Морское братство - Александр Зонин

«Засыпет! Что ей надо от меня? Неужели пронюхала о моем прошлом? Но как, откуда?»

Он решительно не узнавал женщину.

— Орлов!.. — задыхаясь, повторила Наташа.

— Ошиблись, барышня. Вам шофера с этой машины? Я же с миноносца, — деланно равнодушно протянул Бушуев и торопливо встал на ноги.

Наташа растерялась. На робе был боевой номер, и она в самом деле не раз видела этого матроса. Галлюцинация?!

Но Бушуев слишком рано решил, что отбился и выиграл. Не надо было усмехаться. Эта усмешка снова напомнила Наташе шофера Орлова. И, уже не сомневаясь, она воскликнула с торжеством:

— Не лги, Орлов! Я тебя узнала!

Бушуев сжал за спиной кулаки, но с деланным недоумением усмехнулся. По палубе с дежурным офицером шел комдив, а впереди офицеров по сходням бежал наряд с винтовками. Только бы они удалились!

Наташа закрыла глаза. Она будто вновь ощутила страшный удар сапога Орлова по животу. Сейчас она упадет… Шум корабельных работ вернул ее к действительности. Она не одинока, та жуткая ночь не повторится! Он не посмеет!

Но все же инстинктивным жестом матери она вытянула руки перед собой, и теперь Орлов тоже вспомнил свою первую расправу с советским человеком, с проклятой командирской женой в далеком Брянске.

— А, сво-лочь! — процедил он сквозь зубы. Оглядываясь, как затравленный зверь, он вдруг догадался, что матросы, оцеплявшие двор, идут за ним. Ударил кулаком по пальцам Наташи и выскочил на площадку. С другой стороны тоже открыты двери. Он скроется между штабелями леса, сумеет убежать. Но хлопнул винтовочный выстрел, пуля шмякнула в камень, и на него посыпалась пыль. Животное чувство страха победило. Орлов быстро бросился ничком на теплые доски, приник к ним сухим ртом.

— Его убили? — крикнула Наташа. — Коля, они убили Орлова!

Чуть погодя, когда арестованного увезли к следователю, она сидела на ящике, сжимала руку Николая Ильича, смеясь и плача, пила воду, принесенную Сенцовым, и повторяла:

— Столько раз видела Орлова на корабле, столько раз! И как он не боялся, что узнаю.

— За ним следили последний месяц. Под новым именем негодяй готовился вредить на флоте. И кое в чем успел.

Долганов помог Наташе подняться:

— Пойдем, родная, полежишь в каюте. А об этом мерзавце забудь. Незадачливый диверсант.

— Незадачливый, а все же чуть не вывел из строя корабль, — буркнул Сенцов.

Николай Ильич пожал плечами:

— Ты о другом подумай. О том, что в коллективе людей, верящих друг другу, он вызвал отвращение еще до разоблачения. Великое дело — дружба, боевое братство.

3

Дружеские отношения Долганова с Колтаковым имели свою историю. Колтаков служил на «Упорном» со дня подъема Военно-морского флага, но в начале 1942 года был списан на «охотник». Тогда Николай Ильич был на Севере новичком и временно командовал дивизионом катеров. «Охотники» часто высаживали на занятом тирольскими егерями берегу Мотовского залива десантные группы разведчиков и снимали их под огнем противника.

Однажды операция затянулась. Катера Долганова ожидали группу разведчиков, просочившуюся в тыл немцев за «языками», а погода резко ухудшилась. Перейдя на подводный выхлоп, головной катер, который вел сам Долганов, нырял в тяжелые волны. На всем побережье вплоть до островков, черневших на входе в узкую бухту, стояла угрюмая тишина. Сделали несколько галсов, но на берегу разведчики не появлялись. Проплывали белью заснеженные сопки, черные пятна осушки у подножья отвесных скал, а людей нет и нет. Потом внезапно над сопками разорвались осветительные снаряды. Звездные люстры медленно опускались, окрашивая воду, корабли и скалы зловещей желтизной. И в этом мрачном освещении появились, наконец, долгожданные разведчики. В маскировочных халатах бежали они по склону горы, и десятки цветных трасс скрещивались над их головами. Долганов прикинул, где могут быть немецкие пулеметные гнезда, и открыл орудийный огонь. В ответ по катеру начали стрельбу артиллерийские батареи дивизии «Эдельвейс».

