Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление (сборник) - Стефани Майер

– Хочешь домой? – тихо спросил Эдвард, заметив страдание на моем лице; и его голос тоже был полон боли, но совсем не такой, как моя.

– Нет. – Я сделала несколько шагов вперед, не желая упускать ни единой секунды с ним, сколько бы их у меня ни осталось.

– Так в чем же дело? – вопрос прозвучал мягко.

– Пеший турист из меня никудышный, – отрешенно ответила я. – Так что наберись терпения.

– Я умею быть терпеливым – когда стараюсь, – он улыбнулся, приковывая мой взгляд и пытаясь вывести меня из внезапного и необъяснимого состояния подавленности.

Я попробовала улыбнуться в ответ, но улыбка получилась неубедительной. Он пристально вгляделся в мое лицо.

– Я доставлю тебя домой, – пообещал он. Я так и не поняла, относится это обещание к ближайшему будущему или срок его действия неограничен. Но сообразила, что он решил, будто я испугалась, и вновь порадовалась, что читать мои мысли он пока не научился.

– Если хочешь, чтобы к вечеру я одолела восемь километров, прорубаясь сквозь эти джунгли, начинай показывать дорогу прямо сейчас, – с кислым видом заявила я. Эдвард нахмурился, силясь понять мой тон и гримасу.

Вскоре он сдался, и мы вошли в лес.

Все оказалось не так страшно. Наш путь пролегал в основном по ровной местности, Эдвард придерживал мокрые папоротники и паутину мха, освобождая для меня проход. Когда нам попадались поваленные деревья или валуны, он помогал мне, поддерживая за локоть, но сразу убирал руку, как только препятствие оставалось позади. От каждого ледяного прикосновения мое сердце беспорядочно колотилось. И два раза при этом я заметила на его лице такое выражение, что могла бы поклясться: он каким-то чудом уловил этот судорожный перестук.

Я старалась как можно реже смотреть на его идеальное лицо, но то и дело забывалась. И каждый раз при виде его красоты меня пронзала тоска.

Почти все время мы шли молча. Изредка Эдвард спрашивал о чем-нибудь, что еще не успел узнать за предыдущие два дня расспросов: о том, как я праздновала свои дни рождения, об учителях в начальной школе, о питомцах, за которыми я ухаживала. Пришлось признаться, что, загубив трех рыбок подряд, я наотрез отказалась заводить кого-нибудь еще. Услышав это, Эдвард рассмеялся громче обычного, и его звучный смех повторило эхо в безлюдной чаще.

Из-за моей медлительности поход занял почти все утро, но Эдвард ни разу не выказал раздражения. Лес раскинулся вокруг бесконечным лабиринтом древних деревьев, и я начала с беспокойством подумывать, как мы будем выбираться отсюда. Но мой спутник чувствовал себя совершенно спокойно и непринужденно в этих зеленых дебрях и, похоже, ни разу не усомнился в том, что мы правильно выбрали направление.

Через несколько часов свет, просачивающийся сквозь навес из веток, сменил оттенок с темно-оливкового на более яркий, нефритово-зеленый. Как и предсказывал Эдвард, день выдался солнечным. Впервые за все время, проведенное в лесу, я ощутила радостный трепет, который вскоре вылился в нетерпение.

– Уже пришли? – пошутила я, притворяясь недовольной.

– Почти, – заметив перемену в моем настроении, он улыбнулся. – Видишь свет впереди?

Я вгляделась в гущу леса.

– А он есть?

Он усмехнулся.

– Да, для твоих глаз, пожалуй, далековато.

– Пора купить очки, – буркнула я, и его ухмылка стала шире.

Но еще через сотню шагов я отчетливо увидела просвет среди деревьев впереди, и этот просвет был не зеленым, а желтым. Я прибавила ходу, мое воодушевление с каждым шагом росло. Эдвард пропустил меня вперед.

Я приблизилась к озерцу света, переступила через последние папоротники и очутилась в самом прелестном уголке, какой только видела в жизни. Это был луг – маленький, идеально круглый, сплошь заросший цветами – фиолетовыми, желтыми, белыми. Откуда-то слышалось мелодичное журчание ручья. Солнце стояло прямо над головой, наполняя поляну дымкой желтого сияния. Ошеломленная, я медленно направилась к мягкой траве и качающим головками цветам в теплом золотистом воздухе. Потом обернулась, желая разделить свое восхищение с Эдвардом, но он куда-то исчез. Я огляделась, с внезапной тревогой высматривая его. И наконец заметила – стоя в густой тени веток на краю поляны, он не сводил с меня внимательного взгляда. Только тогда я вспомнила то, что вытеснила из моей головы красота озаренного солнцем луга – загадку Эдварда и ясной погоды, которую он обещал открыть мне сегодня.

Охваченная любопытством, я шагнула по направлению к нему. Его взгляд был нерешительным и настороженным. Я ободряюще улыбнулась, поманила его рукой и сама сделала шаг навстречу. Он предостерегающим жестом вскинул руку, и я замерла на месте.

