СЕЗОН ДОЖДЕЙ И РОЗОВАЯ ВАННА - Сейтё Мацумото

21

Естественно, штаб розыска по делу об убийстве Гэнзо Дои опросил депутата городского собрания Гисукэ Канэзаки. Ведь он, будучи директором издательства, где работал Дои, более других мог рассказать о личности убитого.

Как и в предыдущих случаях, в контору винодельческой фирмы "Дзюсэн" явились два сыщика. Рядом, за фанерной перегородкой, размещалась редакция газеты "Минчи", где совсем ещё недавно работал Гэнзо Дои.

Гисукэ Канэзаки был глубоко опечален случившимся. Отдав дань памяти Дои, сказал, что лишился правой руки и совершенно не представляет, как будет теперь работать. Затем подробнейшим образом описал свои действия в период, интересовавший следствие.

Протокол показаний Гисукэ Канэзаки:

"Двадцать первого июня Гэнзо Дои на работу не вышел. В связи с этим у меня с утра было много дел в редакции газеты "Минчи". Примерно с одиннадцати до четырёх часов дня сотрудники Юкио Касавара и Тадаюки Ёкой писали черновики статей, а я их читал, вносил исправления, составлял заголовки, Кроме того, мне приходилось заниматься и делами моей винодельческой фирмы. К напряжённому рабочему режиму я уже привык. Гэнзо Дои порой без предупреждения не выходил на работу, и мне в таких случаях приходилось выполнять обязанности главного редактора. Не скажу, что это давалось мне легко, однако к Дои у меня претензий не было. Он был прекрасным работником, а труд репортёра имеет свои особенности. Главное здесь контакты с людьми, и если Дои отсутствовал в редакции — пусть даже не предупредив меня заранее, я знал, что в это время он добывает материал, который, как правило, всегда приносил пользу газете.

Освободился я уже к вечеру. Часов в шесть принял ванну. Захотелось вкусно поужинать. Примерно без двадцати семь вышел из дому, погулял по городу и отправился в ресторан "Дзинъя", что на улице Дайку. Я постоянный клиент "Дзинъя", но в последнее время давно там не был. Пришёл туда часов в восемь. Меня встретила знакомая официантка О-Маса.

Держалась, как всегда, очень любезно, посетовала, что я давненько у них не был. Я полушутя спросил её, не у них ли сейчас Дои-кун. Этот вопрос я задал потому, что поговаривали, будто мой главный редактор завязал роман с этой женщиной. Она сказала, что его сейчас нет. При упоминании имени Дои её голос прозвучал с какой-то особой теплотой, и я подумал — быть может, слухи верные.

Тут появилась хозяйка, тоже упрекнувшая меня, что я их совсем забыл. Она предложила мне подняться наверх в отдельный кабинет, но я, поскольку был один, решил посидеть внизу. Попросил приготовить что-нибудь вкусное. Уселся за стойку. По части спиртного я не очень силён, так что пил мало, а ел с удовольствием. Чуть позже ко мне подошёл хозяин ресторана Гимпэй Сёдзи; мы с ним обменялись приветствиями, поболтали немного. Потом я разговорился с сидевшими рядом со мной служащими Молодёжной торгово-промышленной палаты Сантаро Сено, Уйзо Чикарамару и Гоити Уэда.

Они сказали, что по прогнозу погоды с ночи должен начаться ливень, так что в ресторане задерживаться долго не стоит, хорошо бы успеть домой пока не полило. Поскольку я сидел за стойкой, О-Маса обслуживала меня не всё время, лишь порой подходила поговорить о том о сём. Разговор был самый обычный, так сказать типично "ресторанный". Из "Дзинъя" я ушёл часов в девять, домой отправился пешком. По дороге встретил соседа, служащего фирмы Хадзимэ Каматани, и мы пошли вместе. Разговаривали о погоде, об ожидаемом ливне. На нашей улице распрощались, он пошёл к себе, я — к себе. Помнится это было примерно в половине десятого.

Дома я заглянул в гостиную. Моя жена Ясуко смотрела телевизор. Я посидел с ней минут десять, но передача меня не заинтересовала, и я поднялся к себе на второй этаж. Сразу же лёг в постель. Жена привыкла спать на первом этаже, так что, когда она легла, не знаю. Почитав минут пятнадцать журнал, я уснул.

Двадцать второго я проснулся часов в шесть. Меня разбудил шум ливня. Прогноз оправдался. Я подумал, как бы подземные воды не поднялись и не затопили подвал, хотел пойти посмотреть, но тут вдруг вспомнил об одном беспокоившем меня деле. Недавно до меня дошли слухи о незаконности подряда на строительство нового здания пятой начальной школы на улице Катана-мачи. Вчера я не успел заняться этим вопросом. Значит, надо сегодня, и как можно скорее. Такой уж у меня характер, ничего не могу с собой поделать. Придёт какая-нибудь тревожная мысль в голову, и я тут же начинаю действовать. Вскочил я с постели, попросил жену приготовить на завтрак тосты, а сам позвонил в транспортную фирму Мизуо — заказал машину. Машину подали в половине седьмого. Дождь лил как из ведра, но я поехал. Мне нужно было повидать Киндзи Коянаги.

