Падение Твердыни (неполное) - Дмитрий Викторович Распопов

— Как раз я тут вскрыл один, любуюсь знаете ли, — улыбнулся я, подходя к небольшому квадратному ящику, что стоял на столе и открыл деревянную крышку. Там на соломенной подложке, в укутанной множеством слоёв ткани деревянной подложке, находился терновый венец.

Франческо подошёл ближе, посмотрел на него, и недоумённо спросил.

— Витале, зачем ты мне показываешь какие-то остатки старого кустарника?

— А вы сеньор Франческо, сопоставьте несколько фактов, — хмыкнул я, — Константинополь, крепкие ящики для хранения ценных предметов, и собор с множеством алтарей.

Он всё ещё не понимал, но затем, видя, как его глаза едва не вылезают из орбит, и он опускается на колени, перед столом, крестясь, я криво улыбнулся. Неплохо так его проняло.

Прочитав «Отче наш», он повернулся ко мне.

— Витале, ты сошёл с ума! Их же будут искать! Зная тебя, я уверен, что ты их выкрал без разрешения.

— Не переживайте сеньор Франческо, я постелил соломку, — я развёл руками, — так реликвии ещё не скоро окажутся на виду у прихожан, но теперь я думаю вам стало понятно, что доходные дома для паломников строить нужно?

Пожилой нобиль, покачал головой, протягивая мне руку, и я бросился помогать ему подняться с пола. Он, осторожно дотронулся пальцем до тернового венца и ещё раз покачал головой.

— Стой, погоди, — он повернулся ко мне, — ты стал строить собор ещё до своего второго путешествия. А Константинополь взяли только в этом году!

— Считайте это случайным совпадением сеньор Франческо. Ведь чудеса случатся иногда, — я развёл руки, показывая на ящики кругом.

— Ты знал, — понял он, — знал, готовился и никому ничего не говорил.

— Это ваши предположения сеньор Франческо, — я развёл руками.

Нобиль всё время качал головой, словно китайский болванчик.

— Что ещё, в этих ящиках?

Я достал из кармана свиток и показал ему его. При каждом следующем пункте, его глаза всё больше расширялись, а голова делала всё большие амплитуды. Правда, когда он закончил прочтение, то замер на пару минут, смотря в стену.

— Думаю, нужно строить больше, — наконец он отмер, посмотрев на меня, — ты я думаю ведь будешь выставлять всё по очереди, у тебя ведь всего восемь алтарей в соборе.

— Конечно, по неделе, чтобы все успели увидеть все вещи за месяц, задерживаясь в Венеции надолго, — согласился я, — конечно трудно сейчас прогнозировать, но думаю поток паломников будет приличным. Ведь считайте впервые, эти реликвии можно будет увидеть простому человеку. Представьте себе. Даже крестьянину, даже рабу! В собор сможет войти любой христианин, полностью бесплатно!

Сеньор Франческо внимательно посмотрел на меня.

— Ты хочешь получать доход, сдавая дома паломникам, — произнёс он, — но я почему-то уверен, что в этом есть что-то ещё. Я слишком хорошо тебя знаю.

— Вы ведь помните сеньор Франческо на чём мы заработали с вами первые хорошие деньги, используя веру в качестве продвижения нашего продукта?

— Конечно, — его глаза сверкнули, — ну конечно же! Всякие мелкие безделушки, изображающие это священные реликвии! Боже, как просто и сколько денег это сулит! Прибыли с доходных домов померкнут перед этими суммами.

— Да, — улыбнулся я, — доходные дома нужны, только чтобы удержать первых паломников в городе, чтобы у них был кров над головой. Затем мы сделаем два класса домов под сдачу: для аристократов и для простолюдинов, за городом построим простые бараки с койками в несколько рядов. Их будем сдавать за сущие гроши, главное, чтобы у паломников была крыша над головой, и они месяц оставались в городе, успев увидеть все реликвии.

— Господи, — сеньор Франческо перекрестился, а я улыбнулся, поскольку впервые за столько лет, что мы с ним знакомы он столько раз за один разговор, упоминал Его имя.

— Ну и самое главное сеньор Франческо, я хочу сместить вектор движения паломничества из Иерусалима, что далеко, дорого и опасно, на Венецию. Если разыграть эту карту хорошо, то посетить Венецию лет через пять-десять будет равносильно посещению Иерусалима, а тут я думаю вам не нужно говорить, что это сулит городу.

Он приоткрыл рот, видимо представляя себе такое.

— Золотой дождь, — согласился он, вызвав у меня хмыканье.

— Лучше назовём это дождём из золота, — отмахнулся я от его недоумённого взгляда.

— Витале, как это не назови, это просто невероятно! Ты либо гений, либо безумен настолько, что я тоже таким же становлюсь! Я впервые в жизни, не могу даже примерно подсчитать доход с этого масштабного мероприятия.

— А потому сеньор Франческо, — вручил я ему список реликвий, — никому не показывайте эту бумагу, начинайте продумывать какие мелкие сувениры будем производить ко времени, когда реликвии окажутся в соборе, а также присматривайте за Николаем, чтобы он не сделал защитные кожухи такими, чтобы в них ничего не было видно. Скоро у нас будет листовое стекло, и любой христианин должен видеть всё отлично в любое время дня и ночи.

— Надо будет тогда подумать над хорошим освещением, — тут же согласился он, задумываясь, — может быть даже зеркала используем позади реликвий, чтобы свет от ламп лучше падал на то, что находится внутри.

— Ну и отлично, — обрадовался я, поскольку сам забыл об этом, а тут компаньон решил взять такое важное дело на себя, — теперь вы в курсе всего сеньор Франческо, можете вместе со мной начинать трудиться над новым заработком, который сделает из нас финансовых королей. Ведь если за специями нужно долго плавать, подвергая свою жизнь опасностям, то это настоящее золотое дно на целые века.

Компаньон покачал головой.

— Да, полностью согласен с тобой. Здесь будут совершенно другие прибыли и масштабы.

— Ладно, на этом тогда всё, мне пора отплывать.

— Конечно Витале, — засуетился было он, но я его успокоил, и проводил до берега, попрощавшись.

— Показали ему? — тихо спросил меня сеньор Джакопо, когда я проводил взглядом разом сгорбившуюся фигурку нобиля, который пошёл на выход верфей Арсенала, всё ещё непрерывно качая головой, — я такой же пришибленный был, когда понял, что передо мной.

— Да это любого выбьет из душевного равновесия сеньор Джакопо, — повернулся я к нему, — поэтому надеюсь, что на небесах мне потом зачтётся то, что каждый христианин сможет лицезреть эти реликвии, к которым имел отношение Он сам.

— Я лично, нисколечко в этом не сомневаюсь, сеньор Витале, — убеждённо сказал капитан, перекрестившись.

— Ну что, минутка ностальгии окончена, нам пора в путь, — встряхнулся я.

— Говорите курс штурман, — улыбнулся он, поскольку обычно это был наш с ним ритуал, мы