Эдвард глубоко вздохнул и вышел на яркий свет полуденного солнца.

13. Признания

Вид Эдварда при солнечном свете вызывал потрясение. Я так и не привыкла к нему, хотя разглядывала его весь день. Его белая кожа, слегка порозовевшая после вчерашней охоты, буквально искрилась, словно усыпанная тысячами крохотных бриллиантов. Он лежал в траве совершенно неподвижно, в расстегнутой рубашке, которая обнажала его сверкающий скульптурный торс и блестящие руки. Сияющие бледно-лавандовые веки прикрывали глаза, но он не спал. Безупречная статуя, высеченная из неизвестного камня – гладкого, как мрамор, сверкающего, как хрусталь.

Время от времени его губы шевелились так быстро, словно дрожали. Но на мой вопрос он ответил, что напевает про себя – слишком тихо, поэтому я ничего не слышу.

Я тоже наслаждалась солнцем, хотя воздух, на мой взгляд, мог быть и посуше. Мне тоже хотелось лечь на спину, как сделал Эдвард, и подставить лицо солнечному теплу. Но я сидела, сжавшись в комок и положив подбородок на колени, не в силах отвести от него взгляд. Налетел легкий ветер, спутал мои волосы, заколыхалась трава вокруг простертого тела.

Луг, показавшийся мне сначала таким живописным, померк в сравнении с великолепием Эдварда.

Нерешительно, даже теперь опасаясь, что он рассеется, как мираж, слишком прекрасный, чтобы быть настоящим, я вытянула палец и провела по тыльной стороне его искрящейся кисти, которая лежала на траве рядом со мной. И восхитилась безупречной, атласной гладкостью этой холодной, как камень, руки. Когда я снова подняла взгляд, он наблюдал за мной. Сегодня его глаза имели более светлый оттенок жженного сахара и заметно потеплели после вчерашней охоты. От быстрой улыбки приподнялись уголки безукоризненных губ.

– Не боишься меня? – спросил он шутливо, но я различила неподдельный интерес в его тихом голосе.

– Не больше обычного.

Улыбка стала шире, зубы сверкнули на солнце.

Я придвинулась чуть ближе, протянула руку и кончиками пальцев принялась обводить его предплечье. Мои пальцы дрожали, и я знала, что он чувствует это.

– Не возражаешь? – спросила я, потому что он снова прикрыл глаза.

– Нет, – с закрытыми глазами откликнулся он. – Ты себе представить не можешь, что это за ощущения, – он вздохнул.

Я легко провела ладонью по мускулистой руке, проследовала по рисунку голубоватых вен на сгибе локтя. Свободной рукой я потянулась, чтобы перевернуть его кисть. Догадавшись, чего я хочу, он повернул ее ладонью вверх так быстро, что я и глазом моргнуть не успела, – одним из движений, которые неизменно настораживали. Я вздрогнула, на долю секунды мои пальцы замерли на его руке.

– Извини, – пробормотал он. Я подняла голову как раз вовремя, чтобы снова заглянуть в его золотистые глаза. – С тобой слишком легко быть самим собой.

Я подняла его кисть и завертела ее в разные стороны, глядя, как ладонь блестит и переливается на солнце. Потом поднесла ближе к лицу, стараясь разглядеть алмазные грани на коже.

– Расскажи, о чем ты думаешь, – шепнул он. Я подняла голову и увидела, что его взгляд, обращенный на меня, вдруг стал испытующим. – До сих пор не могу привыкнуть, что я этого не знаю.

– Между прочим, остальные все время живут с тем же ощущением.

– Тяжело так жить.

Неужели оттенок сожаления в голосе Эдварда мне почудился?

– Но ты так и не ответила.

– Хотела бы я знать, о чем думаешь ты, и… – я смутилась.

– И?

– Хотела бы поверить, что ты не сон. И больше не бояться.

– Не хочу, чтобы ты боялась, – тихо прошептал он. Я поняла: он не в силах со всей уверенностью заявить, что мне незачем бояться. Что бояться тут нечего.

– Ну, вообще-то я имела в виду не совсем страх, но то, о чем стоит задуматься.

Я не успела опомниться, как он сел, опираясь на правую руку. Его левую ладонь я по-прежнему держала в руках. Ангельское лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего. Я могла бы отстраниться, избегая неожиданного сближения, и должна была сделать это, но не сумела шевельнуться. Взгляд золотистых глаз загипнотизировал меня.

– Тогда чего же ты боишься? – требовательным шепотом спросил он.

Но ответить я не могла. Точно так же, как когда-то однажды, я ощущала его прохладное дыхание на своем лице. От этого нежного и приятного запаха мой рот наполнился слюной. Запах был не похож ни на какой другой. Не задумываясь, я машинально придвинулась ближе, вдыхая его.