Россия 2020. Голгофа - Александр Афанасьев

И лишь когда больше сказать было некому и нечего, он заговорил:

– Я не стану… говорить долго, товарищи, потому что мне нечего сказать. Помощь, которую мы сможем оказать за счет Госрезерва, мы окажем… и в то же время хочу предупредить всех: учитесь самостоятельности, потому что такого, как раньше, когда в Москву за деньгами ездили, больше не будет. Я хочу сказать вам о другом, товарищи… Вот вы сейчас живете в прифронтовой зоне. Боретесь с бандитами, со шпаной всякой… как на вулкане живете, да? Я вам скажу: одно из двух. Или мы и дальше будем жить в прифронтовой зоне, либо мы погоним бандитов назад, откуда они пришли.

Люди молчали

– Решение уже принято? – спросил кто-то из директоров.

– Нет, решение не принято. Потому что выполнять его вам. Потому что жить здесь вам. И вы должны, здесь и сейчас, принять решение, как вы будете жить. На границе или нет. Мы случ чего поймем, поможем. Но решение принимать вам, здесь и сейчас.

Совет молчал. Потом Агафонов вдруг сказал:

– У меня прадед в сорок четвертом в Польше остался. Зря, что ли?..

И стало понятно, что решение может тут быть только одно.

Встреча – одна из многих, которая должна была скорректировать планы предстоящих действий, – состоялась недалеко от магазина «Океан», в большой, с высокими потолками, почти пустой квартире на шестом этаже пятиэтажного дома. Именно пятиэтажного, опечатки здесь не было. Этот дом был построен в пятидесятые годы, когда еще верили и надеялись. Там в каждом подъезде на самом верху сделали большую комнату – зал для собраний всех жильцов подъезда. Потом в девяностые «советские пентхаусы» приватизировали, превратив в комнаты-студии с пятиметровой высоты потолками. Из их окон, оставшихся каким-то чудом целыми, был виден пруд и Ижевский оружейный завод. И дворец пионеров, в последние годы переделанный под офисы, с давно заброшенным парком.

В углу работал дизель-генератор. От него работала плитка. На плитке стояли чай и суп из бомж-пакетов…

Два человека сидели напротив. Одного в прошлой жизни звали Кузьма. Другого – Лютый. Между ними в прошлой жизни были простреливаемые снайперами улицы сирийского Хомса и вонь иракских болот, афганские горы и казахская степь. И не было хоть одного раза, когда бы они не выиграли свой бой – вот только почему-то так получилось, что, выигрывая бои, они проиграли войну. Они встретились снова на территории дар аль-Харб, на территории больного, расползающегося, как гнилая ткань под крепкими пальцами, государства. Государства, которое было их Родиной и называлось Россией.

Между ними сейчас стояла бутылка шаропа, виноградного афганского самогона, которую припас до поры гость. Янтарно-желтая, словно светящаяся изнутри в неверном свете туристической лампы жидкость. Но пить ее никто не спешил.

– Как Аул? – спросил хозяин, смотря в глаза гостю, словно при допросе.

– Не знаю.

– Не знаешь?

– Человек вольный.

– Там?

– Да.

– Бес?

– Тоже. В Ростове он. С казаками.

Временный хозяин этой квартиры неловко встал, снял кастрюлю с плитки, без страха прихватив пальцами раскаленный металл. Принялся неловко разливать в тарелки.

– Давай так поедим.

– Да нет. По-человечески…

Ели сосредоточенно, без болтовни, истово – как наголодавшиеся люди. Оно и в самом деле… несытно было. Уже сейчас.

– Почему в доме не живешь? – сказал гость.

– Может, это и есть мой дом.

– Да нет. Знаю…

– Знаешь?

– Знаю. Ты не думай, не следил. Просто в своем доме все по-другому.

Временный хозяин квартиры поставил тарелку на стол, посмотрел в высокое, вибрирующее под ударами злого ветра окно. Заговорил как-то отстраненно, как и не о себе.

– Ты знаешь, батя… я в один прекрасный день просто все бросил и ушел из своего дома. На войну. Когда я вернулся в город, я зашел туда… но ни ночи не переночевал… не могу просто. Я так и не вернулся с войны, понимаешь?

Хозяин доел суп. Спросил:

– Совсем рехнулся, да?

– Да нет. Никто из нас не вернулся с войны.

Хозяин квартиры разлил чай. Простые, словно пришедшие из фильмов про Гражданскую кружки жгли пальцы…

– Настоящий…

– Он самый. В Москве что?

– Да то же говно… – Гость помолчал, обжегся чаем, подул и продолжил: – Ты знаешь, я вот думаю… Вот мы с тобой к чему-то пришли, да? Ну, по всяким странам насмотревшись, да?

– Ну?

