Русская доля - Сергей Львович Григоров

Руси. Сохранились, в частности, сведения о походе в 860 году на Константинополь русской дружины под предводительством Аскольда и Дира. В 907 году русские по-взрослому погуляли по всему району, прилегающему к Мраморному морю. Поход 941 года, правда, был неудачным – византийцы сожгли почти весь наш флот греческим огнем – но в 944 году им вправили мозги: показали кузькину мать и убедили, что не стоит даже мечтать о равенстве с русскими.

Так почему в конце девятого века на Восточно-Европейской равнине все же образовалось единое крупное государство?

Причины, скорее всего, были чисто внешние.

Экономические? Любимая конструкция историков – «путь из варяг в греки». Следуя их логике, Древнерусское государство возникло для охраны торговых потоков из Северной Европы в Константинополь, Хорезм и обратно. Право дело, для малолетних детей придумываются более правдоподобные сказки. Или я чего-то не понимаю? Ответьте мне, тупому, только на один вопрос: что в первом тысячелетии нашей эры дикая, нищая и почти безлюдная Скандинавия могла предложить евразийскому рынку? Разве что селедку. А сейчас для полноты ощущений представьте себе аксакала, сидящего в сорокаградусную жару под чинарой и заедающего среднеазиатскую дыню заморским деликатесом – ржавой соленой рыбой, протухшей в дальней дороге. Представили? Какой вывод следует? Осмелюсь сформулировать: не вешайте нам, господа историки, на уши лапшу! никогда никакого пути из варяг в греки не было!

Речное судоходство – было. Волоки меж рек – были. Многочисленные города Восточно-Европейской равнины – торговали с Югом и Севером. Варяжские гости – были. Вплоть до начала двадцатого века у скандинавов существовал обычай отправляться за особо качественным товаром… в Россию. Но не далее. Поэтому не было торгового пути через русскую территорию, и глупо на несуществующем месте замышлять исток образования в девятом веке единого русского государства.

Остается только одна причина – внешняя военная опасность.

Действительно, в ту пору на севере зачастили русским в гости викинги, известные своими разбойничьими повадками и терроризирующие всю Западную Европу. На юго-востоке набрала силу и агрессивность Хазария, перерезавшая налаженные торговые пути на азиатские рынки и организующая один разбойничий поход на русские земли за другим.

Создание единого государства сразу сняло проблему викингов: на наших землях перестали они заглядывать на чужое добро. Русские князья часто набирали в Скандинавии наемников. Однако летописи пестрят описанием случаев, когда местное население чуть что указывало иноземцам их место – у ноги позвавшего их князя, и ни шагу в сторону, быть ниже травы и тише воды. Почему викинги безнаказанно грабили Западную Европу и Северную Африку, а на Руси чувствовали себя ягнятами в окружении волков? Одна из причин, видимо, в том, что с молоком матери впитывали они древнее уложение о доминировании русичей. Кроме того, их воинская выучка и, главное, вооружение не превосходили русское. Известно, что в те времена мечи и доспехи поступали в Северную Европу в основном из Господина Великого Новгорода. Для себя-то кольчужку клепали поди получше, чем предназначаемую для продажи.

С хищником на юго-востоке справиться оказалось труднее.

Доблестный тюркоязычный хазарский народ, снискавший великую воинскую славу в противостоянии с мусульманским давлением с юга, во второй половине девятого века лег под Даново, самое морально неустойчивое, антихристовое из колен Израилевых. Вождям степных богатырей навязали в жены иудеек. Сыновья их, естественно, исповедовали иудаизм и всю торговлю в каганате отдали на откуп многочисленным родственникам по материнской линии. Единый в недалеком прошлом народ разделился на «белую кость» – тех, кто руководил, держал таможню, взимал налоги и торговал, и на «черную» – тех, кто придерживался веры отцов и занимался производительным трудом. Армия стала полностью наемной и постоянно искала возможность пограбить кого-нибудь.

Жить бок о бок с таким соседом ни у кого б не хватило терпения. Вот только один случай. В 913 году русское войско на пятистах (сколько ж воинов было?!) судах мирно спустилось, как обычно, по Волге и набрав сверх всякой меры добычу в мусульманских землях, двинулось обратно. Правительство Хазарии по устоявшейся традиции уверило, что беспрепятственно пропускает перегруженный флот, но организовало неожиданное, предательское нападение на усталых путников. Русичи были разбиты и рассеяны. Оставшиеся в живых бежали, бросив все добытое в честном разбое добро. Разве можно после подобной подлости о чем-либо разговаривать с каганатом? Оставалось одно: показательно отомстить.

Вещий Олег и Игорь Рюрикович укрепили рубежи русской державы, препятствуя разбойным нападениям с юго-востока. Сделать больше не смогли, так как много сил ушло на разборки с новой напастью – пришедшими с востока печенегами. Только при Святославе Игоревиче Хазарский каганат растерли в прах. Тогда же была побеждена Камская Булгария и осажены прочие кочевые народы юга Восточно-Европейской равнины и Закаспийских степей. Явных врагов у Киевской Руси не осталось, и встал вопрос что делать дальше. Упиваются достигнутым только недальновидные политики, будущие неудачники. Новое государство надо было консолидировать, определиться со стратегией дальнейшего развития. Но какие ориентиры для этого принять, было не ясно. Ответ на сакраментальное «что делать?» искался весь недолгий период правления Святослава, с 964 по 972 год.

Собственно говоря, было всего две альтернативы.

Первая – способствование развитию естественно появившейся атрибутики нового единого государства, унификация органов управления, налаживание прочных хозяйственных связей между удаленными регионами страны. Для создания общегосударственной идеологии требовалось введение религии нового типа, не «размазанной» по множеству божков, – шаг, решиться на который мог далеко не каждый.

Вторая – воспользоваться какой-нибудь существующей государственной системой, со временем распространив ее на всю страну. Для этого необходимо было опереться на какой-либо центр, способный конкурировать с Киевом и Новгородом, и сделать его столицей.

С высоты наших лет представляется, что Святослав Игоревич был прекрасным воином, но никудышным политиком. Он принял неверное решение: сделать столицей своего растущего государства сам Константинополь. В 968 году во главе отборной шестидесятитысячной армии он выступает в поход на Дунай, оккупирует Болгарию, ставит на ее трон своего человека и готовится штурмовать столицу Византийской империи.

В критический момент истории у Константинополя находятся силы выстоять под натиском русичей. Новый император, Иоанн Цимисхий, собирает в кулак всю военную силу и переходит в наступление. Предыдущие контакты с византийцами и произошедшие кровопролитные сражения позволяют Святославу понять свою ошибку: старая империя слишком сильна, чтобы покориться. И при этом слишком изощренна и развратна, чтобы стать консолидирующим центром русского государства.

Признав принятую стратегию государственного строительства неправильной, в 972 году Святослав Игоревич заключает с Византией мирный договор. Показательно, что в нем даже не упоминается вопрос о пересмотре действующего порядка обслуживания в Константинополе русских путешественников. Речь идет только об обещании Святослава не нападать на страну