Онмёдзи - Баку Юмэмакура

Точное название храма — Камовакэ Икадзути дзиндзя. Бог, которого почитают в этом синтоистском храме — зовется Вкаэикадзути-син, бог грома, природное божество, поэтому в храме он сущностно не присутствует.

Хиромаса держал в руках факел, Сэймей шагал по росе с таким лицом, словно бы он пьян и счастлив. Туман низко стелился над землей, а небо было чистым, и над головами путников висела луна, источая синий таинственный свет. В этом чудесном сиянии двое шли вперед.

— Слушай, Сэймей, а тебе не страшно? — нарушил молчание Хиромаса.

— Страшно.

— Ты таким тоном говоришь, будто тебе вовсе и не страшно.

— Хммм…

— А мне — страшно. — И Хиромаса сильнее ссутулился, словно от собственных слов ему стало еще страшнее. — Я ведь на самом-то деле — трус, Сэймей. — Хиромаса звучно сглотнул скопившуюся во рту слюну.

Дорога незаметно свернула от реки Камогава и начала подниматься в гору, к храму Камигамо.

— Я — трус. Но какая-то часть меня не позволяет мне быть трусом. Эта часть всегда гонит меня к опасности, именно туда, где опаснее всего. Мне так кажется. Я не могу словами как следует объяснить, но, по-моему, эта часть меня состоит в том, что я — воин. — Вот так образно выразился Хиромаса.

В начале рассказа мы уже говорили, что Хиромаса — воин. Воин из воинов, и кровь воина в его жилах течет незамутненной от его предков. Отец Хиромасы — его императорское высочество принц Ёсиакира-синъо, первый из сыновей императора Дайго.

— Кстати, Сэймей! Я кое о чем хочу тебя спросить!

— Чего тебе?

— Да ты просто днем странную вещь сказал…

— Странную?

— Ты сказал: «Может быть сегодня ночью сделаю оба дела».

— Да, сказал.

— Что это означает? Разве связаны между собой это наше дело и то дело, что ждет тебя завтра в храме Кёогококуодзи.

— Наверное, связаны.

— И как же они связаны?

— Об этом я расскажу тебе по дороге.

— Да уж, пожалуйста.

— Сегодня у меня в доме был монах, с которым ты встретился.

— Ага.

— Вот, этого монаха зовут Гэнкаку. Я тебе уже говорил, он живет в храме Кёогококуодзи. — Сэймей начал свой рассказ. А дорога уже шла под сводами рощи тысячелетних криптомерий.

4

По словам Гэнкаку, он начал вырезать скульптуры четырех Небесных королей — локапал два года назад. Всего четыре фигуры. Это почитаемые божества, каждый из которых охраняет одну из сторон небесного свода: север, запад, юг и восток. На юге — Дзотётэн, Вирудхака. На востоке — Дзикокутэн, Дхиртараштра. На западе — Комокутэн, Вирупакша. На севере — Тамонтэн, Вайшравана. Статуи вырезал из ствола старого дерева хиноки, японского кипариса, распиленного на четыре части. В храм Кёогококуодзи попал ствол огромного тысячелетнего кипариса. Кипарис после того как срубили, два года сушили, укрыв от солнечных лучей, а затем доставили очень вовремя к Гэнкаку, собиравшемуся начать свою работу. Монах начал свою работу со статуи локапалы юга, Дзотётэна. На эту статую ушло полгода. Следующий — Небесный король востока, Дзикокутэн. Затем — локапала севера, Тамонтэн. На каждую статую ушло по пол года, и в самом конце пришла очередь Небесного короля запада, Комокутэна.

Месяц назад Гэнкаку закончил первую часть — беса. Затем он приступил к самой фигуре Комокутэна. И вот, когда статуя локапалы была почти закончена, начались странности. Дело в том, что каждый из четырех Небесных королей своей ногой попирает по одному бесу. И тот бес, которого должен был попирать локапала Запада, за несколько дней до полного завершения статуи — исчез.

— Исчез? — переспросил монаха Сэймей.

— Да, исчез.

Деревянная статуя от подставки до фигуры беса и вплоть до фигуры самого божества вырезается из ствола одного дерева. В статуе Комокутэна спина беса соединяется со ступней и ногой локапалы, попирающей эту самую спину. И вот — бес исчез. И следов того, что его кто-то вырезал долотом — нет. До полудня того дня, когда исчезновение обнаружилось, бес был на месте, где ему и положено, под ногой локапалы. Гэнкаку это точно знал.

А ночью, встав по малой нужде, Гэнкаку вдруг нестерпимо захотелось посмотреть на статую Комокутэна. Ведь двух летний труд его подходил к завершению, как никак. Справив нужду, монах взял лучину и зашел в мастерскую. И там он обнаружил, что беса — нет.

Но на следующее утро бес был, вот он, на месте, под ногой локапалы. Решив, что увиденное вчера ночью — сон, Гэнкаку продолжил работу как обычно. Вечером он работу закончил, но вчерашнее происшествие не давало монаху покоя. Гэнкаку прошептал себе под нос:

— Ладно, закончу статую сегодня ночью. — Статуя Комокутэна уже была почти готова, завтра, а если немного поднажать и поработать сегодня ночью, то работу можно закончить за ночь.

Так Гэнкаку и решил. Поужинав, он подготовил лучин для освещения и пришел в мастерскую.

— И снова беса не было! Исчез.

И на этот раз на следующее утро, и через день, и через два — бес не вернулся. Тогда на четвертый день Гэнкаку не выдержал и пробрался к Сэймею. Тайком от настоятеля своего храма Кёогококуодзи. Ведь если рассказать о происшествии остальным монахам, то у самого Гэнкаку могут отнять монашеское звание — так объяснил Гэнкаку Сэймею.

— Это потому, что, по всей вероятности, я, именно я виноват в исчезновении беса…

— Да?

— Господин Сэймей, известно ли вам как поклоняются внутреннему кругу мандалы? — Поклонение внутреннему кругу мандалы, символизирующему не человеческое измерение вселенной, как внешний круг, а измерение божеств, бодхисатв или Будд, включает в себя практику поклонения не только Буддам и бодхисатвам, но и в случае необходимости — поклонение другим небесным божествам, сущностно присутствующим в мандале.

— Просветленных сущностей чрезвычайно много, и в зависимости от школы и от мастера существуют различные способы поклоняться мандале. Всех их я не знаю, но некоторые мне известны.

Иначе говоря, есть способ почитать локапалу, Небесного короля, как сущность, обладающую просветленной активностью наравне с Буддой.

— Когда мы начинаем вырезать статую, то, кем бы эта статуя не была, вся душа твоя должна быть полна этой статуей. И пока ты работаешь, эта статуя становится твоим Буддой. Моим, буддийского монаха, Буддой.

Итак, Гэнкаку, приступая к работе над новой статуей, обязательно совершал водное очищение от скверны, а затем начинал работу, но только после того, как вознесет молитву Небесному королю способом поклонения мандале.

И вот тут собака зарыта:

— Начиная работу над статуей Комокутэна, я поленился провести моление…

5

— Но, раз так, Сэймей, ты то… — от возбуждения Хиромаса стал запинаться.

— Да, вот так вот…

— Но это же! Быть не может!

— Тысячелетнее дерево хиноки.