Сыны Перуна - Сергей Жоголь

Остальные поселения и городища дулебов и их соседей, белых хорватов, приняли власть киевского князя добровольно. По-другому пришлось завоевывать тиверцев и уличей, населявших земли, лежащие к югу и к юго-западу от вновь присоединенных к Киевскому княжеству территорий. Уличи не приняли послов Олега.

3

Олег сидел на простом дубовом стуле в просторной комнате с высокими потолками и деревянными стенами, увешанными оружием. За те годы, в течение которых он вел новую завоевательную войну против уличей и тиверцев, на его суровом лице заметно прибавилось морщин, но до старости ему было, конечно же, еще далеко. Князь, как и раньше, был силен и быстр и в такие дни, как сегодня, он был очень грозен и крут на расправу.

Уличи не вели обширной торговли с другими народами и не были заинтересованы в присоединении своих земель к разраставшемуся за счет соседей-славян Киевскому княжеству. Поэтому они оказали завоевателям сопротивление, сумевшее остановить доселе непобедимую русскую рать. Учтя опыт дулебов и других покоренных народов, они не решились вести войну в открытом поле, где их войско непременно было бы разбито, грозными варяжскими полками, а скрылись в лесах и заперлись в наиболее укрепленных градах, где можно было бы выдержать длительную осаду и вести активную оборону. Воины киевского князя сумели взять штурмом несколько городков, и на этом их воинские успехи, казалось бы, окончились. Столицу уличских земель — град Пересечень, расположенный в южном течении Днепра, Олег осадил, так как штурмом взять не смог. Простояв под стенами всю зиму, киевский князь вынужден был отступить.

Помимо князя в комнате сидели шестеро суровых искушенных в ратном деле мужей, возглавлявших собственные дружины и рати, входившие в состав единого княжеского войска. Вельмуд — огромный седоволосый варяг с квадратным подбородком, воевода младшей дружины, сидел по правую руку от своего князя и исподлобья поглядывал на остальных членов княжьей Думы. Рядом с ним восседал приземистый и плотный боярин Стемид из знатных бодричей. Напротив варягов сидели предводители скандинавских дружин, повзрослевший и возмужавший Свенельд и одноглазый нурман Фрейлаф со шрамом на левой щеке. Вожаки ополчения, собранного в основном из киевлян и новгородцев, Сновит и Глоба, сидели спиной к входу в комнату напротив недовольного итогами завоевательного похода и от этого хмурого киевского князя.

— Ну, что скажете мне, воеводы да бояре, сколько нам в стенах этих еще сидеть, бока наращивать? — в голосе Олега чувствовалась нескрываемая злоба. — Вот вам и уличи, лесовики-лапотники, всем вам, великим ратникам, носы утерли, да и мне вместе с вами. Что скажешь, Вельмуд, есть мыслишки какие аль дар речи потерял?

— С речью-то все в порядке, великий князь, да и слова твои, что бока наращиваем, тоже неверные, ты и тут малость ошибаешься, — даже в минуты княжьего гнева воевода младшей дружины не боялся говорить Олегу правду в глаза. — Два обоза для войска, что из земель дулебских к нам шли, уличи-то захватили. Запасы кончаются. Как бы вскорости конину жрать не пришлось, туговато у нас с провизией.

— То, что о людях заботу проявляешь, это правильно, — слегка смягчился Олег. — Вот только нам сейчас не о харчах думать нужно, а о том, как врага одолеть. А что провизия кончается, так сам же знаешь, еще один обоз к нам идет под охраной усиленной, так что животы будет, чем набить.

— Надо бы нам людишек местных как следует попытать, попрятали, небось, припасы на черный день. Если взяться за них, они и расколятся. Никакой обоз с провизией ждать не придется, — прорычал сквозь зубы здоровяк Фрейлаф. Дозволь, князь, мои хирдманы[42] местным уличам быстро языки развяжут.

— Вы мне тут уж поразвязывали языки, когда всю деревню у тиверцев перерезали, — в голосе князя снова по явились стальные нотки. — Твои нурманы — воины, конечно, хорошие, но зачем же люд мирный резать, как скотину бездушную? Когда тиверцев примучивали, твои воины земледельцев простых порезали, баб да девок всех посильничали, да ладно бы просто блуд свой потешили, так еще и потом головы им порубили, как курам, несколько хат спалили, добро какое-то искали.

— Так ведь нашли же запас припрятанный, — самодовольно возразил бывший нурманский ярл.

