Макамы - Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири

Он ответил:

— Пусть Аллах за добро вас наградит и от зла оградит! Не исходит из ваших душ кривды туман, не грозит собеседникам вашим ложь и обман. Не разочаруется в вас тот, кто в чем-то сомневается, — любая тайна вам открывается. Я скажу вам о том, что́ грудь мне терзает и терпенье мое истощает. Когда вы услышите об этом, помогите, прошу вас, мне добрым советом.

Знайте, однажды в годину ненастья, когда меня одолело злосчастье, я поклялся Аллаху, что праведно буду жить, обет ему дал вина не пить: не запасать его, не покупать, в компании пьяных не бывать. Но душа-соблазнительница мне нашептала и страсть-губительница подсказала старых приятелей навестить и снова по кругу чашу пустить. И вот я достоинство потерял — до потери сознанья вино сосал. Все чаще седлал я коня хмельного, чтоб о клятве забыть, напивался снова и снова. Подчиняясь шайтану, каждый вечер бывал я пьяным: даже в четверг я в вине утопал и в Светлую ночь[342], словно мертвый, спал. Но вот меня охватило унынье, в нарушении клятвы я каюсь ныне: куда меня увлекло вино? Неужели нет дороги иной?.. Терзает меня великий страх, что за отступничество накажет Аллах.

О, кто мне подскажет пути искупления,Чтоб смыть перед богом мое прегрешение?

Продолжал Абу Зейд:

— Когда так жалобно закончил он речь, желая сочувствие в людях разжечь, я сказал себе: „Абу Зейд, не зевай, такую добычу не потеряй — засучи рукава и начинай!“ И я решительно поднялся, сквозь круг стоящих стрелою прорвался и сказал:

О муж достославный, ты ищешь того,Кто снял бы с тебя кладь греха твоего.Ты в думах тяжелых проводишь всю ночь,Но знаю я средство, чтоб делу помочь,Прошу я, послушай печальный рассказ —Я горе свое изложу без прикрас:В Серудже преславном я некогда жил,Меня почитали — богатым я был.К себе каждый день я гостей собирал,Что тратил на них — никогда не считал.Моим достояньем и гость мой владел —Я щедростью честь охранить захотел.В мой дом бедняки приходили толпой —Имущество тает, а я как слепой.На видных местах я огни зажигал,Всю ночь их тушить никому не давал,Чтоб видели путники: в доме моемНайдут они кров и радушный прием.Лишь молнии в тучах моих заблестят —С надеждой на ливень все в небо глядят.И каждый рассчитывать мог на успех:Кремень мой рассеивал искры для всех.И долго удача дружила со мной,Доволен я был благосклонной судьбой,Но волей своею Аллах изменилВсе то, к чему в жизни меня приучил:Послал испытания тягостный час —Румийцы[343] внезапно напали на нас.Они налетели, как злой ураган,И начали грабить дома мусульман,И скот угоняли, и жен брали в плен —Богатство мое обратилося в тлен.Теперь я изгнанник в родной стороне,Бродить без приюта приходится мне.И тяжкое горе я в сердце ношу:Давал я когда-то, а нынче прошу.В такую жестокую впал я нужду,Что гибели, как избавления, жду.Беда никогда не приходит одна:Любимая дочка моя пленена —И требуют выкуп румийцы за дочь,Но кто бесприютному может помочь?К тебе я взываю: меня не гони,А помощи руку скорей протяни!Судьба надо мною насилье чинит,Твоя лишь десница меня защитит!Избавить от рабства мне дочь помоги:Терзают ее нечестивцы — враги…Так щедростью грех ослушания смой —И вновь обретешь ты желанный покой!Несчастному помощь решив оказать,Ты можешь прощенье у бога снискать:Коль щедрый покается в прошлых грехах,Его покаянию внемлет Аллах!Хотя и в стихах я совет тебе дал,К Аллаху я правильный путь указал[344].Совет мой от самого сердца идет —Спасибо скажи: он ко благу ведет.И щедрость такую сумей проявить,Чтоб было легко мне тебя похвалить!

Продолжал Абу Зейд:

— Я кончил рассказ свой многословный — и мне поверили беспрекословно. Утешить меня собеседник решил — и свой кошелек предо мною раскрыл: хотя и немного он мне уделил, но подарок посулами увлажнил.

А потом я восвояси вернулся — и вновь своей хитрости улыбнулся: я не только проделку изобрел, но и прожиток себе приобрел, не только стихами пробавлялся, но и прибылью от них напитался!»