Прибыл к нему часов в семь или около этого. Получилось не очень-то удобно: он ещё спал. Объясняю, почему я поехал именно к Коянаги: ходили слухи, что при заключении незаконной сделки он играл роль посредника. Когда он вышел ко мне, я без обиняков спросил его об этом подряде — поговаривают, мол, что подряд получен обходными путями, за определённый процент, отчисленный со средств, отпущенных на строительство школы. Коянаги постарался меня убедить, что ни о чём подобном не слышал и подряд получен на законном основании. Сделав вид, что поверил, я поговорил с ним ещё немного, распрощался, извинившись за беспокойство, сел в ожидавшую меня машину и поехал на улицу Косёмачи, где живёт заведующий отделом образования мэрии Такахира Окавара.

Прибыл я к нему в начале восьмого. Окавара, кажется, завтракал, но вышел ко мне в гостиную. Он тоже был удивлён моим ранним визитом. И удивился ещё больше, узнав, по какому делу я приехал. Сказал, что о таких слухах ничего не знает, но коль скоро они ходят по городу, ему придётся устроить тщательную проверку. Я проинформировал его относительно моего разговора с Киндзи Коянаги и откланялся. Было около девяти. Хотел ехать домой, но по пути вспомнил, что на улице Даймон-чё живёт заведующий отделом учебных заведений Тамэзо Сэкия, и решил заглянуть к нему, чтобы задать тот же вопрос. Дверь открыла его жена, сказала, что он уже ушёл на работу. Я не особенно огорчился. После полудня должно было состояться заседание городского собрания, так что возможность поговорить с ним мне представится. Домой я вернулся, кажется, в половине одиннадцатого. Дои в это утро опять не вышел на работу, и мне пришлось, как и накануне, заняться редакционными делами. Затем я отправился на заседание, которое началось в час дня. Около двух мне позвонила жена и сказала, что Гэнзо Дои убит. Совершенно потрясённый, я поспешил домой".

Полиция, проверяя показания Канэзаки, опросила всех названных им лиц, в том числе и шофёра наёмной машины, и все, как один, эти показания подтвердили. А с Киндзи Коянаги беседовали раньше.

Таким образом выяснилось, что Гисукэ Канэзаки никакого касательства к убийству Гэнзо Дои не имеет. На то время, когда по заключению медицинской экспертизы был убит Дои, у Канэзаки было неоспоримое алиби. Между семью и девятью часами утра двадцать второго июня Канэзаки нанёс несколько визитов. Конечно, это раннее метание по городу под проливным дождём выглядело странно, но люди, с которыми он общался в эти часы, Киндзи Коянаги, заведующий отделом образования Окавара и шофёр, не сказали ни одного слова, которое шло бы вразрез с объяснениями Канэзаки. Смешно было думать, что эти трое сговорились, чтобы создать ему алиби.

Все нити оборвались, следствие зашло в тупик. Полиция недоумевала, кто и почему убил Гэнзо Дои. Мотивы преступления были совершенно непонятны. Ограбление отпадало. Оставались месть и ревность.

Может быть, действительно, ревность?.. С одной стороны — бывший муж О-Масы, с другой — жена Гэнзо. С Такахаси уже беседовали. У него на время убийства тоже было алиби. Решили послушать, что скажет жена убитого Томико. Она сразу взяла крикливый тон. Её толстощёкое лицо всё время дёргалось, искажалось — то ли от горя, то ли от злости.

"Кто убил моего мужа? Да это же каждому ясно! Кот этой наглой бабы; кто же ещё?! О-Маса, шлюха эдакая, прознала, что у Гэнзо завелись деньги, и прикинулась влюблённой, а сама только и думала, как бы запустить руку ему в карман, да поглубже, поглубже! С полгода назад заметила я неладное. Приступила к мужу, он поначалу отнекивался, потом признался — от меня не отделаешься, не слепая ведь. Признаться-то признался, но не образумился. В последнее время до того обнаглел, что стал открыто ходить к О-Масе и ночевать оставался. А она, знай себе, его обирала. Огромные деньги из моего дурака вытянула. Вот мужик её и приревновал, озлился да и расправился с Гэнзо. Она, она во всём виновата! Мало того что ограбила, так ещё и убила! Пусть не сама, не своими руками, но всё равно виновата!.. Какие такие огромные деньги? Сколько он получал в газете? Да не так много получал… Ну что вы прицепились с этими деньгами? Для меня — огромные, а для кого-нибудь другого, может, пустяки… Да по мне хоть бы одну-единственную иену он на неё потратил, всё равно огромные деньги, раз содрала их чужая баба…"