Завтра - Гийом Мюссо

Странная «полицейская» произнесла задумчиво:

— Человеческий мозг… Это ведь он всем управляет, да? — Она положила руку на лоб. — Электрохимические процессы, импульсы, возбуждение различных групп нейронов…

— Верно, — широко улыбнулась Джойс. — Именно мозг диктует все наши решения, предпочтения, убеждения, вкусы. Он влияет на наше отношение к себе и к окружающим, даже на то, в кого мы влюбляемся.

Ее ласковый глуховатый голос обволакивал, зачаровывал. Она и вправду приятный обаятельный человек.

Доктор Уилкинсон вдруг умолкла, повертелась на кресле, недоверчиво покачала головой:

— Об этом увлекательном предмете можно говорить часами, но вы же не лекции мои слушать пришли сюда, лейтенант?

— Нет, к сожалению. В настоящее время полиция Бостона ведет расследование по делу… Неважно. В общем, я хотела бы вас расспросить о Кейт Шапиро.

Было сразу видно, что Джойс искренне удивлена.

— О Кейт? В чем ее обвиняют?

— Нет-нет, никаких обвинений, — поспешно заверила Эмма. — Кейт проходит по этому делу в качестве свидетеля. Простите, что не могу рассказать вам всего, я не уполномочена разглашать… Благодарю, что согласились сотрудничать.

— И в чем же будет заключаться мое сотрудничество?

— Вы всего лишь ответите на пару вопросов. Скажите, давно ли вы с Кейт знакомы?

Джойс наморщила лоб и принялась подсчитывать, разжимая пальцы правой руки, начиная с указательного.

— С 1993 года, если не ошибаюсь. Ну да, мы обе поступили в университет в Беркли по JMP.

— Как, простите?

— «Джойнт Медикал Программ» — особый пятилетний курс обучения медицине для самых одаренных студентов, отобранных по всей стране. Три года академических занятий в кампусе, затем двухгодичная практика в больницах Калифорнии.

— В студенческие годы вы были ее лучшей подругой, да?

Джойс снова замолчала, прикрыла глаза с отрешенным видом, будто ее захлестнула волна воспоминаний.

— Пожалуй, да. Три года в Беркли мы жили в одной комнате, а во время практики вместе снимали крошечную квартирку в Сан-Франциско. Дружно решили защитить диссертации в Балтиморе.

— И какой тогда была Кейт?

Профессор хмыкнула:

— Такой же, как и теперь, полагаю. Красивой, умной, целеустремленной. Человеком с железной волей. Невероятно одаренным врачом. Она работала без устали, упорно трудилась и при этом все схватывала на лету! Ей нет и не было равных. Помнится, она очень мало спала, но ее внимание все равно не ослабевало ни на минуту! Она была самой лучшей среди нас, первой во всем выпуске.

— А где она училась до вашего знакомства?

— В каком-то скромном католическом лицее, где-то в штате Мэн, кажется. Не помню, как он назывался. Никто из его учеников ни до, ни после Кейт и мечтать не мог об участии в такой престижной программе. На выпускных экзаменах она набрала беспрецедентное количество баллов, учителя не справились бы лучше! Уверена, ее рекорд не побили до сих пор.

— И вы с ней сразу подружились?

Джойс кивнула:

— Думаю, нас сблизило общее несчастье: болезнь родителей. У Кейт мама умерла от рассеянного склероза. Так что мы обе поклялись все силы отдать борьбе с нейродегенеративными заболеваниями.

Эмма нахмурилась:

— Вы остались верны этой клятве, но Кейт отступила, перешла в кардиологию, стала хирургом.

— Да, в 1999-м, на втором году аспирантуры в Балтиморе, она вдруг решила поменять специализацию. Разве это отступничество? Не понимаю, что вам не нравится?!

— То есть вы хотите сказать, что Кейт отложила почти готовую диссертацию по неврологии ради хирургии?!

— Именно так. Университет Джона Хопкинса в Мэриленде с радостью принял столь блестящую студентку, так что Кейт чуть ли не за год написала диссертацию по кардиологии.

— Почему же она передумала? Да еще так внезапно!

— Не знала тогда, не знаю и сейчас. Жаль, что с того момента наши пути разошлись и отношения стали прохладнее.

Но «полицейская» вцепилась мертвой хваткой.

— Может быть, вы все-таки вспомните, сопоставите факты? Подобное ответственное решение не принимают очертя голову.

— Боже, да с тех пор прошло десять лет. Нам в то время было по двадцать четыре года. И напрасно вы так волнуетесь, студенты-медики довольно часто меняют специализацию в процессе обучения.