Говорит аль-Харис ибн Хаммам:

— Абу Зейда я выслушал и сказал: «Хвала тому, кто тебя создал! Как твои хитрости велики, как твои уловки мерзки!»

Абу Зейд, не смутившись, захохотал и тут же такие стихи сказал:

Без обмана прожить невозможно, мой друг, —Ведь не люди, а дикие звери вокруг!Если жизненных благ оскудели дожди —Воду с поля чужого к себе отведи.Не под силу победа тебе над орлом —Так довольствуйся только орлиным пером.Рви плоды, что висят над твоей головой;Не дотянешься — что ж, насыщайся травой.А настанут внезапно ненастные дни —Беспокойные мысли от сердца гони.Видишь, время изменчиво: нынче казнит,Завтра щедрой рукою тебя одарит.

Перевод В. Борисова

Сасанская макама

(сорок девятая)

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:

— Когда к смерти стал Абу Зейд приближаться и трудно стало ему подниматься, раздул он угли, что в уме еще тлели, сына призвал к своей постели и сказал ему:

— Послушай меня, сын мой! Пора мне сурьмиться черной сурьмой: время пришло покинуть сей дом и туда уйти, куда все мы уйдем. Ты, Аллаху хвала, наследник мой — и над бродягами станешь главой: за собой поведешь ты братство Сасана[345] наподобие мудрейшего в стаде барана. Не пристало тебе заблуждаться и гаданьем на камешках заниматься: призван ты людей поучать, умы их до блеска начищать. И теперь, когда приходит прощанье, выслушай, сын, мое завещанье. Таких советов даже Шис[346] набатеям не давал, сам Якуб[347] так потомков не наставлял. Свято заветы мои сохраняй, ослушания избегай! Ты меня возьми за образец: делай все так, как делал отец. Если ты примешь мой совет и от меня позаимствуешь разума свет, будет твой дом наполнен добром — и поднимется дым очага столбом. Если же ты мой совет забудешь и следовать ему не будешь, очаг твой перестанет пылать — и люди станут тебя избегать.

О мой сын, я истины жизни познал, судьбы превратности испытал. Уважают того, у кого много слуг, не того, кто имеет много заслуг. Не тот в чести у нас, кто родовит, а тот, кто богатством знаменит. Четыре способа существования дают нам средства для пропитания: дела торговые и управление, ремесленный промысел и земледелие. Все четыре я испытал — и ни в одном успеха не знал: текла моя жизнь не гладко, я не видел ни радости, ни достатка. Дела управления каждый день подвергаются изменениям. Доходы эмира неверны — зыбки они, как смутные сны, они готовы исчезнуть, как тень, что тает, как только уходит день. Кажется сладким кубок правленья, да горько похмелье при пробужденье! А жизнь купца — перелетной птицы полет, но птицу в полете всякое ждет: грозят ему и оскорбления и разорение от ограбления. А люди ремесленного звания трудятся только для пропитания. Богатым от ремесла не станешь: от каждодневных трудов устанешь — и даже достатка не достанешь. Что же касается земледельца, виноградника или пашни владельца, то занятие это — для чести ущерб: словно оковы мотыга да серп. Хозяин их окружен презреньем, для души не находит отдохновенья.

Я одно лишь знаю занятье, которое все дает, без изъятья: оно легко и на вкус приятно, доходно и для души отрадно; основу ему заложил Сасан, и с тех пор процветает Сасанов клан. У детей Сасана занятья пестры, и повсюду они разожгли костры: проникли они на Восток и на Запад — нищих и сирых влечет их запах. Мне так полюбились дела этих выжиг, что клеймо их братства я на лбу своем выжег. Ремесло их — рынок, что застоя не знает, источник, который не иссякает, светильник, который светит всем — и тому, кто крив, и кто слеп совсем. Сасаниды — самый сильный народ и самый счастливый из рода в род. Несправедливость их избегает, блеск меча их не пугает, жгучего яда они не боятся, ни близкому, ни далекому не хотят покоряться. Не страшат их ни молнии, ни громы, и людские тревоги им не знакомы. Весело им живется: все их племени удается! Всюду, где они ищут, готова им пища, куда ни прибудут, там и добудут, где пристанут, там и обманут. Не знают они родного стана, и нет над ними султана. Как птицы, утром они голодны, а к вечеру их животы полны.

Сказал сын:

— Отец мой, ты прав и совет твой здрав, но ты затемняешь, не проясняешь: как, не посеяв, урожай снимать и как на лету удачу поймать?