Вскоре голоса докладывавших бойцов утонули в разрывах фугасок и визге мин. Катера отстреливались, уходя на середину залива, и снова возвращались к берегу. Они вертелись, не сбавляя оборотов. Долганов целиком ушел в управление огнем, предоставив Колтакову вести катер. Но, несмотря на спокойную сметливость рулевого, невозможно было избежать потерь и повреждений. Мотористы, обжигаясь, сбили пламя, охватившее масляный бачок. Утащили в кубрик раненого боцмана. А на трапе у мостика сигнальщик был убит наповал. Осколками того же снаряда Колтаков был ранен в ноги. Долганов хотел заменить рулевого, но Колтаков, тая боль, стал уверять, что справится. Малоопытный рулевой мог погубить катер, промедлив на перемене курса, и потому Долганов не настаивал на выполнении своего приказа.

Наконец, удалось подойти к разведчикам, и с двух катеров перебросили сходни, хотя вода клокотала от разрывов. Кое-кто из разведчиков сам пробежал по зыбким сходням, других вытащили на палубы грубые дружеские руки, но в общем задачу решили. Оставалось поспешить под прикрытие батарей Рыбачьего полуострова и возвратиться в базу. Но тут Долганов замертво свалился у тумбы телеграфа. Он только что хотел принять штурвал от Колтакова, а теперь израненному рулевому пришлось взять на себя и обязанности командира.

О последнем этапе боя Долганов узнал в госпитале. Колтаков не оставил штурвала; умело меняя курс, то увеличивая, то уменьшая скорость, он без новых потерь увел катер из зоны огня.

Долганов упросил главного врача поместить Колтакова рядом с ним. Оба поправлялись медленно и коротали время в беседах, делились планами на будущее.

Николай Ильич сначала решил: Колтакову надо подзаняться и сдать экзамен на должность помощника командира «охотника». Он готов был и хлопотать об этом перед командующим, и помогать в занятиях. Но перспектива стать командиром на катере не увлекла Колтакова. Он долго уклонялся от объяснений, но потом сознался, что хочет быть квалифицированным моряком дальнего плавания.

— Я ведь учился в мореходке и не начнись война — имел бы диплом штурмана. На миноносец возвращусь — там для меня практическая школа.

— Того же рулевого? — поддразнил Долганов.

— Ну, тот, да не тот. Хоть бы радиус плавания. Если в мирное время придется вести траулер или пароход совторгфлотский, весь опыт пригодится.

— Мне нравится, что так далеко смотрите, — одобрил Долганов.

А Колтаков заалелся и смущенно объяснил:

— Девушка моя, товарищ командир, землячка, тоже архангельская… научила. Государство наше по плану живет, и каждый из нас должен иметь свою часть в этом плане.

— А общий план у вас есть с девушкой? — быстро спросил Долганов.

Колтаков смутился. Да, если бы его не перевели на катер, в очередной заход корабля в Архангельск он намерен был сходить с Наташей в загс.

Через неделю после этого разговора Долганову сообщили о назначении на «Упорный». Он немедленно разбудил Колтакова и шутливо объявил:

— Итак, я исполняю ваше желание. Но не забудьте позвать меня на свадьбу.

С тех пор прошло два года.

До неожиданного появления Наташи с Сенцовым на пристани Долганов и Бекренев обещали Колтакову посмотреть его первенца. В суматохе, вызванной арестом Бушуева и волнением Наташи, Николай Ильич, конечно, об этом забыл. Он уже думал отвезти Наташу в гостиницу, когда Бекренев предложил:

— Нагрянем к Колтаковым с вашей женой, Николай Ильич. Вот она и отвлечется от воспоминаний об этом мерзавце.

— Как ты, Наташа? Согласна? Не устанешь от дальней прогулки? — нерешительно спросил Долганов.

Наташа даже вспыхнула при мысли, что увидит молодую мать и младенца. Для такого дела она отправится даже за десять километров. Но непременно нужно ребенку и матери приобрести разные вещи, — решительно объявила она. Поехали с Бекреневым и Сенцовым в торговые ряды, и Наташа нагрузила своих спутников множеством пакетов, не слишком нужных матери и ребенку — в магазинах больше было бесполезной завали, но не возвращаться же с пустыми руками. Мужчины растерянно спрашивали друг друга о назначении непонятных вещей, и Наташа развеселилась. Наконец, пошли с центральных улиц в сторону жилья Колтаковых. На узких деревянных мостках, где Бекреневу и Сенцову рядом с Долгановыми не было места, Наташа оживленно зашептала:

— Ох, Коленька, как замечательно. Ты непременно возьмешь малыша на руки. Я хочу посмотреть — сумеешь ли ты…

Долганов не понял намека.

— Не доверят. Колтаков жаловался, его самого под контролем держат. Бабушка там свирепствует, чтобы мужчины чего доброго не сломали.

— А я бы тебе доверила, — тем же таящимся шепотом продолжала Наташа.

— Ну вот и вступись за нашего брата, за Колтакова, — все еще не понимая жены, попросил Николай Ильич.