— А что толку, шкур стопка, зерна несколько мешков да три бочки меда — и весь твой клад найденный, а проблем-то теперь из-за того не расхлебать. Чтобы ложку из березы вырезать, необязательно все древо валить, одного сучка достаточно да ножика малого, а твои хирдманы только топорами рубить и умеют, как лес, народец валят. Глядишь, не было бы у нас такой славы, людишки местные и не воевали бы против нас так рьяно. Вон, половина народов покоренных добровольно в княжество наше влилась, а теперь что? Вы не с виком на эти земли пришли, нам княжество растить да ширить надобно, чтобы земли эти нашими стали, пути торговые в страны заморские открытыми были. К морю выход нам нужен, тогда богатства к нам рекой потекут, серебро да золото, а не те шкуры драные, что вы в деревне откопали. Вперед смотреть надобно, а не баб топтать да кровь людскую напрасно лить.

Фрейлаф только пожал плечами и отвернулся.

— Вон Свенельд тоже из вас, из скандинавов, так его дружина без боя несколько городков взяла, и добыча у них, и грады покоренные, — продолжал Олег, указывая на сурового светловолосого свея с гордо поднятой головой, молча сидевшего на своем месте.

— А что делать-то будем, если обоз с провиантом вовремя не придет? — поворачиваясь к князю правым боком, громко произнес Сновит. — Ропщут мужики-то.

Левое ухо, срубленное боевым топором, воевода-кривич потерял в схватке с ятвягами[43], поэтому был слегка глуховат.

— Ой, накличет беду этот глухиня, чтоб ему, — прошептал сидящему рядом Вельмуду боярин Стемид.

— Ну, а ты, Глоба, чего молчишь, как воды в рот набрал? — обратился к предводителю новгородского ополчения князь. — Город твой Великим зовут, а толку? Дружину в свое время не дали, помощь обещали, а где она теперь, помощь та?

— Не в ответе я за город Новгород, княже, мне бы воинство свое удержать в повиновении, недовольны вои, — Глоба тут же пожалел о сказанном.

С самого начала похода Олег очень уж зол был на новгородцев за то, что ратников городских ему для похода не дали. А сейчас, услыхав о том, что предводитель новгородцев управу на них теряет, совсем осерчал, разгневался.

— Что?! — уже не говорил, а кричал князь на перепуганного новгородского воеводу, — Вы что же, думали, мечи взяли, шеломы на головы дурные напялили, вот вам тут и добыча, и слава? Нет уж, дело ратное — оно дело трудное, не легче любой другой работы, только тут еще кровушку лить нужно, частенько не только вражью, но и свою собственную!

В этот момент раздался стук в дверь, и через мгновение запыхавшийся и возбужденный Горик влетел в комнату, вызвав у всех сидящих неодобрительные взгляды.

— Не серчай, княже. Вести срочные, недобрые. Вой раненый в лагерь пришел. Говорит, обоз к нам шел с припасами. Вороги наши, уличи, тот обоз перехватили, охрану побили, ну, в общем… — вбежавший в комнату гридь не договорил до конца свою фразу.

Все сидевшие в комнате встали со своих мест.

4

После того как Горик сообщил князю и его воеводам дурную весть и удалился, Олег быстро указал всем своим военачальникам, что кому из них нужно делать, не вдаваясь в рассуждения, и отослал их к своим воинам. Закончив с этим, князь призвал к себе своего верного сотника, и остался с ним в комнате наедине.

— Верно про тебя говорят, что ты ведун, — удивленный Горик смотрел на князя с нескрываемым восхищением. — Как прознал, что говорить с тобой я хотел с глазу на глаз, без свидетелей.

— Тут не надо ведуном быть, а просто голову на плечах иметь, — князь выглядел очень усталым и опустошенным. — Ну, говори, что сказать хотел, не томи.

— А то и хотел, что воин тот, что обоз сопровождал, на руках у меня помер, кровушкой истек, но сказал главное, — в глазах Горика была тревога. — Ждали тот обоз уличи, точно ждали. Тот вой, что весть дурную принес, из русов был, воин опытный. Так вот он поведал, что засада была по всем правилам организована, охрану побили в считанные мгновения. Вывод какой? Кто-то из своих им о том обозе донес, где и когда пойдут, каким числом.

Горик смотрел на князя и ждал его ответных слов. Олег молчал, обдумывая услышанное.

— Была у меня такая мысль еще когда первые два нападения были, да не хотел верить, что кто-то свой предал, а теперь и ты вот туда же. Но кто? — Олег размышлял вслух.

Горик стоял и смотрел на князя.

— Все у тебя иль еще чего сказать хочешь? — посмотрев на варяга, спросил князь.

— Воин тот погибший сказать успел, что те людишки, что на обоз напали, не просто уличи-лапотники. Старший у них странный какой-то, сразу в нем опытный вое вода чувствуется, не из простых мужиков воин — умелый да мудрый. Наверняка византиец или хазарин знатный.