Безжалостные парни (ЛП) - Станич К.М.

«Спенсер заперся в своей комнате на всё утро. Просто подумал, что тебе было бы интересно знать». Это от Черча.

«Ты забыла это». Там фотография поддельного члена, который купили мне близнецы. Я позаботилась о том, чтобы оставить его у них на пороге, чтобы они нашли его, когда проснутся. Рада видеть, что им это понравилось. Это сообщение с телефона Мики, и я получила ещё одно от Тобиаса: «Мы будем скучать по тебе, не-Девственник Чак».

Ха.

«Всего два с половиной месяца, и мы сможем тусоваться всё лето». От Спенсера.

Моё сердце сильно сжимается, и я отправляю несколько быстрых ответов, включая групповое сообщение моим родителям.

«Моника довезёт меня в Санта-Круз. Я приеду к Элизе завтра».

Как и было обещано, примерно через час Моника подъезжает к обочине на своём блестящем серебристом «Бимере», на лице зеркальные солнцезащитные очки, её тёмные волосы развеваются на теплом ветру.

— Привет, — говорит она неуверенным голосом, которого я никогда раньше не слышала. Бросив сумки на заднее сиденье, я забираюсь на пассажирское сиденье из белой кожи и пристёгиваюсь. Моника водит машину как сумасшедшая. Мне повезёт, если я выживу на участке шоссе 17 с ней за рулём.

— Привет.

Снова тишина, когда она включает поворотник и вливается в поток машин.

— Как у тебя дела? — наконец спрашивает она, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё.

— Как поживает Коди? — отвечаю я, что на самом деле несправедливо. Серьёзно, я пытаюсь разобраться со своими проблемами. Знаю, что я наполовину язвительна, наполовину саркастична, но с примесью придурковатости. Неудивительно, что все ребята в Адамсоне ненавидели меня.

— Мы не разговаривали с тех пор, как ты уехала. Сейчас он встречается с Андреа. — Моника пожимает плечами, как будто ей всё равно, но в её хмуром взгляде есть тяжесть, которая говорит об обратном. Мы знаем друг друга слишком долго, чтобы она могла так мне лгать. Может быть, она лжёт даже самой себе? — Как поживают твои сексуальные близнецы?

— Они покатались со мной на карусели, взяли меня на гонки в своих одинаковых жёлтых «Ламборджини», а потом устроили мне вечеринку в дворце на берегу моря на мой день рождения. — Я изучаю её лицо, жалея, что на ней её солнцезащитные очки, хотела бы прочитать выражение её глаз. — Они великолепны. Они превратили ужасный день в удивительный.

— Я сожалею о том, что произошло, — говорит Моника, понижая голос. — Я не уверена, поможет это или навредит ситуации, но я не забыла, что это был твой день рождения. Я ревновала, потому что Коди продолжал обещать порвать с тобой, а потом он спрыгивал… Но он забыл о твоём дне рождения, и я решила, что если он забудет, то…

Между нами воцаряется тишина. Слышен только шум ветра, когда Моника мчит нас по городу на крутых поворотах одной из самых опасных дорог Калифорнии. Я видела так много крушений на этом участке, что это даже не смешно.

— Стоило ли это того? Терять лучшую подругу из-за парня? — спрашиваю я, и Моника съёживается.

— Нет. — Она смотрит на меня, а затем приподнимает очки, чтобы я могла видеть её карие глаза. Она действительно одна из самых красивых девушек, которых я когда-либо видела. Раньше она меня пугала, но прямо сейчас я чувствую, что могу противостоять ей, как будто ничто не может меня взволновать. Я здесь, когда хочу быть в Коннектикуте. Что ещё может пойти не так? — Я скучаю по тебе, Шарлотта. Я давно собиралась написать тебе, но никак не могла придумать, что сказать. Мне жаль, не достаточно.

— Это так, но приехать сюда за мной — это уже начало. — Ещё одна пауза. Есть так много вещей, о которых нам нужно поговорить, так много вещей, которые мне нужно рассказать ей. Но вместо этого всё, что я хочу сделать, это поговорить об Адамсоне, и ребятах, и обо всём том дерьме, которое произошло. Некоторые люди, вероятно, навсегда списали бы Монику со счётов за то, что она сделала, но это не то, чего хочу я. Люди совершают ошибки. Я всё ещё верю в искупление. — Наконец-то я лишилась своей девственности.

