Цветы для Розы - Ян Экстрём

Тирен поспешил кивнуть.

— Это было весьма любезно с вашей стороны. Сам я, к сожалению, его не видел.— Он смутно припомнил, что действительно заметил какой-то красивый букет из белых и лиловых цветов, однако не знал, тот ли это.— Не смогли бы вы ответить мне на несколько вопросов?

— Только не здесь,— быстро сказала она.— Пойдемте внутрь, там нам никто не помешает.

Она вошла в стеклянную дверь, оставив ее открытой. Помещение оказалось более просторным, чем представлялось снаружи; и все оно было занято цветами. Даже на прилавке с допотопным кассовым аппаратом, который наверняка не увидишь ни в каком другом месте, требующем более серьезной финансовой отчетности, были сложены уже готовые небольшие букетики.

— Ну вот и прекрасно,— сказала она.— Будьте добры, садитесь.— Она сделала жест рукой в сторону плетеного кресла, покрытого белым лаком, однако он отказался.

— Во вторник вы встречались с мсье Вульфом?

Она грустно кивнула:

— Да, он всегда был такой приветливый — видный мужчина, элегантный, учтивый и весьма любезный, даже со мной — простой продавщицей. Он умел сделать так, что в его присутствии ты всегда… да-да, всегда чувствовала себя женщиной, дамой.

Тирен не прерывал ее. Кроме всего прочего, характеристика Вульфа из посторонних уст была ему также небезынтересна.

— Вы хорошо его знали?

— Как знаешь постоянного клиента. Когда каждый раз немного болтаешь с человеком о всякой всячине, то постепенно составляешь себе о нем представление, верно? Он часто покупал цветы и всегда при это был весьма щедр. Я обычно старалась подбирать ему букеты получше, благо время позволяло — он, как правило, звонил и заказывал заранее. Потом, по дороге домой, он заходил и брал их.

— И во вторник он также заказал несколько букетов, не так ли?

— Да, но в тот раз мне передала заказ его секретарша. Она зачем-то брала его автомобиль, а потом вернулась, оставила мне ключи и сделала заказ. Речь шла о трех букетах. Она сказала, что мсье зайдет за ними около шести и сам расплатится; мне же надо было выписать к тому времени счет.

— Часто он оставлял свою машину рядом с вашим магазином?

— Да, почти всегда; она стояла здесь с утра и до вечера.— Она лукаво улыбнулась.— Он был большой проказник, уж будьте уверены. На самом деле припарковываться здесь запрещено — если бы все, кто заходит выпить в соседний бар, оставляли бы тут свои автомобили, тут бы ни пройти, ни проехать. Но мсье Вульф нашел выход. Видите ли, за порядком тут у нас следят три дамы — все трое молоденькие. И вот,— она восторженно хихикнула,— он попросил меня следить за ними, и когда кто-то из них покажется на улице, выйти навстречу с букетиком фиалок, ландышей, мать-и-мачехи или же с чем-нибудь еще в этом роде — чисто символическим — и вручить от имени «неисправимого грешника-иностранца, который целует ей руку и приносит свои извинения».— Она всплеснула руками и рассмеялась.— И — поверите? — его так ни разу и не оштрафовали.

Тирен невольно вспомнил о собственных проблемах со стоянкой, об унылой тактике, основанной на букве закона и подсчете сантиметров, и помрачнел. Она же тем временем продолжала:

— Разумеется, на эти букетики ему приходилось тратить какие-то деньги, однако все равно это выходило дешевле, чем платить штрафы. Да и кроме того, это была отличная хитрость: ведь главное — создать прецедент.

Тирен нехотя улыбнулся. И, надеясь, что она не поймет его превратно, коротко бросил:

— Подкуп.

Она улыбнулась с хитрецой:

— Подкупом и шармом можно многого достичь. Вы ведь знаете — французы любят и то и другое, да и француженки, признаться, тоже.

Она едва закончила фразу, как в магазинчик вошла покупательница. Мадам Ляпуш сразу же направилась к ней. Оживленно жестикулируя, они принялись обсуждать, какие цветы лучше подойдут для визита к больному, страдающему аллергией. Тирен тем временем размышлял. Эта очаровательная маленькая цветочница с таким прекрасным знанием человеческой натуры, по всей видимости, была одной из последних, кто встречался с Вульфом незадолго до его трагической гибели. И не только встречалась, но и беседовала. Самыми последними — если, конечно, Бурье сообщил ему все, что знает, а в этом у него не было оснований сомневаться — были те две дамы, что встретились с ним на улице недалеко от въезда в гараж. Последний день жизни Вульфа был полон цветов. Цветы для тех дам, о которых говорил Бурье, цветы для шведов и японцев, цветы для Мадлен… И вот, как выясняется, уже, так сказать, посмертно,— он едва не улыбнулся,— цветы для дам-полицейских у стоянки. Цветы или взятка — в конце концов, какая разница?

