Доказательство Канта - Елена Янова

другого охотника, пока тот охотится на него? У меня сейчас мозг сломается, — посетовал я. — Может, действительно сделаем схему попроще? Тайвин, у вас есть представление о том, куда надо влепить суккубе иглу, чтобы она загнулась? Ну там, может, нервный узел поближе к шкуре, или броня на заду потоньше.

— Лучше. — Тайвин сделал небольшую паузу, убедился, что все внимание досталось ему и организовал небольшой ликбез: — Нервное строение инсектоидов имеет определенную анатомическую корреляцию с земными жесткокрылыми. В частности, у суккубы вместе с хорошо развитым надглоточным ганглием, который практически можно назвать мозгом, есть и подглоточный. Это крупный нервный узел, отвечающий за иннервацию передней части тела и мускулатуры головы животного.

— То есть, грубо говоря, если попасть в него, суккуба не сможет кусаться, и передние лапы у нее отнимутся? — переспросил я.

— Примерно так, да. И это самое уязвимое место. — Тайвин развернул перед нами голограмму анатомического строения суккубы и увеличил обозначенную точку. — Смотрите, в этом месте пластина нижней челюсти сходится с защитной горловой пластиной, но между ними есть мягкое сочленение. И если туда умудриться попасть, то стандартной иглы вполне хватит, чтобы ткнуть прямо в ганглий.

— Живодерство какое-то, — передернуло меня. — А потом что?

— А потом, если она на задних парах лап в кусты не упрыгает, можно бронебойным в глаз. Хорошая суккуба — мертвая суккуба, — подал голос Марк.

— Жа-а-алко, — протянул я. — Неужели нельзя без смертоубийств обойтись, а? Ну, там, усыпить ее, может, ловушку устроить и поймать, чтобы не надоедала, а потом перед возвращением выпустим?

В этот момент мне стало немножко неуютно — воцарилось многозначительное молчание, в гнетущей тишине которого я практически услышал витающее в воздухе «и все-таки редкостный идиот». Я печально посмотрел на забинтованную ногу, на коллег, вздохнул и тяжело признался:

— Да понял я, понял. Вы правы.

Берц с довольным видом кивнул и, как ни в чем не бывало, продолжил обсуждение.

— На чем мы остановились? А, да. Чез, если тебе так приспичило в очередной раз погеройствовать, имей в виду, я не за. Но лучше ты поучаствуешь в обезвреживании суккубы, чем будешь пытаться ее поймать или усыпить. Согласен?

Мне ничего не оставалось, кроме как смиренно кивнуть, подтверждая согласие на участие в авантюре века — попытке укрощения строптивого зверя. В конце концов, если мы не прикончим несчастное создание, ей ничего не стоит донести до гнезда сведения о том, кто и где ее обижал, и тогда мы получим не одну заинтересованную особь, а пару десятков. Очень злых и намеренных устранить угрозу.

Судя по лицам первопроходцев, они не задумались о поведенческих особенностях инсектоида и не вспомнили о непреложном удручающем факте: суккубы предпочитают селиться небольшими колониями, в несколько десятков животных, и при опасности для гнезда будут атаковать. Силу свою они знают, ареал охраны гнезда распространяется на несколько километров в радиусе от него, а ориентируются они по следу из феромонов, оставленных ранеными соплеменниками. Ох и сложный же инсектоид… по виду — помесь ежа и гепарда, по пищевому поведению — то ли паук, то ли игуана, а стая ведет себя как что-то среднее между львиным прайдом и ульем шершней, разве что матки у них не наблюдается.

Я с невинным видом поинтересовался:

— А кто-то помнит про особенности гнездования суккубы?

Сослуживцы воззрились на меня как на прорицателя — похоже, я был прав, и ребята вовремя не вспомнили о некоторых деликатных моментах из жизни этих удивительных животных. В большинстве своем — лаборанты Тайвина недвусмысленно переглядывались. И я еще раз отметил про себя: надо бы поговорить. И с ними, и с Тайвином. Ладно уж, не в свою юрисдикцию залезу, но мелочей не бывает — и порой не вовремя сказанное, и тем более несказанное слово могут кардинально изменить ситуацию, а вот в позитивную или негативную сторону — покажут только практика и время.

— Значит, решили, — хлопнул я себя по колену. — Я иду светить перед суккубой вкусняшечкой в виде еще не откушенной до конца ноги, вы садитесь по кустам, изображаете безмолвную картошку и в нужный момент стреляете. Постарайтесь по мне, что ли, не попасть. Что у нас по броне?

Берц почесал затылок, прикидывая ресурсы, и отчитался:

— Тяжелой брони остался один комплект. Твой. Его мы на тебя натянем, а нам и облегченного варианта хватит.

— Да-а-а, на будущее придется учесть, с собой берем по два сменных комплекта, а не по одному, — я не порадовался перспективе носить так мной нелюбимую тяжелую экзоброню, но выбора не было. Запасные варианты личной брони были давно и прочно подогнаны под индивидуальные особенности первопроходцев. И надевать чужую броню — все равно что зубную щетку у сослуживца стырить — мало того, что некрасиво, так еще и абсолютно непрактично и негигиенично.

— Кто ж знал, сколько лет работаем, еще не было случая и просто так броню менять, а поди ж ты… — развел руками Уилл.

— Когда пойдем? — с энтузиазмом поинтересовался я, Берц только головой покачал, мол, все тебе не терпится.

— Сначала давайте детали обсудим и схему начертим. — Суровый непреклонный Роман — это нечто, когда он вот так отрубает фразы, лучше не спорить.

И мы принялись до хрипоты детализировать план захвата суккубы, не заметив, как бело-голубое солнце перевалило за полуденную линию и медленно начало клониться к горизонту. Очнулись мы только один раз, когда Алан лично пришел поинтересоваться, чем мы таким заняты — а мы и его