Стратегии гениальных женщин - Валентин Бадрак

После триумфального шествия Жанны д’Арк по случаю снятия осады с Орлеана произошла еще целая серия сражений на средней Луаре, которая утвердила девушку в качестве освободительницы захваченных территорий от англичан. Ключевым пунктом этого ролевого утверждения можно считать битву при Патэ, после которой она даже в глазах королевского окружения оттеснила всех остальных военачальников и высших офицеров, принимавших участие в военной кампании. Жанну начали воспринимать как игрока, способного самостоятельно влиять на ход событий. Возможно, такое положение вещей могло устраивать дофина, ведь формально действия Жанны д’Арк были направлены на захват находящегося в руках англичан Реймса, где должен был свершиться акт легитимизации королевской власти. Именно там по традиции короновались французские монархи, и без этой злосчастной коронации Карл Валуа не мог считаться настоящим королем, как минимум в глазах обывателей и недоброжелательных вассалов, тайно ищущих возможностей если не для низвержения короля, то хотя бы для ослабления его личных позиций. Однако возвышение странной девушки, восторг ликования при ее появлении в народе и становящаяся магической сила ее имени стали не на шутку волновать тех еще авторитетных вассалов, чье положение могло пошатнуться вследствие коронации и возвышения короля и утверждения при дворе какой-то необразованной крестьянки, бог весть как появившейся на арене. В любом случае, перелом в войне наступил, необходимый для новых побед дух борьбы и национальной гордости вместе с Жанной пришел, так что дальнейшие свершения можно было осуществлять и без воинственной фанатички, которая предпочла женским платьям ослепительно сверкающие, но удивительно тяжелые для худощавой девочки железные доспехи воина. Эта нищенка, с дьявольской цепкостью взявшаяся за меч, преступила все возможные границы, и потому вместе со своей победой она подписала себе приговор. В глазах слишком многих она уже была преступницей, незаконно получившей немыслимые полномочия, которые продолжала расширять, естественно, за счет ущемления возможностей некогда всесильных вельмож королевского двора. Мужчины становятся тем мстительнее, чем скорее и полнее женщина дает им возможность убедиться в их слабой потенции; именно как унижение мужского достоинства подсознательно воспринимали многие в окружении будущего короля победные шествия все возвышающейся крестьянки. Если Орлеан был необходим, то остальные победы казались превышением данной свыше власти, а растущий авторитет среди народных масс уже становился опасным для слабой и шаткой, по сути, власти Валуа и его гнусного окружения.

Не исключено, что, оказывая победительнице в битве при Патэ придворный прием колоссального размаха, несмотря на показное признание, которым Жанна могла сполна насытиться, женщине-воину одновременно дали почувствовать, что она является инородным телом при дворе.

Даже демонстративная любезность дофина не могла снять наэлектризованной атмосферы протеста, а железные латы не могли защитить девушку от бесчисленных потоков негативной энергии, ненависти и отвращения, которые, как отравленные стрелы, пускали ей вслед все и вся в королевском дворце. Хотя тайные глашатаи короля и просто доброжелатели с чрезмерным воображением стали вовсю трубить о божественном предназначении Девы и говорить о ней как о посланнице Бога, реальные игроки начали сознательную игру по выдавливанию Жанны д’Арк из того места, которое ей удалось занять при дворе благодаря редкой отваге и рискованному участию в кровопролитиях. Даже мало способной к анализу событий Жанне показалось странным слишком навязчивое ухаживание и намерение наделить ее формальными атрибутами власти и могущества, которые бы приблизили ее к королевскому окружению по статусу, зато изменили бы восприятие ее образа в народе. Девушка сумела интуитивно разгадать этот план, а может быть, ее внутренняя природа противилась сближению с господами, ведь она никогда не смогла бы стать одной из них. Во всяком случае, Жанне хватило сообразительности отказаться от присвоенного королем герба, дворянского звания и новой фамилии. В условиях скрытого, но очень жестокого противостояния она осознавала, что может существовать лишь до тех пор, пока способна приносить пользу лично королю, причем исключительно на поле брани.

В качестве последнего аргумента, выгодного королю, она предложила поход на Реймс, место будущей коронации Карла Валуа. Неудивительно, что Жанна столкнулась с противодействием окружения короля, теперь уже открытым и сопровождающимся откровенной неприязнью. Однако интересы короля пока еще совпадали с интересами Жанны, с той лишь разницей, что он боролся за власть, а она – за жизнь. Но даже этот феерический военный поход, по срокам достойный побед Цезаря, не принес изменений в ее жизнь. Как и прежде, мужчины смотрели на Жанну как на соперника при дворе, она, как полагали вассалы теперь уже коронованного монарха, может заметно потеснить их на иерархической лестнице, и особенно в вопросах реального влияния на Карла VII и его политику. Соперничество в мужском мире не принесло самой Жанне ни счастья, ни душевного равновесия. Она, как и прежде, была изгоем в высшем свете и жила жизнью затворницы от одной военной кампании до другой. Мгновения счастья девушки были связаны лишь с короткими вспышками военных побед и еще более короткими секундами почтения и признания ее деятельности королем. Этого было достаточно для вечно ищущего новых побед доблестного рыцаря и совсем ничего для обычной девушки, жаждущей любви, восхищения и признания. Она упивалась этими моментами, но они, как мгновения экстаза, ускользали и исчезали прежде, чем их суть доходила до искаженного войной надломленного сознания. Если человеческое счастье существовало, то явно не для Жанны. Ей оставалась лишь война, сражения и борьба за неизвестные и теперь все более сомнительные ценности.

Засасывающая воронка бездны – плата за отступничество

С коронацией Карла Валуа и таинственным превращением аморфного и воздушного, как облако, дофина в могущественного короля Франции миссия Жанны завершалась. Дева-освободительница больше не была нужна королю, и тем более двору. И она хорошо это осознавала. Жанне д’Арк приписывают пророческие для своей судьбы слова: «Я не боюсь ничего, кроме предательства». Конечно, она знала, чувствовала свою судьбу, так же как и миссию. После выполнения миссии была пропасть, потому что ей не было места в этой жизни, а возвратиться к старой, уготованной традицией роли легендарная и вкусившая запаха великого признания охотница за удачей тоже не могла. Но разве возможен переход от женской роли к мужской, а потом наоборот? Акт отступничества, как прыжок в бесконечность, совершается лишь раз, и оттуда нет дороги назад. Надломленная сложной трансформацией психика едва ли способна выдержать еще один натиск… Для пережившей свой звездный час Жанны д’Арк оставался лишь один зыбкий путь – продолжить свое отступничество, пройти свой странный путь до конца. Как гонимый порывами ветра дубовый листок, сорванный со своего дерева и увядающий, усыхающий в вечном полете, она должна была поймать свою смерть на лету, так же как на лету поймала свою славу и незаметно превратилась в звезду.