По лезвию судьбы - Алина Савельева

на чувствительной точке узоры. Обжигающее дыхание, хриплые стоны, проносящиеся вибрацией по коже. Даже легкая боль от сжимающих меня сильных рук только усилила ощущения, нисколько не напугав меня. Не знаю, как он это сделал, но мой мир разукрасился лазерно-световыми лучами, как он рассказывал, и через мгновенье разлетелся с его именем на губах, затащив меня в розово-ванильное небо.

— Приветствую вас на борту лайнера оргазмов и страсти Максима Аристова, — самодовольно улыбаясь, прошептал мне Макс, дождавшись, когда я вернусь с небес в постель.

От Максима веяло жаром, как от раскаленного солнца, весь покрытый бисером пота, он дрожал. Нет, даже не дрожал, кажется, его конкретно трясло и колотило. Но я снова не успела ничего сказать, как он, быстро прикоснувшись к губам, спрыгнул с кровати и странной походкой покосолапил из комнаты. Оставив меня в растерянности и со странным чувством, что он меня… боится. Какая глупость!

Недолго думая, пошла за ним следом, подхватив покрывало, чтобы не выходить голышом в коридор. Из ванной доносился шум льющейся воды и злобное рычание Медвежайца. Приоткрыв дверь, увидела его в душевой кабинке. Максим стоял, упираясь кулаками в стену, его руки были настолько напряжены, что вены вздулись, переплетаясь пухлыми змейками. Он стоял ко мне спиной под струями воды на режиме «тропический ливень», который я сегодня тоже использовала. Впервые в жизни. По широкой спине тоненькими ручейками струилась вода, но я прилипла взглядом к его ягодицам. Эта часть его тела и в одежде была сногсшибательно-сексуальна. Но я увидела ее обнаженную, и захотелось и правда его покусать. Я извращенка? Какой ужас!

Макс что-то опять прорычал. Я расслышала только «урод». Кого он обзывает? Опять с Мартино успел поцапаться? Помявшись немного в сомнениях, скинула покрывало и открыла створку… и опять закрыла. Потому что Макс, оглянувшись через плечо, рявкнул:

— Выйди отсюда!

Перепугавшись до смерти, конечно, стремглав убежала прочь, схватив покрывало и роняя тапки. В комнате металась как сумасшедшая. То, запрыгнув на кровать, забилась к самой спинке, то, опомнившись, соскочила и нацепила пижаму. Опять забралась. В пижаме и покрывале под одеяло. Снова побегав, наконец забралась под одеяло снова. И не могла никак выбрать сторону, на которой буду спать. Если смогу. Почему он накричал на меня? В первый раз за все время по-настоящему повысил голос. Его хриплые рычания до этого не в счет, они мне даже нравятся. И почему у него были красные глаза? Мыло попало?

Медленно, как вязкая, только что сваренная ириска, в голове короткими роликами всплывали воспоминания. Его вечные дурачества, заставлявшие мне хохотать до слез, и веселая болтовня обо всех на свете. Вспышки ярких искр в глазах, когда мы с ним устраивали догонялки в квартире из-за последней конфеты, или когда он пытался научить Фильку давать лапу. И тревожным звоночком стал его сегодняшний взгляд. Тут, в постели, прежде чем он ушел. Жгучее желание в зачаровывающем омуте сменилось потухающим бездонным безразличием и безнадежной… болью. Что с ним происходит?

Мне не хватает опыта, и я совсем не разбираюсь в людях. Но уверенность, что Максим что-то скрывает от всех, меня не покидала, и эти мысли не давали уснуть. А еще я ждала его. Глупо, конечно. Он не придет. Больше часа прошло, скорее всего, Максим уже спит. Уже почти провалившись в сон, почувствовала, как меня сдвигают с центра кровати любимые лапы Медвежайца.

— Опять всю кровать разватрушила, — проворчал Максим, заметив, что я не сплю и не могу сдержать счастливой улыбки.

Тщательно расправив простынь, завалился рядом и, пробормотав что-то про мою пижаму, кажется, сразу уснул. Его мерное дыхание и меня убаюкивало, пока в голове не появилась мысль.

— Что значит «опять»? Ты не в первый раз со мной спишь рядом?

Максим не ответил. То ли действительно уснул, то ли очень хорошо притворялся. А проснулась я уже одна. Как всегда, в это время он бегает. Какое же прекрасное утро! Солнечное и безоблачное. Волнующее предстоящей поездкой в Венецию. Но еще больше — прошедшей ночью, при воспоминании о которой бабочки в животе подвергались опасности сгореть в жарком пламени.

— Катрин, — позвала меня Симона, — составь мне компанию за чашечкой кофе. Эти два прохвоста где-то бегают.

Завтракать вдвоем бабушка пригласила меня на балкончик второго этажа, балясины которого утопали в зелени переплетенных растений и цветах. Симона не спрашивала ничего обо мне и о нас с Максом. Как он и говорил, ей не нужны слова. Она будет наблюдать за нами.

— Обязательно попроси Массимо прокатиться на гондоле, и прогуляйтесь до площади Сан-Марко. Только не кормите там голубей, он их не выносит.

Мы еще немного поговорили об Италии и уже собирались спускаться, когда услышали шум во дворе. Мартино и Макс бежали к дому наперегонки, как два льва, дерущиеся за право быть вожаком прайда, они толкались и, обгоняя друг друга, не забывали что-то эмоционально восклицать, взмахивая руками. Мартино добежал первый до крыльца и вбежал в дверь. Но Максим только весело хмыкнул и через несколько секунд стоял рядом со мной на балконе, тяжело дыша. Как обезьян забрался, умудрившись на ходу сорвать цветок.

— Доброе утро, — поздоровалась я, надеясь, что не окрашиваюсь в бордовый цвет.

— Да. Теперь доброе, — улыбнулся Медвежаец, протягивая мне сворованный у собственной бабушки цветочек. — Я в душ, и поедем. Голубое, помнишь?

— Платье голубое надеть? Помню.

Все-таки он дико помешан на приятных тканях. Прямо одержимость какая-то. Платье было легким, почти невесомым, притом что было оно почти до пят. И невероятно приятным. Хорошо, что без ценника. Моя психика точно не выдержала бы стоимости этого явно неприлично дорогого платья. И даже мысль о том, что купил Макс его больше для себя, чтобы не прикасаться к моим дешевым тряпкам, не смогла испортить настроение.

До парома мы прогулялись пешком по тенистым улицам с красивыми двухэтажными домиками, сплошь украшенными цветами и почему-то флагами футбольных команд Италии.

— Все итальянцы поголовно любят футбол и болеют за команды с самого детства. И играют тоже с детства, бегая по газонам с подгузником наперевес.

Объяснил Максим, заметив мои любопытные взгляды на жилища людей. На пароме Макс сразу повел меня в рубку, где оказался его знакомый. Который, старательно жестикулируя, пытался рассказать мне что-то о приборах. Макс только мило улыбался и не собирался мне ничего переводить.

— Смотри, это Венеция, — показал мне Максим на появляющийся в дымке тумана сказочный город. Чем ближе мы