— Возможно. Но вы сами сказали, что для вас обеих неврология — высокое призвание. Что Кейт хотела посвятить жизнь борьбе…

— Отчасти вы правы, — признала Джойс. — В 1999-м в ее жизни произошла какая-то важная перемена, я это чувствовала. Но в чем она заключалась, не могу вам сказать.

Эмма схватила со стола первую попавшуюся ручку, закатала рукав и записала прямо на предплечье: «Что случилось с Кейт в 1999-м?»

— Может, лучше я дам вам листок бумаги, лейтенант?

«Полицейская» пропустила участливое предложение мимо ушей и с увлечением продолжила допрос:

— У Кейт в то время были любовники?

Ученую даму покоробило от резкости вопроса.

— За ней многие ухаживали, ведь Кейт чарующе привлекательна, прекрасна. Или, если вам так больше нравится, любой мужик при виде ее делал стойку и мечтал затащить красотку в постель.

— Вы не ответили на мой вопрос, — прервала ее Эмма. — С кем она тогда встречалась?

Джойс, вконец смущенная неделикатностью лейтенанта, попыталась защитить личную жизнь подруги юности от грубого вмешательства.

— По-моему, это к делу не относится, не так ли?

Но Эмма отмахнулась от ее щепетильности, спросив напрямик:

— У нее был роман с Ником Фитчем, да?

Профессор нейрохирургии невольно вздохнула с облегчением. И стала откровеннее, коль скоро ее избавили от необходимости выдать чужой секрет.

— Ник действительно был любовью всей ее жизни.

— И когда именно их отношения стали близкими? — Эмма поспешила воспользоваться неожиданной победой над собеседницей.

— Кейт исполнилось девятнадцать, мы учились на втором курсе, а Ник приехал в Беркли читать лекции. Впрочем, они и раньше были знакомы. После первого же семинара разговорились и вскоре влюбились друг в друга. Их роман начался в 1994 году. Фитч уже тогда был живой легендой — к двадцати пяти — двадцати шести годам он здорово преуспел в индустрии видеоигр, баснословно разбогател. И среди программистов его операционная система «Unicorn» пользовалась бешеной популярностью.

— Многие знали о том, что они пара?

— Немногие. Точнее, никто не знал. Кроме матери Ника и меня, полагаю. Фитч всегда ревниво оберегал свою личную жизнь от посторонних. До паранойи доходило. К примеру, нет ни фотографий, ни видеозаписей, где они вместе. Ник пристально следил за тем, чтоб их ничто не выдало.

— И с чего вдруг он стал параноиком?

— Понятия не имею. Такой уж у него характер, ничего не поделаешь!

Эмма в замешательстве умолкла. Не очень-то этот «характер» вязался с ее собственной записью на мобильном… Если Кейт и Ник скрывают ото всех свои отношения, с чего вдруг им встречаться среди бела дня в людном пабе, где любой может их засечь?!

— Долго ли длился их роман?

— Многие годы, впрочем, он не длился, а то и дело прерывался. Не прямая линия, а, скорее, пунктир. Знаете, бывают такие странные отношения: вместе тесно, а врозь скучно?

— Лучше бы не знала, но увы… — тяжело вздохнула Эмма.

Джойс проницательно и сочувственно улыбнулась.

— Кейт жаловалась мне на нестабильность Ника, у него бывали резкие перепады настроения. Его непредсказуемость доставляла ей жестокие страдания. Сегодня он страстно влюблен и ласков, а завтра — холоден и рассеян. Множество раз она пыталась от него уйти, но неизменно возвращалась. Кейт способна на беззаветную преданность, она бы что угодно сделала ради Ника. Взять хотя бы ту нелепую пластическую операцию…

У Эммы мурашки побежали по спине: «Вот-вот, я верно угадала, браво!»

— А в каком году это было?

Джойс опять стала разжимать пальцы, считая.

— Летом 1998-го, как только закончился первый год нашей с ней аспирантуры, за несколько месяцев до того, как она сменила специализацию.

— Вы уверены, что она решилась на операцию с единственной целью: чтобы Ник Фитч ее не разлюбил?

— Уверена на все сто. Кейт в то время никак не могла понять, за что Фитч ее наказывает. Она окончательно потеряла веру в себя. И пошла на операцию от отчаяния.

Эмма задала другой волновавший ее вопрос:

— Когда же произошел окончательный разрыв?

Джойс покачала головой:

— Не знаю, мы почти перестали общаться. Я ведь уже говорила, что Кейт, выбрав кардиологию, уехала из Балтимора. Мы надолго потеряли друг друга из вида. Иногда переписывались по электронной почте, но задушевные доверительные беседы прекратились. Она защитила диссертацию в Сан-Франциско, затем переехала в Нью-Йорк и стала практикующим хирургом. Пять лет назад получила в Бостоне лицензию специалиста по трансплантации сердца и ныне является штатным сотрудником Центральной больницы Массачусетса.