По вине Аполлона - Мириам Рафтери

Да, конечно… бывает, что и коровы летают, подумала я и вслух сказала:

– Ей весьма повезло с сыном.

– Надеюсь, – он встал, избегая встречаться со мной взглядом. – Не могу представить, что могло так долго задержать мисс Пратвелл. Думаю, мне лучше пойти и проверить, все ли там в порядке.

Какой уж тут порядок, подумала я, проводив его глазами. Пруденс вела себя в присутствии этого сладкоречивого Феннивика, как обычная влюбленная дурочка, и я ни на секунду не поверила его выдумке, будто та брошь предназначалась его матери.

Мое гадание не сработало. Но, похоже, я получила то, за чем пришла. Теперь мне оставалось лишь убедить Натаниэля, что его невеста влюблена в другого мужчину.

Я вздохнула. Легче было бы убедить Аполлона начать питаться говяжьими костями.

Спускаясь по лестнице в шелковом вечернем платье синего цвета, выбранном для меня мадам Ривьер, я увидела внизу Натаниэля, и у меня перехватило дыхание.

Он стоял у подножия лестницы, выглядя в своем фраке и шелковом цилиндре просто непозволительно прекрасным для смертного. Медленно я продолжала спускаться, чувствуя, что мой пульс участился.

Окинув меня одобрительным взглядом, он протянул мне руку. Едва я коснулась ее, как по моему телу прошла сладостная дрожь. Он заставил меня опереться на свою согнутую в локте руку, и мы вышли на веранду и направились по дорожке к ожидавшему нас «роллс-ройсу».

Слуга в ливрее распахнул для меня переднюю дверцу, и я уселась на сиденье рядом с местом водителя. Натаниэль тем временем помог тете Фейс усесться на заднее сиденье за мной и посадил дядю Эфраима рядом – как можно дальше от меня, заметила я с благодарностью. Усадив подле меня Викторию, Натаниэль сел за руль.

– Итак, – заговорил он первым, кивнув нам с Викторией, – чем вы, дамы, занимались весь день?

Вперив взгляд в приборную доску, я молчала. Момент был явно неподходящим для каких бы то ни было признаний. От Пруденс я сразу же вернулась домой и оделась почти за целый час до того, как нам нужно было выезжать, рассчитывая побыть с Натаниэлем хотя бы несколько минут наедине и рассказать ему о том, что мне удалось узнать. Но он вернулся поздно, и все мои планы полетели к черту.

– Я ничем не занималась, поскольку ты велел мне оставаться дома, – пожаловалась Виктория. – Мне было ужасно скучно. Тейлор не разрешила мне даже пойти с ней к Пруденс…

– Куда? – Натаниэль наклонился вперед, стиснув в ладонях руль.

– Пруденс пригласила меня на чай, – объяснила я. – Я не видела ничего плохого в том…

– Не видела ничего плохого? Ничего плохого? Что если бы она спросила тебя о…

Он умолк, внезапно вспомнив о присутствующих.

– Спросила бы о чем? – задала вопрос Виктория, устремив на меня пристальный взгляд.

– Господи, девочка, неужели никто не научил тебя, что дети должны вести себя так, чтобы взрослые их видели, но не слышали? – заметила с укоризной тетя Фейс.

– Девочка здесь права, – шеи моей коснулось отвратительное дыхание дяди Эфраима. – Скажи нам, Натаниэль, что такое должна объяснить Тейлор?

– Ничего. Забудьте об этом. – Натаниэль застыл, откинувшись назад. – И как ваше чаепитие?

– Все прошло чудесно, – поспешила я успокоить его. – Мы мило побеседовали… и я несомненно узнала Пруденс намного лучше. – С рассказом об ее увлечении Феннивиком приходилось ждать, пока с нами находилась Виктория и эта динамичная парочка на заднем сиденье. К тому же на балу я могла узнать что-то новое. Нужно будет понаблюдать за Феннивиком, если он там появится…

Черты лица Натаниэля разгладились.

– Хорошо. Теперь ты видишь, как она очаровательна.

– Она вне всякого сомнения настоящая красавица, – заметила я. – А как прошел твой день?

У него заходили на скулах желваки.

– На одном из моих складов произошел пожар.

– Пожар? – дядя Эфраим наклонился вперед и быстро заговорил, брызжа слюной. – Ущерб большой? Что стало причиной?

– Сгорело несколько ящиков с импортным товаром, но, к счастью, огонь удалось потушить, прежде чем он успел нанести серьезный ущерб. Начальник пожарной охраны считает, что это был поджог.

– Поджог! – вырвалось у меня. – Но зачем кому-то понадобилось поджигать твой склад?

– Полагаю, это было предупреждение, – проговорил он мрачно, – посланное моим врагом, который не привык проигрывать.

Руф, подумала я, вспомнив слова Натаниэля, что ему угрожали расправой за какие-то его дела с мистером Шпреклзом. Узнать что-либо еще мне, к сожалению, не удалось, поскольку в этот момент мы въехали на подъездную аллею перед особняком Пратвеллов.

– Я думала, намечается небольшой обед – ну, ты знаешь, только для друзей и родственников, – шепнула я Натаниэлю, когда, пройдя через громадный вестибюль, в котором с легкостью уместилась бы вся моя квартира, мы вошли в бальный зал, где толпилось более сотни гостей. Зал был роскошным, даже, пожалуй, слишком, с покрытым позолотой потолком, мраморными колоннами, украшенными резными виноградными гроздьями, и фонтаном с шампанским, в центре которого возвышались на белом пьедестале статуи трех херувимов, совершенно обнаженных, если не считать стратегически расположенных гипсовых складок.

– У Пратвеллов хватает и тех, и других, – ответил Натаниэль.

– Посмотрите! – Виктория хихикнула и, поспешно прикрыв ладошкой рот, метнула головой в сторону двух молодых женщин, кокетливые наряды которых составляли резкий контраст с их мрачными лицами. – Это сестры Пруденс. Правда, они похожи на мачехиных дочек в «Золушке»?

– Нехорошо так говорить, Виктория, – сурово произнес Натаниэль.

– Как их зовут? – спросила я.

– Прюнелла и Присцилла, – ответил он.

Виктория подмигнула мне и зажала пальцами нос. Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

К нам с сияющим лицом подошла Пруденс. Я не поверила своим глазам.

На ней была та самая брошь. Феннивик, как я и думала, соврал, сказав, что купил ее в подарок своей матери. Какой же надо быть дурой, чтобы накануне собственной свадьбы открыто щеголять в драгоценностях, подаренных тебе другим мужчиной! Мне не терпелось остаться с Натаниэлем наедине и поведать ему о нескромности Пруденс.

– Наконец-то, дорогой, – проворковала она, увлекая его в сторону. – Я думала, ты никогда сюда не доберешься. Ты просто обязан пойти со мной и со всеми познакомиться. Мои деревенские родственники прямо-таки умирают от желания встретиться с тобой. – Окинув взглядом всех нас, она добавила: – И, конечно же, с твой семьей.

Я почувствовала укол ревности. Прекрати это, мысленно приказала я себе. Не теряй голову. Сегодня тебе понадобится все твое хладнокровие. Желтые зубы дяди Эфраима обнажились в плотоядной ухмылке.