Сокровища Аттилы - Анатолий Соловьев

Бургунды ждали степняков на выходе русла в долину. Отряд гуннов приближался на бешеной скорости. Предводитель бургундов понял, что, если не схлестнуться со степняками встречным порывом, они проломятся через его конницу, как разъяренный бык сквозь кустарник. Он отдал команду, и бургунды ринулись навстречу врагу. До сегодняшнего дня они считались союзниками. Но нет ни в чем постоянства! В дружбе клянутся по вдохновению, а предают по злобе. Гунны сделали германцам много зла. Пока Ругила дознается, кем и каким образом уничтожен один из его отрядов, бургунды уже будут в Галлии. Главное — не выпустить ни одного гунна живым. О громокипящий Вотан, смотри, как отважны твои дети!

Два стремительно сближающихся потока схлестнулись. Заржали и вздыбились кони. Свистнули дротики, зазвенели о щиты. Пошла рубка. Вокруг Диора замелькали свирепые лица. Он успел заметить, как увесистая палица силача Ура обрушилась на голову предводителя бургундов. Но крепка оказалась голова. Тот лишь покачнулся в седле. Перед Диором возникло ощеренное в крике лицо врага. Диор вогнал ему меч прямо в широко разверстую пасть. И тут же прикрылся поверженным врагом, как щитом. Два меча одновременно обрушились на него. Но один лишь скользнул по шлему убитого бургунда, второй разрубил плечо мертвеца. Диор нанес колющий удар в незащищенную грудь жеребца первого врага. Тот рухнул, увлекая за собой всадника. И тотчас сарматский конь Диора прыгнул в освободившееся пространство впереди. Клинок второго бургунда просвистел в пустоте. Вокруг падали лошади, люди. Хриплые стоны доносились из–под копыт. Никто не молил о пощаде. Слышались лишь вопли и проклятия. О сладкая музыка боя; когда отвага сталкивается с отвагой, безумие с безумием! Радость ты доставляешь отважным. Есть упоение в бою! Трещали щиты, ломались копья. Порой в руке всадника оставался лишь обломок меча. Бургундам известны знаки отличия предводителей степняков. На Узура насело не меньше десятка врагов. Он, лихо уклоняясь, сумел свалить троих. Удар четвертого отразил Диор и в мгновение ока зарубил пятого.

— Теперь ты веришь, что я сын Чегелая? — крикнул он Узуру.

Тот не успел ответить, меч бургунда снес ему челюсть.

Гунны дорого продавали свою жизнь. Беспорядочные водовороты отдельных схваток стянулись в одно место. Степняки сумели образовать круг. Осталось их не больше пяти десятков. Но теперь к ним нельзя было подступиться. Они рубили всякого, кто приближался к плотному, ощетинившемуся мечами кольцу. Но и вырваться им в степь не представлялось возможным. Вокруг гуннов громоздился вал из поверженных врагов. Бреши на месте павших тотчас умело затягивалась уцелевшими. Бургунды упорно наседали, не давая передышки. Остатки сотни теперь возглавил раненный в плечо Ур. Он даже сумел надеть на свою голову шапку погибшего сотника с черной лентой.

Вдруг раздался повелительный голос, приказывающий бургундам расступиться. Те попятились. В образовавшийся проход въехал свежий отряд с луками на изготовку. Гуннов собирались издали расстрелять. Через мгновение все будет кончено. Ур это понял.

— На прорыв! — проревел он, указывая мечом вправо.

Гунны, прильнув к гривам, метнулись вправо. Лошади

проносились над завалами из трупов. О, гунны — воины, достойные восхищения! Диор не был даже ранен. Молодость и сила, помноженные на отвагу и умение, спасли его. Он мысленно поблагодарил Юргута за упорство в упражнениях с ним. Хмель безумия не покидал его, лишь нарастал. Его жеребец прыгнул вслед за лошадью Ура. За ними мчались уцелевшие. Степнякам не удалось прорваться. Они завязли в густой массе врагов и гибли один за другим.

3

Чьи–то сильные руки осторожно вытащили Диора из–под трупа коня, придавившего ему ноги. Вокруг было темно. Сначала Диор подумал, что ослеп. Но потом увидел звезды в ночном небе. Со всех сторон слышалось странное погромыхивание, тарахтенье, мычание животных, крики женщин и детей. Возле Диора присел на корточки длинноволосый, бородатый мужчина в длинной рубахе. Волосы его перехватывал на голове ремешок. Глаза Диора привыкли к темноте. Поймав устремленный на него взгляд юноши, незнакомец приложил ладонь к губам, шепнул:

— Тише. Могут услышать.

Вокруг лежали мертвые люди и лошади. Но этот человек явно не бургунд. Диор вспомнил, что здесь произошло, рванулся. Где враги? Незнакомец удержал его, укоризненно сказал:

— Ты хочешь, чтобы нас обнаружили?

