Цветы для Розы - Ян Экстрём

— Есть люди, ворующие кредитные карточки, и есть люди, их покупающие. Цели у последних могут быть самые разные — вполне возможно, как, например, в нашем случае, ими пользуются лишь иногда, чтобы удостоверить свою личность. Нам приходится сталкиваться с этим довольно часто. Скажем, кто-то нашел кредитную карточку у касс аэропорта или у стойки гостиницы или же не сдал ее после того, как исчерпал всю сумму, объяснив, что оставил ее в ресторане или ювелирном магазине. Многие ловкачи занимаются этим, зная, что карточку можно преспокойно продать; при этом они совсем не думают о том, в каких целях может воспользоваться ею потенциальный покупатель.— Он перегнулся к ней через стол, самодовольно улыбаясь.— Не далее как две недели назад у одного скупщика краденого мы конфисковали ни много ни мало 936 вполне настоящих кредитных карточек, срок действия которых истек. Как вы думаете, зачем они ему понадобились?

На этом он, по-видимому, окончил свою краткую лекцию о наиболее передовом в настоящее время способе оплаты и снова откинулся на спинку кресла. Выражение его узкого лица должно было, вероятно, свидетельствовать, что он только что ознакомил ее с весьма важной оперативной информацией, предназначенной только для служебного пользования. Она молча проглотила это сообщение, чувствуя, что, не выслушай она его с подобающим, по его мнению, вниманием, это было бы для него в высшей степени неприлично и оскорбительно. При этом она прекрасно понимала, что комиссар профессионал такого уровня, что лишь ее упрямство, а также, возможно, вопросы престижа заставляли его все еще заниматься делом Лунда. Наступившая вслед за этим долгая пауза превращала рассказ об афере с кредитной карточкой в курьезный случай, какие обычно принято описывать в приятной компании после обеда, однако это ни на йоту не продвинуло вперед их дело. Она еще раз хорошенько прокрутила в памяти все сказанное им, и внезапно ее как будто озарило. Подавшись вперед, она быстро сказала:

— Комиссар Бувин, вы сказали, что этот человек чего-то ждал. Он спрашивал, не звонил ли ему кто-либо, не искали ли его и не оставляли ли для него каких-то сообщений.

Бувин кивнул.

— Да, верно, однако такого не было.

Анне-Белле вдруг все стало предельно ясно. Медленно, тщательно выговаривая каждое слово, она сказала:

— Человек с ожогом ждал какого-то сообщения. Однако сообщения не было. Лунд же, по-видимому, не ждал никаких писем и тем не менее неожиданно получил. Человек с ожогом жил в 530 номере, Лунд — в 513.— Мгновение она помолчала, собираясь с мыслями, потом удовлетворенно рассмеялась и неожиданно спросила: — Комиссар, вы говорите по-английски?

Он с удрученным видом покачал головой. Это, казалось, лишь укрепило уверенность Анны-Беллы в своей правоте. Она продолжала:

— Если произнести эти числа по-французски, то между ними действительно нет ничего общего. Однако в английском языке звучание их так похоже, что разницу уловить весьма сложно. Кто-то подъехал к отелю и попросил — говоря при этом по-английски — передать письмо в 513 номер. На самом же деле, как мне представляется, он просил передать письмо в 530. В таком случае, комиссар, становится понятно многое, однако еще не все.— Она сделала паузу и в упор с торжеством посмотрела на Бувина.— Сообщение, переданное в письме,— действительно ли оно было настолько важным, что могло послужить мотивом к убийству Петера Лунда? Понял ли человек с ожогом, что письмо по ошибке попало не по назначению? Был ли он готов на все, чтобы получить его? Ходил ли он по пятам за Петером Лундом весь день, поджидая удобного случая? — Она замолчала и надолго уставилась в потолок, как будто надеялась увидеть ответы на свои вопросы в закопченных углах или на облупившейся штукатурке. Покончив наконец с этим занятием, она продолжала: — Разумеется, если только мы правильно определили мотив. В любом случае возникает вопрос: что же было в этом письме?

Произнеся последнюю фразу, она в изнеможении откинулась на спинку кресла. Бувин смотрел на нее с таким же восхищением, как смотрит сельский священник на епископа во время аудиенции. Он сказал:

— Мадам. Это великая минута. Сколько логики. Сколько чувства. Сколько,— он пытался найти нужные слова,— сколько легкости и женственности.— Он улыбнулся.— И все это — из уст такой привлекательной женщины.

