Сыны Перуна - Сергей Жоголь

В княжеских хоромах была необычная суета. Весь маленький воинский городок словно превратился в один большой человеческий муравейник, где каждый выполнял свою задачу, важную и необходимую как ему самому, так и всем окружающим. Дружинники точили мечи, проверяли луки и другое оружие, а также начищали до блеска свои тяжелые шлемы и доспехи. Ржали кони, словно общее возбуждение и азарт передались этим отважным животным, которые, так же как и их хозяева, готовились к боевому походу. Прислуга таскала на спинах мешки и провиант, загружая им возы и телеги, которым предстояло сопровождать готовящееся к большому походу войско. Радмир встретил Сбывоя, который отдавал приказания воинам и отрокам, подгонял суетившихся вокруг слуг.

— А, явился, пропащая головушка. Ну, не буду тебя бранить, хоть и следовало, а лучше скажу тебе, что рад тебя снова видеть, — и матерый рус обнял своего молодого товарища. — Видишь, что у нас тут творится, к походу войско готовится. За городом ополчение новгородское лагерем стоит. Со всех концов вои в Киев спешат — с Ладоги, с Изборска, других городов и земель славянских, тех, что теперь под руку князя нашего встали. На днях воинство выступает, а ты прохлаждаешься где-то.

— Так я же не по своей воле, я же…

— Да ладно, шучу я, понимаю, что в беду попал, сочувствую. Только теперь, думаю, князь-то тебя прикроет. Не принято у нашего вождя свою гридь в беде бросать. Влетит тебе, конечно, зато жив остался да в кабалу вечную не попал. Виру-то за боярина убиенного, ох, большую назначить могли, век не расплатишься, а нечем платить, так и в неволю попасть можно. Ну ладно, ступай. Вон тебя в гриднице Горик со Свенельдом дожидаются, — произнеся эту речь, Сбывой продолжил руководить сборами.

Радмир поднялся на крыльцо и вошел в гридницу.

В конце длинного коридора он нашел ожидавших его Горика и юного Свенельда. На этот раз брат Асгерд был без своих привычных охранников.

— Наконец-то, явился, — стоявший у красного окна[41] Горик был непривычно суров. — Ну, здравствуй, друже, рады мы видеть тебя с головой на плечах, а не с обрубком.

— Приветствую тебя, Горик, и тебе, боярин, желаю здравия, — обращаясь к обоим воинам, произнес Радмир и покорно склонил голову.

Сидящий на широкой скамье Свенельд только кивнул головой в ответ.

— Ну что, поведаешь нам, товарищам твоим, где ты бегал, пропадал столько времени, и почему головушка твоя нынче к полу опущена? Вижу, не слишком торопишься рассказать, что натворить успел, — продолжал корить парня суровый рус.

— А чего ж не рассказать, — Радмиру начало надоедать то, что его отчитывают, как мальчишку.

Привычная гордыня начинала брать свое.

— Мне стыдиться нечего: боярин Горемысл на меня сам с саблей кинулся, после того как оскорбил и меня, и сестру боярина Свенельда, — указав на сидящего подростка, произнес с запалом Радмир. — В доме боярском я не по своей воле оказался, а по повелению Сбывоя, старшего нашего. Гонцом он меня туда направил, послание боярину передать.

— Вот именно, что послание передать, а не глазки боярыне строить да голову кружить, да еще шеи знатным мужам киевским сворачивать, как тем гусям, — Горик почти кричал.

— Так я… — попытался возразить парень, но Горик его перебил.

— Хватит, не для того я тебя искусству воинскому учил, чтобы ты бояр княжьих губил. Князь наш милостив, он тебя перед тиунами городскими обелил, не сам князь, конечно, а мы, люди его. Видаков нашли, которые подтвердили, что боярин на тебя первый с оружием кинулся. А ты, дескать, его не бил, а он сам оступился, — голос руса чуть потеплел. — Так что тебе не только жизнь спасли, а еще и от виры тебя избавили, которую ты бы всю жизнь свою выплачивал.

— Прими благодарность мою за то, Горик, век тебе благодарен за все, что ты для меня сделал, — сказал Радмир, прервав речь руса.

— Ладно, чего уж, ты вместо благодарности теперь проявить себя в делах наших воинских должен будешь. Видишь, какие теперь дела творятся. Послезавтра в поход выступаем, так что на сборы у тебя только день.

Радмир словно расцвел при этих словах подобревшего варяга.

— А про сестру Свенельдову забудь. Она тебя спасла, так что ты имени ее славного порочить не должен. Не ровня ты ей и не спорь, — Горик взмахом руки остановил попытавшегося возразить парня. — Вот и боярин, Свенельд, тебе тоже скажет.

