Отёсовцы - Василий Игнатьевич Валов

— Заграда, — орали кругом рядовые, — на дне заграда!

Солдаты попрыгали с телег и, высоко подняв винтовки, шли к берегу. В темени, над водой, их поднятые руки казались сучклявыми коряжинами.

— Езжай, что ли! — крикнул капитан на кучера.

Морозов соскочил с телеги и по пояс в воде двинулся вперед. Шагнул раз-другой и, будто его за ноги кто дернул, повалился в воду.

— Во леший! — закричал Морозов. — Да тут борона, — точно обрадовался он, — ногами застряли кони.

Капитана совсем одолел страх. Так и чудилось — вот-вот опять загрохают выстрелы позади.

И в самом деле — загрохали выстрелы, застрекотали пулеметы. Только не с обрыва, а с левобережья. Встречь карателям завизжали пули.

Капитан юркнул за свой ящик и скомандовал:

— Братцы, огонь вперед!

А братцы уже побросали винтовки и плыли кто на спине, кто боком.

Ружейные залпы перемежались с пулеметным стрекотом.

— Братцы, назад! — кричал из-за своего ящика капитан.

«Братцы» двинулись было назад. Но тут спохватился капитан: некуда отступать, позади на обрыве — тоже партизаны.

— Отставить! — закричал он. — Братцы, вперед!

«Братцы» плыли кто вперед, кто назад. Пронзительно свистели пули. Раненые хватали плывущих за ноги, за руки, за шинели и тянули ко дну. А с левобережья вдруг зычно грянуло:

— Ура! Ура!

Капитану было уж теперь не до удальцов своих, не до офицеров.

Только бы шкуру свою спасти. Сначала оберегал он шкуру от воды, потом, расхрабрившись, вылез из окопа и прыгнул в воду. Бесшумно, не бултыхая ногами, поплыл по течению.

За Лужкиным, как преданный дружинник, поплыл Морозов. А за ними хвостом потянулось человек двадцать догадливых удальцов.

Глава XXXII

Алешкина команда занимала позицию на краю села, у самого выезда к реке. Залегли ребята в ложбинах меж капустными грядками, в шестаковском огороде. Все теперь были вооружены: перед каждым на грядке стоял пулемет.

— Смотри, до команды к бою ни одного выстрела, — строго-настрого предупредил Алешка.

Ребята таращили глаза в темень, плотнее прижимали к себе пулеметы.

Гулко отдавалась пальба у бродного переезда.

«Бах-бах-бабах», — доносилось бесперестанно оттуда.

В темени невозможно было разобрать, где палят свои, а где каратели. Только огненные вспышки от выстрелов мельтешили над землей.

— Видишь вон, где частые вспыхи, — показывал Миньке Алешка, — это наши стреляют.

— Карателям небось и не до стрельбы, — радовался Минька, — небось барахтаются как лягушки в воде.

— На то и заграда, — резонно говорил Карпей Иванович.

Все трое командиров — Карпей Иванович, Алешка и Минька — лежали рядком в ложбине.

Временами казалось — перестрелка шла у паромного переезда, а то вдруг относило залпы к деревне Вошиной.

— Ветер это играет, — догадывался Алешка.

— Нет, эхо, — поправил Карпей Иванович.

Чуть только ослабевала у переезда пальба, зычно доносился оттуда боевой окрик партизан:

— Ура! Ура! Ура!

И сызнова еще чаще и сильнее грохотал залп за залпом.

— Всех поуничтожат, — вздыхал Минька и потом тихо, чтобы ребята не слышали, говорил Алешке: — Напрасно, поди, и сидим тут…

Алешка и сам досадовал немало. Думал ведь он со своим отрядом остаться у переезда. Но как только послышались первые выстрелы за рекой, отец приказал Карпею:

— Давай уводи ребят в село.

— А мы здесь останемся… Вместе с вами будем глушить карателей, — проговорил Алешка.

Михаил Бударин строго заговорил:

— Как же это здесь? Село на осадном положении и без охраны? Валите охранять село.

— А как же с оружьем? — спросил Карпей Иванович.