Он встал и протянул ей руку. Она, сидя, пожала ее, чувствуя, как дает о себе знать колтун под обивкой кресла. При этом она все же не удержалась от колкой реплики:

— Коль скоро вы так высоко это оцениваете, то можете попытаться сами разработать данную версию.

— Несомненно,— поспешил заверить он.— Да, и,— он смущенно помялся,— тут недавно писали о вечерних курсах английского языка. Так вот, я решил в самое ближайшее время поступить на них.

Она тоже поднялась, почувствовав, что это лучшее, что она может в данный момент сделать, дружелюбно улыбнулась ему и, не оглядываясь, пошла к двери. При этом она подумала, что уже во второй раз за сегодняшний день дает ему почувствовать себя посрамленным.

Выйдя из кабинета, она привычно повернула по коридору налево, направляясь к внушительной входной двери. Как раз в тот момент, когда она поравнялась со столом дежурного, ей навстречу попались двое полицейских, ведущих молодого парня. У одного из них, кроме того, в руке был портфель, который он нес, сжимая двумя пальцами. Он свободно болтался в непосредственной близости от колена полицейского, однако тот, похоже, зорко следил за тем, чтобы не касаться его. У нее появилось смутное ощущение, будто она уже где-то видела этого юношу. На вид лет двадцать пять, широкоплечий, с узкими бедрами. Волосы черные, вьющиеся, длиной до плеч. На нем были джинсы, кроссовки и обычная студенческая майка, оставлявшая открытыми поросшие волосами руки и такую же волосатую грудь. Красивый парень.

И только выйдя на улицу и почувствовав на своем лице теплые прикосновения солнечных лучей, она наконец вспомнила его. Едва не задохнувшись, она остановилась как вкопанная. Господи, неужели же это он — тот мужчина, что на днях — точнее, позавчера, во вторник — стоял под окнами ее кабинета?! И этот портфель… Ну конечно же, портфель тот самый; он держал его тогда под мышкой, как некоторые держат стопку газет.

11

Цветочный магазин мадам Ляпуш только что открылся после обеденного перерыва. Он был расположен на Рю де Бабилон в нескольких стах метров от посольства; в том же доме помещалось еще несколько заведений разного рода. Само здание стояло немного в глубине, и тротуар возле него был гораздо шире, чем в других местах улицы. Этим не замедлил воспользоваться владелец соседнего бара — около десятка столиков, накрытых яркими скатертями, расставленные под большими зонтиками от солнца в форме изящной подковы, привлекали сюда прохожих. Остальную часть тротуара мадам Ляпуш превратила в великолепный зеленый сад с фикусами, пальмами и множеством обычных для этого времени года хризантем, призванный, вероятно, напоминать клиентам о ее заведении, поскольку до праздника Всех Святых оставалось всего пара недель. Здесь же стояли огромные букеты роз, ирисов, георгинов, гвоздик, фуксий и других осенних цветов, установленных нисходящими рядами на столах и скамейках, полностью утопавших в их великолепии. Между владельцем бара и мадам Ляпуш существовало своего рода сотрудничество. Цветы мадам, растущие как будто прямо из асфальта, привлекали прохожих, и они останавливались у бара выпить графинчик вина или стакан пива; когда же их физические потребности были удовлетворены, а настроение поднималось, взгляд, как правило, падал на цветы, а уж дойти до магазинчика и купить букет было совсем не сложно.

Когда Тирен подошел к магазину, мадам Ляпуш как раз открывала дверную решетку. Иногда он покупал здесь цветы, однако сомневался, чтобы мадам знала, кто он такой, поэтому на всякий случай представился и объяснил, что он из посольства и пришел сюда с весьма важной целью, вовсе не собираясь попусту ей надоедать. Внимательно слушая его, она дружелюбно кивала головой. Это была миловидная шестидесятилетняя дама в романтическом одеянии; руки у нее были тонкие и нежные, как лепестки цветка, все в мелкой сеточке прожилок. Прическа больше всего напоминала букет серебристых цветков, обрамлявших маленькое розовое личико.

— Да, мсье, я читала в газетах,— сказала она. Голосок у нее был тоненький и чистый.— Позавчера я послала вам большой букет хризантем. Приняла его одна из дам.— Она умолкла, и в глазах у нее мелькнула тревога.— Я что-то сделала не так, он вам не понравился?

Тирен поспешил кивнуть.

— Это было весьма любезно с вашей стороны. Сам я, к сожалению, его не видел.— Он смутно припомнил, что действительно заметил какой-то красивый букет из белых и лиловых цветов, однако не знал, тот ли это.— Не смогли бы вы ответить мне на несколько вопросов?