По обоим берегам древнего речного русла мелькали темные фигуры всадников. Доносился лай собак, позвякивание, всхрапывание коней. Проплывающие на фоне ночного неба всадники казались огромными.

— Кто ты? — спросил Диор.

Незнакомец приблизил к нему свое лицо, прошептал:

— Я славянин Ратмир. Видел вашу битву с холма. Когда бургунды ускакали, спустимся сюда. Услышал твой стон. Ты был завален трупами. А тут подошли кочевники Гейзериха. Они уходят в Галлию. Слава Перуну, ты цел!

Диор ощупал себя. Он не был ранен. Но в голове шумело. Наверное, его оглушили палицей. Славянин, заметив, что Диор шарит по земле, сказал:

— Бургунды забрали все оружие, сняли седла, сбрую. Страшная была битва. Бургунды похоронили своих в общей могиле!

— Как ты оказался здесь?

— Я изгой. Был работником у алана Джулата. Научил их ковать железные стремена. У Джулата меня выпросил Витирих. Он со мной обращался как с рабом. Пришлось бежать. Одному в горах одиноко. Хочу стать твоим другом.

— Ты спас меня. Будем друзьями.

Славянин достал из–за пазухи лепешку, разломил пополам, протянул половину Диору. Диор взял лепешку. Дружба была скреплена совместной едой.

А мимо по–прежнему грохотали повозки, шли стада. Следовало подумать, как им отсюда выбраться. Небо уже посветлело. Из степи дохнуло свежестью. Близился рассвет. Сколько продлится движение наверху, славянин не знал.

— Притворимся мертвыми, — предложил он. — Ляжем среди убитых. Когда пройдут, встанем.

Но хитрость не удалась. Утром к месту побоища спустились пастухи–бургунды и принялись сдирать с убитых одежду. Одному из них приглянулся кафтан Диора. Пастух склонился над ним и обнаружил кожаный пояс, набитый монетами. Воровато оглянувшись, не видит ли кто, бургунд дрожащими руками начал отстегивать кармашки пояса, намереваясь выгрести золотые монеты.

— Что нашел, Агмунд? — окликнул его ближний пастух, снимая окровавленную рубаху с тела мертвого гунна.

— Хороший кафтан, да жаль, разрублен! — с деланной досадой откликнулся Агмунд.

— Если зашить можно — бери! Послушай, а одежда на нем сарматская! Ну–ка, осмотри его повнимательней!

— Гм. Действительно, он не совсем гунн! — озадаченно проговорил Агмунд и спохватился: — Нет, нет, я ошибся!

Но было уже поздно. Послышались приближающиеся тяжелые шаги. Диор понял, что грабители сейчас осмотрят его и поймут, что он жив. Вдруг поблизости раздался удивленный вскрик:

— Клянусь громоподобным Вотаном, здесь есть живой!

Это кто–то из бургундов обнаружил славянина. Диор открыл глаза.

Их подвели к сидящему на лошади краснолицему предводителю. Тот осмотрел кожаный пояс Диора, полюбовался монетами, нацепил пояс на свое огромное брюхо. Агмунд, тот, кто первым обнаружил Диора, плевался от досады. О небо, так глупо лишиться богатства! Диор выступил вперед, надменно сказал:

— Я римский гражданин, сын декуриона Аврелия из Потаисса. А это мой раб! — Он показал на Ратмира.

— Пояс принадлежал тебе? — спросил предводитель.

— Нет, моему отцу. Я вез монеты в Аквенкум, чтобы отдать долг отца.

— Надеюсь, твой отец не будет в обиде на меня? — пошутил бургунд, похлопывая широкой ладонью по кожаному поясу.

— Он не будет на тебя в обиде, если ты отпустишь меня в Аквенкум и дашь провожающих.

Германец захохотал. Он, видать, был веселым человеком.

— Конечно, у тебя будут сопровождающие! — воскликнул он сквозь смех. — Я сам поведу тебя в Аквенкум! И продам тебя твоему дяде или кому там. Назови свое имя, и я включу тебя в выкупной список! Мои люди уже гонят в Аквенкум римлян! Все они были когда–то свободными гражданами и декурионами! Ха–ха! — Он тронул своего черного жеребца и рысью поехал вперед.

Диор пристально посмотрел ему вслед. Ярость удвоила его силы. Жеребец бургунда вдруг захрапел, взвился на дыбы, заплясал, прыгнул, передние ноги его подломились, он рухнул на землю. Всадник перелетел через голову коня, распростерся на траве. К нему бросились. Только тогда Диор вспомнил о перстне, зажатом в кулаке. Он не жалел, что лишился денег. Он отомстил бургунду за смех.

Его и Ратмира втолкнули в толпу оборванных людей.

Глава 7