Дни за гранью - Ильяс Найманов

Но сейчас Ходок шел на Росток, чтобы забрать имеющийся у него старый, но крепкий комбинезон СПП-99 «Эколог» для Туриста, который он давно добыл, считая чем-то ценным, с трудом дотащил вместе с другим хламом до Бара Сто Рентген, но так и не смог продать. На Ростке также он планировал обновить все припасы. Гаусс он сменил по дороге на АК 103, перепрятав их в тайнике, под бетонной плитой, что лежали на южной границе Диких Территорий, поскольку за гаусс его могут просто убить, чтобы получить редкое для сталкера оружие. Задачей сталкера была на четыре-пять дней, сходить туда и обратно, не отвлекаясь и не останавливаясь. Он готов подождать еще немного времени, чтобы наконец-то добраться до Исполнителя. Заодно он сможет выгодно продать информацию Козырю о его схроне возле Мертвого Леса, а вот информацию о контроллерах и телепатическом общении монолитовцев он не продаст за деньги, а поменяет только на равную по значению для него информацию. Немного подумав и о том, какую цену он запросит о своем схроне, который он сделал своими руками, он решил не торговаться, деньги ему уже ни к чему, ведь он скоро будет у Монолита, а все скопленное и хранящееся у Сидоровича и у Бармена, видимо придется оставить им на безвременное хранение.

19. На тропе

На следующее утро Турист, не стесняясь, с какой-то отчаянной решительностью пошел в уборную и раздевшись донага принялся мыться, щедро поливая себя водой из умывальника и растираться местным мылом. Когда дело уже дошло до середины, в комнату вошел заспанный монолитовец, явно не ожидавший такого расклада. Присвистнув от удивления он произнес:

— Здорова, малец. Ты если помыться хочешь, так и скажи. Есть у нас душевые, сауна, если хочешь.

Смутившись и поумерив пыл, чувствуя некоторую вину за свое поведение, Турист кивнул головой, промямлив нечто вроде, «я не знал, извините…». Пожав плечами монолитовец подождал пока он прихватит свои вещи и повел его за собой, перекинувшись парой слов с ожидающим его товарищем за столом. Мокрый, с остатками пены, в трико, одетое на голое тело Турист проследовал за ним в одно и боковых помещений, которое с характерным звуком подлипающих резиновых уплотнений открыло длинный, широкий светлый коридор, стены которого были покрыты колером, а пол устилала длинная красная дорожка с зелеными нарисованными бортиками. В коридоре находилось множество вполне обычных с виду деревянных лакированных дверей по бокам. Наконец он вспомнил этого монолитовца это был Соломон, Дым знакомил его с ним, и он был постарше Дыма по рангу, если Турист правильно понял. Даже странно что за такое короткое время он забыл его лицо.

— Душевые в конце коридора дверь справа, сауна с бассейном дверь прямо. Так… что еще… а зубная щетка и нижнее… — он оценивающе посмотрел на Туриста, — Личные вещи надо уже выдавать, на склад отправить тебя, да рано еще. Ты иди мойся пока, там мыло, мочалки все есть, а все что надо возьмешь возле матраса. Еще что-нибудь? — спросил Соломон.

— Нет, вроде все. Спасибо, — поблагодарил Турист, глупо чувствуя себя после утренней тихой истерики.

Соломон вышел, оставив его одного в начале длинного метров в пятьдесят коридоре. После столовой, в которой постоянно гудела вытяжка и какие-то аппараты, шоркали шаги, стучала посуда и иногда разговаривали монолитовцы, здесь царила сонная тишина. Удобнее перехватив вещи Турист двинулся к дальним дверям. Только раз, когда он уже приблизился к двери на которой была табличка с схематичным рисунком душа далеко позади кто-то открыл основную дверь и видимо вышел, поскольку после звука уплотнений в коридоре никого не оказалось. Открыв дверь душевой Турист почувствовал запах мокрого камня, отдаленный запах мыла и увидел целый ряд пустых душевых кабинок стоящих вдоль стены слева. Кабинки были огорожены друг от друга, но не имели дверей. Напротив стояло несколько скамеек, над которыми к стене были прикручены крючки для одежды. Душевые выглядели вполне обычно, да и краны как ни странно выглядели как советские металлические барашки, которые Турист видел давным-давно еще в начальных классах школы. Открыв сначала холодную, затем горячую воду он убедился что присутствует и та и другая, но ведь монолитовец говорил еще и про сауну, с бассейном. И черт возьми, если он попал сюда, то почему бы не побаловать себя.

Дверь в сауну открывалась с коридора. Едва открыв дверь он понял, что монолитовцы живут очень даже ничего. Широкая комната метров тридцать в длину и ширину с подсвеченными высокими потолками, сделанным из какого-то светло-синего камня, огромные фальш-окна, за которыми реалистично бился анимированный океан, толкая желто-белый песок практически к подоконнику, посреди комнаты огромный подсвеченный внутри и снаружи круглый бассейн с несколькими никелированными лесенками спуска. Вдоль стен масса диванов и кресел-качалок, и ни одного человека в помещении. Судя по всему парилка, а то и несколько располагались за пятью дверями в этом помещении с бассейном.