– Вот ради чего все это? Знаешь… г… из людей прет. Вот просто г…о. Вроде нормальный человек, а поскребешь – г…о одно. Все как обиженные. Кем, чем – не знаю, но пытаются мстить. Из грязи, да чтобы сразу в князи, да чтобы тройкой. И знаешь, что самое обязательное? Чтобы грязью людям в рожу. Без этого кайфа нет. Проехал, и грязью людям в рожу. Вот откуда такое?

Хозяин вздохнул:

– От Советского Союза. Хоть ты это никогда и не признаешь.

– Да вот хрен! – горячо возразил гость. – Ни хрена! Ну где, в какой школе, в каком пионеротряде этому учили, а? Ты не застал, а я вот застал еще. Ну не было тогда такого, не учили такому!

– Да этому не учат. Кто будет такому говнищу учить? Этому сами учатся. Хочешь, скажу, как?

– Да, и как?

– Да просто. Когда общество нормальное, каждый на своем месте. Кто-то поумнее, кто-то поглупее. Кто-то посметливее, кто-то порасхлябаннее. Это нормально, каждый на своем месте. У каждого и жизнь своя, у кого получше, у кого похуже.

А знаешь, что у нас получилось, батя? У нас в семнадцатом власть взяли те, кто равенства хотел. Только не получается равенства-то. А государство требовало. Я читал… дом больше, чем сто квадратов, построить нельзя, вот сам подумай, ну не хрень ли? Люди в подвале себе хоромы оборудовали и злобу копили, копили…

А другие – они были не лучше, но они поднимались. Задницу начальству подлизывая. И вот когда поднялись, они сказали себе – ага! Вот каким путем прошли мы, а вы что, лучше, что ли? Ну, на колени, смерды! И пошло это из поколения в поколение.

Хозяин квартиры допил чай, усмехнулся.

– Вот, тут дружка встретил. СОМом как раз рулит. Вот он тоже справедливости хочет. Это я, куркуль такой, ее не хочу. А по факту получается, что он людям в рожу, а я за руки хватаю. Вот так вот…

Гость сплюнул на пол.

– Э… не в сортире.

– И че делать? – в упор спросил гость, который был старше хозяина квартиры.

Хозяин квартиры отрицательно качнул головой.

– Знаешь, батя, а мне дружок мой такой же вопрос задавал. Че делать. Че делать?! А не знаю я, че делать! Я только одно своей тупой башкой понимаю – что если ты в поисках справедливости доходишь до того, что отца пятерых детей в морду или кого к стенке, то на… такая справедливость нужна. Никакая справедливость в мире не стоит лишней жизни хоть одного своего человека! Я так в Москве говорю, я и тут так говорю и делаю. И буду делать!

Гость крякнул. Отставил допитую кружку.

– Харэ, – подытожил он, – так до недоброго дойдем. Что по делу?

Хозяин квартиры убрал со стола.

– Просьба у меня будет, командир.

– Какая?

– Дружка моего – в отряд.

– Того, что в СОМе?

– Его. В ментах он нелюдем станет, а военным… хоть человеком умрет…

– Эх, а не спеши ты нас хоронить… А есть у нас еще здесь дела… А у нас дома – детей мал-мала… Да и просто – охота пожить…

– Короче, так по ситуации. В самом городе основа – это СОМ, там есть оперативные отряды, действуют по всей республике. Подготовка – на три с плюсом или с минусом, как смотреть, но у душни еще хуже, так что не будет даже ничьей. На второе место я бы поставил отряды гражданской защиты, у них мотивация та еще плюс спайка с полицией. Здесь они работали вместе в самый тяжелый момент.

Оба – и хозяин, и гость – помолчали. Ни один из них не был никогда полицейским, но даже они, профессиональные военные, понимали ненормальность ситуации. В Москве полицию били два раза, причем первый раз за то, что она защищала несвободу, а меньше чем через два года за то, что она защищала свободу. Почему-то в России ненависть к органам правопорядка, не то что нелюбовь – часто открытая ненависть – есть норма для любого человека, который считает себя «интеллигентным». Но когда к вам в дом врываются погромщики, а то и молодчики с черной повязкой на голове и, многозначительно передернув затвор автомата, дают час на сборы, все кричат: «Полиция! Полиция! Полиция должна нас защитить!» Вот и получается, мы вас ненавидим, а вы нас должны защищать. Это нормально?

– А конвойщики? – спросил гость.

– Если только в тылу. Совершенно расхлябанные личности.

Гость хрустнул костяшками пальцев.

– Мы на них серьезно рассчитывали.

– Напрасно. Лучше пересмотрите, сделайте упор на задействование гражданских в связке с СОМом и армейскими частями. Конвойщики нужны будут в тылу, на них прикрытие города, особенно оружейного производства.

– Хорошо. Штаб начнет работать завтра. Явишься за назначением.

– Есть…

Информация к размышлению