— Веди, говорят тебе! — приказно крикнул и Елисей Бастрыков. — Оружье в селе им выдашь.

— Слушаюсь, — сказал Карпей Иванович.

— Я тоже слушаюсь, — тихо проговорил за ним Алешка.

Так и пришлось подчиниться дисциплине, перебросить отряд к селу.

Здесь же у села раздали ребятам пулеметы.

Пулеметы эти были легкие на вес, фунтов в пять-шесть всего. Вид имели небольшого деревянного ящика с ручкой на боку. Изобретены они были алтайскими партизанами. От них и переняли это изобретение отесовцы.

Санька Долотов, как увидал эти пулеметы, сразу взъерепенился:

— Я думал, вы по-настоящему, а на деле понарошку только канителите.

— А вот увидишь, — закричал Алешка, — увидишь, как разом загрохаем!

— Да ладно уж, — со смехом проговорил Долотов и хотел было крутнуть ручку пулемета.

— Не сметь! — прикрикнул на него Карпей Иванович. — Ты что это безо времени? Секрет позиции хочешь выдать?

— Тоже уж пулемет, — огрызнулся Санька. — Сам-то небось с винтовкой.

Позицию выбрали командиры выгодную. Шестаковский огород был на возвышенном месте. И окопов не надо было копать: ложбины меж грядками были глубокие. По этим ложбинам в три ряда залегли ребята. Пулеметы держали наготове.

Лежали уже порядком.

Вдруг совсем недалеко, в версте какой от села, будто вырвалась из земли огненная бочка и разорвалась. На момент весь пригорок озарился светом, и раздался оглушительный гул.

— Что это? — испуганно вскочил на ноги Карпей. — Снаряд будто…

Вскочили и ребята.

— Никак ведь у карателей не было артиллерии, — недоумевал Карпей Иванович.

— Да это наша, — вскричал Алешка, — тяжелая артиллерия это орудует… Антипка!

— Пушка пальнула, — закричали и ребята, — пушка это!

— Даром что деревянная, а как ахнула, — сказал Минька.

Карпей Иванович, как фронтовик, пояснял:

— Пушка так не стреляет, не иначе как снаряд разорвался…

— Настоящая-то, может, и не стреляет так, а деревянная вот и ахнула, — говорил Минька.

— Деревянная разве, — будто согласился Карпей.

После взрыва на пригорке яснее стала доноситься пальба у переезда.

— Чего же это, долго мы тут сидеть-то будем? — опять заскулил Санька Долотов, — Вон как там орудуют, а мы тут сиди и сиди…

— Тихо ты, пистолет, — строго сказал Долотову Карпей. — Мы три года сидели в окопах на германском, а ты…

— То по-настоящему сидели, — огрызнулся Санька, — а то игрушки какие-то.

— Замолчь! — приказал Минька Долотову. — Сидишь — и сиди.

Санька прикусил язык.

Время уж давно перевалило за полночь. У верховья Ардаш-реки чуть посветлело.

Ураганный бой на переезде не ослабевал.

Тут в полсотне сажен от изгороди что-то задвигалось в темени, похоже было — люди.

— Смотри, бежит кто-то, — толкнул Карпея Алешка.

— Где? Где? — засуетился Минька.

— Ай не видишь? Вон, вон, — показывал поверх изгороди Алешка.

Ребята ухватились за ручки пулеметов.

— Обожди стрелять, — приказал Карпей, — может, это свои.

В момент главнокомандующий перелез через изгородь, уставился в сторону реки. Верно, из темени показались люди. Бежали они прямо к огороду.

— Стой! — крикнул Карпей. — Огонь открою!

— Тихо ты, — зашипел один из бегущих, — свои это.

Главнокомандующий уже по обмундированию понял: не беляки. А когда вблизь подбежали, узнал и кто такие.

— А, тяжелая артиллерия, — проговорил он.

Прибежали к ребятам Аитипка-пушкарь и его помощник.

— Каратели бегут сюда, — встревоженно выпалил Антипка, — надо задержать…

Карпей Иванович засуетился:

— Где они? Много ли?

— Много ли, мало ли — надо