— Вы че охренели что ли? — растерянно спросил сам у себя Турист, бросая убогие на фоне этого великолепия вещи на светло-серый кожаный диван и одевая пару тапочек выстроенных в ряд возле двери. — Я там значит того… а вы тут этого…

Не теряя времени он подошел к бассейну и пощупал рукой воду, ногой просто не осмелился, настолько вокруг все было чисто и аккуратно. Затем поочередно открывая стоявшие на значительном удалении друг от друга двери он открыл четыре из пяти, за которыми действительно располагались совершенно разные парилки с мойками. По банному делу он бы не мастер, но судя по тому что все они были отделаны по разному, где-то сплошным деревом, где-то реальным природным камнем, где-то кафелем он понял что истинному банщику здесь есть где развернуться. По второму обходу он определился с тем что искал. Не высокая, чуть выше его, деревянная дверь с деревянной ручкой, за которой располагались длинные полки в три этажа, пышущая жаром каменка, перед самой парилкой услужливо висело на деревянных штырьках несколько березовых банных веников, среди которых всего один нуждался в замене, несколько тазов и ковшиков, войлочные шапочки и рукавицы. Также на скамье покоились пузырьки с шампунем, бруски мыла в упаковке, соли. Странно и путано было видеть знакомые широкому потребителю бренды, словно он находился у себя дома, а не в совершенно другом мире. Турист аккуратно открыл крышку и понюхал шампунь, несколько секунд боролся с нахлынувшими чувствами и воспоминаниями, в конце концов решительно одел войлочную шапочку, взял веник и рукавицы.

— Все равно вы сволочи, — буркнул он, стараясь нахмуриться и скрыть радость от предстоящей мойки, после чего уверенно шагнул в парилку, в которой вишнями подгорал на каменке крупный речной окатыш.

Плеснув пару ковшиков воды на каменку и охнув, отшатнувшись от шумного облака пара с шипеньем рванувшего вверх, он забрался на верхнюю полку. Уж кому-кому, а ему, не мывшемуся в Зоне столько дней русская баня самое оно. Пропарившись несколько раз, несколько раз поплескавшись в бассейне с прохладной свежей водой, вымывшись как следует, Турист подобрал чью-то зубную щетку, и обдав ее кипятком почистил зубы, поскольку уже сам не мог переносить дискомфорт. За все время его процедур ни один человек не зашел и не поинтересовался его присутствием. С некоторой брезгливостью одев свою одежду, он по безлюдному коридору вернулся на кухню и заказал себе рацион. Дыма он так и не увидел, зато обнаружил возле матраса пару ношенных, но хороших берец его размера.

Вообще его бесполезное существование среди монолитовцев, на фоне постоянных мыслей о доме и о матери, которая места себе не находит в ожидании вестей либо от него, либо от друзей, либо от полиции в которую она уже обратилась сильно тяготили его. С трудом доев стружку с клейстером, он твердо решил, что потратит весь день на поиски тех самых трех канализационных люков. Карту он выучил наизусть, его память инженера-конструктора цепко держала план зданий, схемы коммуникаций и маршрутов. Одевшись и чувствуя, что наконец то делает что-то реально приближающее его к возвращению домой он поднялся наверх.

Между тем Ходок, приближался к Диким Территориям. Переночевал он сидя, прижавшись спиной к вросшей в землю цистерне от бензовоза. Хороших укрытий на Пустошах не было. Привлекательные в качестве укрытия от вездесущего влажного ветра овраги и поросшие по их слонам кустарник, были действительно опасны в ночное время. Слишком много было нор тушканов, этих мелких, ненасытных и ловких мутировавших грызунов, которые с наступлением темноты одолеют практически любого мутанта, задержавшегося в оврагах, а привлекательный, но непролазный кустарник по склонам подскажет им местонахождение и задержит жертву ровно настолько, насколько надо, чтобы многие десятки этих существ взгромоздились на спину сталкера. Костра Ходок не разжигал, на открытой местности его видно далеко, даже если мутанты подойдя на свет и не нападут, они наверняка сведут на нет все плюсы от костра. Проще было закутаться в свой плащ, обложиться поддерживающими артефактами и продремать всю ночь, сжимая гаусс и слушая посвистывание ветра в жестких травинках. Ближе к утру пошел мелкий дождь, окончательно разбудивший сталкера и заставивший его тихо открыть рюкзак и накрыться термоизоляционной пленкой. После дождя над недалеко от его места ночевки, тянущимся вдаль оврагом появился туман, но не тот обычный туман, который обозначает похолодание воздуха и конденсацию влаги, а другой темноватый, поднимающийся из оврагов и сгрудившийся над ним шапкой. Скоро там кто-то начал кричать, неестественным, истеричным, полым ужаса голосом, без пауз, будто плакал огромный ребенок. Ходок закрыл глаза, стараясь не вслушиваться в несущиеся издалека звуки. Он достаточно видел ужасов в Зоне, чтобы больше не испытывать интересов либо к очередному эксперименту Зоны над мутантами, либо жалости к очередному несчастному сталкеру, уснувшему в овраге и теперь проснувшемуся, но потерявшему разум. Через минуту голос ослабел, еще через пару поперхнулся и смолк. Тушканы облегчили судьбу несчастного, кем бы он ни был. Хоть сталкер и не мог слышать с такого расстояния их писка и шума борьбы, но интуиция четко сказала ему, что кричащий своим крикам накликал меньшее из бед, возможных здесь в Зоне. Туман не пошел дальше оврага, подтвердив свою аномальную природу, исчезнув когда спеленатое тучами небо на востоке стало светло-серым. Ходок раскачавшись, стряхивая с себя оцепенение снова встал на маршрут, представляя издалека несуразную, горбатую фигуру, чуть наклоненную вперед с прижатым к груди, обмотанным серо-зеленой тканью оружием.