Доказательство Канта - Елена Янова

Проснулся я с первыми лучами бело-голубого солнца, как по будильнику. И ощущал себя донельзя бодрым и до неприличия радостным, чего нельзя было сказать о суккубе.

Неподалеку от защитного купола, на протоптанном нами за неделю невеликом тракте иглобрюхая суккуба мирно спала. Суставчатыми лапами — всеми восемью — она трогательно обернулась вокруг найденной ею на земле крепкой толстой палки, членистые усики-вибриссы сложены вокруг пасти в изящный геометрический узор, фасетчатые восемь глаз затянуты пленочкой.

Вот такое я впервые видел. Как спят крупные инсектоиды, есть ли у них веки, снятся ли им сны — половина вопросов отпала сама собой, когда зверь нервно подернул кончиком хвоста, и судорожно сократились в погоне за кем-то невидимым конечности.

Я осторожно лег на землю и включил запись на визоре — упустить уникальное зрелище, это ж надо быть бесчувственным к природе и жизни человеком. Таким — в позиции бесконечного наблюдательного умиления, лежащим на животе и подпирающим голову ладонями — меня и нашел Тайвин. Откинув полы халата, чтобы не испачкаться, он приземлился на землю рядом со мной и негромко заметил:

— Она вас вчера укусила.

Я, ни слова не говоря, утвердительно кивнул. Да, укусила. С кем не бывает. Не обижаться же на нее теперь.

— Как вы себя чувствуете?

Я, не поворачивая головы, чтобы не останавливать запись, ответил:

— Замечательно. Только нога немножко побаливает. Та, которая укушенная.

— Понятно, что не здоровая. Опишите мне, как действует яд суккубы.

Я призадумался. Особенностей я никаких не заметил, но мне и сравнивать было не с чем — до вчерашнего случая я только хвостом от ложной скорпикоры получил по первое число порцию здешних ядов. Так что я честно признался:

— Вы знаете, Тайвин, тут уместно будет только одно слово — мгновенно. Она меня за ногу тяпнула, я отрубился. Все. Вы мне лучше расскажите, какого ляда мы все тут делаем на экваторе, потому что лично я не вижу никаких предпосылок почти полным составом сюда тащиться. Лики эти, излучения –чушь собачья.

Ученый, я заметил краем глаза, смущенно потер висок указательным пальцем. Его тоже ситуация удивляла, как и меня. Столько ждать, нагнать интриги, попытаться протащить ящик оружия — чтобы что? Мифическое излучение ловить и спутниковые снимки через лупу рассматривать?

— Давайте так, — начал штатный гений издалека. — Излучение, о котором они говорят — типичный пример изучения перспективного участка методом нейтронного анализа. Говоря простым языком, породу облучают нейтронами и смотрят на ответный поток. Если нейтроны сильно замедлились — там что-то интересное. Излучение, Честер, порождает не порода, разве что там есть слабая радиоактивность от примесей урана или тория, а наши, условно говоря, друзья. А нам говорят, что излучение, напротив, идет от руды. Короче, я подозреваю, что «Апостол» пытается замаскировать точную разведку высокообогащенных залежей редкоземельных металлов под типичный этап региональных геологоразведочных работ.

— Какие они нам друзья, — фыркнул я. — Если я не ошибаюсь, редкоземельные металлы сейчас валюта похлеще нефти или газа. Эти хоть водородом заменить можно.

— Именно, — подтвердил ученый. — Именно. Килограмм иттрия или диспрозия сейчас дороже золота или платины. Я уж молчу про неодим или самарий. А за кражу оксидов лютеция правительство голову оторвет. Вся космонавтика сейчас на чем? На резонансе. А резонансный двигатель на сплавах с добавлением лютеция держится, без него шаттл сгорит к чертям в резонансном пространстве, а не привезет на другой конец галактики.

— То есть мы имеем дело с настоящим промышленным саботажем? Попытка подкупа должностного лица, стремление увести у правительства из-под носа ценный ресурс… Слушайте, ну не хватает для ровного счета еще какого-нибудь косяка с их стороны, чтобы я предпринял более активные действия. Мы не можем пока доказать их злобные намерения? — с энтузиазмом поинтересовался я.

Одно дело — защитный купол чинить, колонистов оберегать, экспедиции охранять или, на крайний случай, туристов обнаглевших взашей выгонять да браконьеров по диким степям отлавливать, пока их не съели, а тут целый заговор! Я был в полнейшем щенячьем восторге пополам с тревогой.

— Не можем. Надеюсь, вы понимаете, что при использовании права вето вы перейдете дорогу крупнейшей корпорации Ассоциации промышленности Пяти миров? — спросил меня ученый.

— Да я об этом как-то не задумывался, если честно. А что они мне могут сделать? Если мы докажем эпизоды преступного умысла, то решение удалить «Апостол» и запретить им промышленную активность на территории колонии будет обоснованным. Пусть там в других колониях себе локти кусают, а сюда не суются. А в то, что у синдиката поднимется рука на вас или на меня, я, признаться, не верю. Организованная преступность? В наше время?

— А в какие времена ее не было? — философски возразил мне штатный гений. — Вы чрезвычайно заблуждаетесь, думая, что человек когда-нибудь не будет жаден до власти, денег, славы и благ цивилизации.

— А может, я идеалист по натуре. И мне хочется верить, что с течением времени человечество нравственно развивается и становится более высокоморальным по своей сути и поступкам? — несколько уязвленно отметил я.

Ученый в ответ только едко хмыкнул.

— Хотел бы я себе вашу наивность, Честер. Смотрите, просыпается.

Я, увлеченный разговором, позабыл про спящее неподалеку животное. Между тем суккуба, сладко потягиваясь, по одной распрямила все лапы и бодро порысила в мою сторону.

— Я что, по-твоему, похож на невинно убиенный трупик, и меня можно жрать? — изумился я. Суккуба, понятное