дерущиеся за право быть вожаком прайда, они толкались и, обгоняя друг друга, не забывали что-то эмоционально восклицать, взмахивая руками. Мартино добежал первый до крыльца и вбежал в дверь. Но Максим только весело хмыкнул и через несколько секунд стоял рядом со мной на балконе, тяжело дыша. Как обезьян забрался, умудрившись на ходу сорвать цветок.
— Доброе утро, — поздоровалась я, надеясь, что не окрашиваюсь в бордовый цвет.
— Да. Теперь доброе, — улыбнулся Медвежаец, протягивая мне сворованный у собственной бабушки цветочек. — Я в душ, и поедем. Голубое, помнишь?
— Платье голубое надеть? Помню.
Все-таки он дико помешан на приятных тканях. Прямо одержимость какая-то. Платье было легким, почти невесомым, притом что было оно почти до пят. И невероятно приятным. Хорошо, что без ценника. Моя психика точно не выдержала бы стоимости этого явно неприлично дорогого платья. И даже мысль о том, что купил Макс его больше для себя, чтобы не прикасаться к моим дешевым тряпкам, не смогла испортить настроение.
До парома мы прогулялись пешком по тенистым улицам с красивыми двухэтажными домиками, сплошь украшенными цветами и почему-то флагами футбольных команд Италии.
— Все итальянцы поголовно любят футбол и болеют за команды с самого детства. И играют тоже с детства, бегая по газонам с подгузником наперевес.
Объяснил Максим, заметив мои любопытные взгляды на жилища людей. На пароме Макс сразу повел меня в рубку, где оказался его знакомый. Который, старательно жестикулируя, пытался рассказать мне что-то о приборах. Макс только мило улыбался и не собирался мне ничего переводить.
— Смотри, это Венеция, — показал мне Максим на появляющийся в дымке тумана сказочный город. Чем ближе мы