Покупательница вышла из магазина, неся горшок с кактусом, украшенным шелковой ленточкой, и мадам Ляпуш вернулась к Тирену. Лицо ее вдруг приняло озабоченное выражение.

— Да, так вот, позавчера…— начала она, однако Тирен не дал ей возможности снова углубиться в рассуждения и попытался направить разговор в нужное ему русло:

— Мадам, давайте все же вернемся к тому, что происходило позавчера с того момента, как мсье Вульф зашел к вам в магазин за цветами и ключами от машины, и до тех пор, как вы увидели его отъезжающим.

Это слегка остудило ее пыл; она задумалась.

— Как он отъезжал, я не видела,— сказала она.— В тот момент как раз вошел новый покупатель. Но все остальное я прекрасно запомнила. Он пришел ровно без четверти шесть — я хорошо это помню, поскольку его секретарша сказала, что он придет около шести, и я как раз взглянула на эти часы, когда он вошел.— Она кивнула в сторону висевших на стене часов в форме фарфоровой тарелки с мелкими голубенькими цветочками; Тирен машинально отметил про себя, что они идут верно. Она продолжала: — Как всегда, он был настроен шутливо и сказал, что я приготовила прямо-таки королевские букеты. Он всегда так говорил. Потом он вынул бумажник и расплатился, при этом дал немного больше, чем следовало, сказав, что это мне за дополнительную о нем заботу. Я отдала ему ключи от машины, которые лежали у меня в ящичке под кассой, он взял их, положил букеты на руку — вот так,— она продемонстрировала, каким именно образом,— и пошел к машине. Я смотрела с порога, поскольку обычно провожаю своих покупателей до дверей. Ну как, мсье, я рассказываю достаточно точно?

Тирен понял, что она слегка обижена на него за слишком откровенное желание получить четкие ответы на четко поставленные вопросы, и догадался, что неосторожно вторгся в святая святых ее чувствительной натуры. Мадам Ляпуш была, несомненно, из тех, кто предпочитает польке менуэт. Придя к этому выводу, он с обезоруживающей улыбкой сказал:

— Просто замечательно точно — прямо как в геометрии.

Оценив его похвалу, она наконец уяснила себе, что его интересуют только факты, и, опустившись в плетеное кресло, продолжала:

— Постойте-ка, дайте вспомнить. Ну да, он открыл дверцу машины и положил цветы на…— она задумалась,— нет, не могу вспомнить, положил он их на заднее сиденье или рядом с собой. Да, так вот, потом он снова вернулся в магазин и попросил разрешения позвонить жене. Он и прежде, когда забирал машину, частенько звонил домой и предупреждал жену, что едет. Я проводила его к телефону и осталась рядом. Я всегда так поступаю — мне нравится, когда при мне говорят по-шведски. Не потому, что я что-то понимаю, нет, просто у вас такой певучий язык. Видите ли, я очень люблю музыку. Музыка — это…— она неожиданно осеклась,— извините…— Набрав побольше воздуха, она по-прежнему деловито продолжала: — Я опять проводила его до дверей. Он сел в машину, слегка помедлил, снова вышел и вернулся ко мне. «Мне кажется, я забыл у вас свой портфель»,— сказал он. Мы с ним посмотрели везде — и у прилавка, и у телефона, но никакого портфеля не было. Он извинился и вышел, подошел к машине, заглянул внутрь, потом зачем-то осмотрел улицу.— Она умолкла, и лицо ее приняло встревоженное выражение: — Представляете, тогда мне почему-то показалось, что его портфель… да-да, что его украли. Как раз в этот момент пришел новый покупатель, и мне пришлось заняться с ним. Однако вечером я еще несколько раз, помнится, возвращалась мыслями к тому, нашел он свой портфель или нет.

Тирен слушал как зачарованный, не решаясь прервать ее и задать тот вопрос, который сейчас интересовал его больше всего. Но стоило ей только умолкнуть, как он спросил:

— А скажите, вы не заметили, когда он только вошел к вам в магазин, портфель был с ним?

Она задумалась, рассеянно глядя куда-то вдаль и нервно потирая руки. В конце концов покачала головой и с виноватой улыбкой сказала:

— Подумать только, не могу с уверенностью сказать. Когда мсье Вульф приезжал прежде, у него всегда был с собой портфель. Но в этот раз… У него в руках были цветы, он взял ключи… Нет, относительно портфеля — не помню. Он всегда держал его под мышкой, я уже так привыкла к этому. И раньше случалось, что он забирал и ключи, и цветы, один раз даже вместе с корзинкой. Я еще обратила тогда внимание, как ловко он держит портфель,— он, казалось, совсем ему не мешал. Но в этот раз… Честно скажу — не знаю.— Она выпрямилась и взглянула ему в глаза.— У меня создалось такое впечатление, что его украли. Кто-то вытащил его из машины в тот момент, когда он вернулся, чтобы позвонить жене.