Молодой свей поднялся со своего места.

— Все, что сказал Горик, правда, не забывай, покажешь себя воином настоящим, славу и богатство найдешь, — молодой скандинавский воин говорил степенно, и молодость его не принижала его величия. — Сегодня вечером в доме, где ты прятался все это время, тебя будет ждать Асгерд, это была ее просьба. Она сама все тебе скажет, поэтому приходи, я разрешаю вам проститься, но проститься навсегда. Я ухожу, до встречи, гридь, во всех последующих походах и боях, я рад, что ты на нашей стороне, — и Свенельд вышел из гридницы во двор, где по-прежнему кипели сборы киевского войска.

9

После того как Новгород отказал князю в помощи и не дал дружину, Страба опасался открыто встречаться с византийским купцом и поэтому назначил встречу не у себя в хоромах, а в небольшом крестьянском домишке, принадлежавшем одному из его прислужников, находящемся на окраине города. Он пришел на встречу без охраны, пешком, укутавшись в плащ, скрывавший его лицо. Хозяин избенки, тот самый вихрастый отрок по имени Меньшак, который прислуживал боярину при прошлой встрече с византийским посланником, открыл ему дверь и запустил внутрь. Страба, скинув плащ, прошел в комнату и огляделся. Обстановка комнаты, конечно же, не вызвала восторга у спесивого, привыкшего к роскоши боярина, но он понимал, что сейчас ему важнее всего скрытность, а не удобства и уют. Он прошел через сени и, войдя в комнату, по-хозяйски уселся за стол.

— В доме есть кто еще, кроме нас с тобой? — спросил боярин услужливого хозяина и, услышав в ответ, что они одни, удовлетворенно кивнул. — Мой гость будет с минуты на минуту, проведешь его ко мне, и будешь ждать во дворе до тех пор, пока мы не закончим, и не вздумай подслушивать.

— Что ты, что ты, боярин, как можно. Сделаю все, как ты велишь, — угодливо закивав головой, прислужник вышел из комнаты.

— Этот мальчишка Радмир почти уже был уничтожен, но в последний момент ему удалось избежать наказания за гибель этого простофили Горемысла.

Страба в задумчивости не заметил, как бесшумно открылась дверь, и посетитель тихо вошел в комнату.

— Ты напугал меня, грек. Вас что, учат так подкрадываться к людям?

— Ты же сам говорил, что встреча наша должна быть тайной, тогда к чему поднимать лишний шум? — Фотий хитро улыбнулся, снимая такой же, как у Страбы, плащ, и без приглашения опустился на соседнюю скамью.

За стеной послышался какой-то неясный шум, словно что-то упало на пол.

— Меньшак, я же сказал тебе не крутиться возле дверей, пошел вон, — рявкнул что было мочи разгневанный Страба.

— Ну да, пожалуй, ты прав, — снисходительно продолжил разговор боярин, уже обращаясь к своему гостю. — Ну, так что ты хотел от меня на этот раз?

— Всего лишь беседы, мой друг, разве не могут старые приятели встретиться просто так, без повода?

— Довольно притворства, Фотий, вы, византийцы, ничего не делаете просто так, да и я не стал бы с тобой встречаться без повода. После того как Новгород не дал князю воинов, а позволил лишь набрать ополчение, Олег во всем винит вас, греков. Так что, встречаясь с тобой, я могу попасть в немилость.

— Но ведь князь и без того тебя не жалует?

— Одно дело — не любить, а другое — заподозрить в измене, — и Страба потер рукой толстую шею. — Тут у него разговор короток, головы можно не сносить.

— Тогда не стану испытывать твое терпение. Ты хорошо помог нам, и награда, полученная тобой, получена не зря. Уличи и дулебы готовятся к войне. Тиверцы и хорваты не желают вступать с Киевом в переговоры. Все вожди этих народов — чванливые заносчивые глупцы, и ты очень хорошо сыграл на этом. Мы благодарны тебе.

— Да уж я думаю, что золото свое ты обратно не потребуешь.

— Нет-нет, что ты, зачем мне требовать что-то назад. К тому же, мне показалось, что часть твоего золота пропала, твои люди искали сбежавшего нурманна и не нашли. Говорят, он исчез, не так ли?

«Откуда хитрый грек может об этом знать?» — недоумевал Страба и ответил вслух: — Я не думаю, что эта тема заслуживает обсуждения сейчас.

«Челига до сих пор не вернулся. Нужно послать еще людей на поиски уже его самого, а это опять новые траты», — продолжал размышлять боярин.

Словно прочитав его мысли, Фотий продолжил.

— Да, да, ты прав, но если тебе нужны новые средства для достижения наших целей, то я готов тебе их дать.