— Серьёзно? — спрашивает Моника, ухмыляясь. — С каким из близнецов? Или и тем, и другим? Пожалуйста, скажи и с тем, и другим.

— Со Спенсером Харгроувом, — признаюсь я, поднимая свой телефон, чтобы она могла увидеть его фотографию. У меня есть только этот снимок, который я сделала на последнем собрании Кулинарного клуба, где мы с ним вместе. У меня болит сердце, когда я смотрю на это. — Разве он не симпатяжка?

— Симпатяжка? Неправда. Красивчик. Энергичный. Огонь. Что же тогда случилось с близнецами? Я думала, вы, ребята, встречаетесь?

Я чуть не давлюсь собственной слюной.

— Это сложно.

— Вы расстались? — спрашивает она и замолкает. — И когда они сказали, что ты встречаешься с ними обоими…

— Я как бы пробую открытые отношения, понимаешь? — прислоняюсь спиной к двери, ожидая увидеть её реакцию. — То есть, встречаюсь со Спенсером и обоими близнецами.

— Да? Я в некотором роде тоже в таком же положении. Встречаюсь с двумя парнями прямо сейчас, и они об этом осведомлены. Это интересно. — Ещё одна пауза. — И вообще, что ты здесь делаешь? Я имею в виду, не то чтобы я не рада тебя видеть…

— Мой отец заставил меня вернуться, — признаюсь я, вздыхая. — Я не хотела этого делать. Имею в виду, сначала, когда мы переехали, всё, чего я хотела, это вернуться домой и быть с тобой и Коди. Но потом вы, продолжали меня отшивать, читали мои сообщения и не отвечали, а потом я попала сюда и узнала о… — я замолкаю. Нет смысла говорить это вслух; мы обе знаем, что произошло. — В любом случае, мне нравится то, что происходит у меня в Адамсоне.

— Девочка, даже мне нравится то, что у тебя происходит в Адамсоне. — Она оглядывается и затем немного съёживается. — Извини, слишком рано? Это неловко, не так ли?

— Если ты переспишь с одним из этих парней, я никогда тебя не прощу, — говорю я, но в то же время я не волнуюсь. Не из-за Моники, а потому что не думаю, что Спенсер или близнецы, или даже Черч или Рейнджер поступили бы так со мной.

— Принято, — говорит Моника, и затем мы обе замолкаем и остаёмся в таком положении, пока не заезжаем на её подъездную дорожку. Её родители уже уходят, но перед уходом они быстро обнимают меня.

Именно тогда я вспоминаю, что сказал Мика о том, что Питеры задерживают выплаты по ипотеке.

— Всё в порядке? — спрашиваю я, когда Моника отмахивается от них, а затем, нахмурившись, смотрит на меня.

— Не совсем. Но мой дедушка вмешался, так что мы не потеряем дом. Кроме этого, я не знаю, что будет дальше. Бизнес моих родителей находится в дерьме. В конце концов, все в городе узнают, и у меня не останется никакой репутации, на которую можно было бы опереться.

— Есть вещи и похуже, — говорю я, думая о Дженике. О Юджине. О сумасшедшем преследователе, который называл себя Адамом. — Вы разберётесь с этим.

— Я надеюсь на это. — Моника неловко замолкает на минуту. — Не хочешь надеть купальник и просто немного расслабиться в бассейне? Я могу приготовить нам напитки.

— Звучит заманчиво, — отвечаю я ей, а затем направляюсь наверх, чтобы разобрать сумки. Может быть, я останусь ненадолго? Это должно быть лучше, чем позволить маме затащить меня в Лос-Анджелес, верно?

Тусоваться с Моникой одновременно и приятно, и странно. Я безумно скучала по ней, но, несмотря на наше общение, мы как будто начинаем всё сначала. Доверие и дружба, которые были у нас раньше, разрушены, по-настоящему разбиты вдребезги, и я всё ещё истекаю кровью от этих ран.

Хотя, в каком-то смысле, это даже хорошо. Я рассталась с Коди, поняла, что на самом деле он мне никогда особо не нравился, и теперь я здесь с дюжиной сообщений от моих, э-э, трёх новых парней?

Это чертовски странно, ребят.

Я отвечаю всем, пытаясь сдержать прилив беспричинных слёз. Это не конец света. Конечно, чертовски похоже на него, но это всего лишь пустяк. Я продолжаю говорить себе это, продолжаю пытаться смотреть на всё с хорошей стороны.