СЕЗОН ДОЖДЕЙ И РОЗОВАЯ ВАННА - Сейтё Мацумото

Гисукэ не хотел идти на прямой конфликт с Гэнзо. Считал, что сейчас неподходящее для этого время. Ведь за его спиной стоит Синдзиро Мияяма, а связываться с Мияямой в тот момент, когда он на коне, было бы просто глупо. Гисукэ понимал, что его исконный враг, хитрый, коварный и абсолютно беспринципный, драться в открытую не станет, но использует всё своё влияние, все подводные течения, чтобы напакостить как можно больше. Мияяме из-за предательства Гэнзо известен каждый шаг Гисукэ. Связь с Кацуко — пусть сейчас она уже кончилась — была бы сильной козырной картой в руках Мияямы. Ему ничего не стоит пустить такой слух по городу… Надо выждать. Мияяма на посту мэра обязательно сделает какой-нибудь промах, уж очень он зарвался, считает, что ему всё можно. И вот когда это произойдёт, Гисукэ останется только чуть-чуть его подтолкнуть, чтобы он рухнул со своего седьмого неба. А Гэнзо рухнет вслед за ним.

Гэнзо, казалось, не чувствовал никаких угрызений совести. Его лицо, как всегда, оставалось невозмутимым. Впрочем, судить по лицу о чувствах Гэнзо было совершенно невозможно. И ведь самое главное, что он не притворялся. В своей скрытой мерзости был естественным до тошноты.

Впечатление складывалось такое, что Гэнзо плюнул на всё, в том числе и на элементарные приличия. От его былого усердия в работе не осталось и следа. Придя в редакцию, он плюхался в кресло и закуривал. Сидел развалясь, только что ноги на стол не клал. Почти все свои обязанности переложил на молодых сотрудников. Когда Гисукэ ему что-нибудь говорил, он толком не отвечал, а получив задание, толком его не выполнял. В его тоне появились дерзкие нотки.

По части намерений Гэнзо у Гисукэ уже не оставалось никаких сомнений: ещё немного и он уйдёт, чтобы основать собственную газету. Кто будет спонсором — известно. Короче говоря, Гэнзо мог в любой момент поднять знамя бунта. Правда, пока что он выжидал, очевидно, ещё не завершил подготовку. Да и Мияяме это на руку — шпион в стане врага. Не приходилось сомневаться, какого направления будет его газета. Она, естественно, станет органом группировки Мияямы и почтёт своим долгом вести войну с "Минчи". Был тут и ещё один момент, внушавший Гисукэ самые большие опасения. Гэнзо, давно научившийся "снимать пенки", и в новой своей роли не откажется от этого. На долю Гисукэ "пенок" просто не останется, а это уже прямая угроза существованию "Минчи". В конечном счёте, если всё будет разворачиваться именно так, Гисукэ окажется за бортом и его политическая деятельность потерпит полный крах.

Положение было отчаянным. У Гисукэ по-настоящему болело сердце, и всё же, не разработав чёткого плана контрмер, он не решался пойти в атаку на Гэнзо. Более того — ему всё время приходилось делать хорошую мину при дурной игре. Быть любезным, улыбаться, подавляя острое желание съездить кулаком по этой круглой, равнодушной, ничего не выражающей роже. Притворство давалось Гисукэ с трудом. В отличие от Гэнзо он, человек бурного темперамента, не умел скрывать своих чувств. Поведение его выглядело неестественным. Улыбка походила на гримасу.

Гисукэ казалось, что Гэнзо видит его насквозь. Он то и дело подмечал, что в сонных глазах главного редактора вспыхивало нечто похожее на насмешку, а уголки толстых губ чуть вздрагивали. В такие минуты Гисукэ захлёстывала неудержимая ярость. Наверное, если бы Гэнзо хоть раз по-настоящему усмехнулся, Гисукэ бросился бы на него и сомкнул пальцы на его горле… Но Гэнзо не умел улыбаться, и Гисукэ постепенно овладевал собой, мобилизуя всю свою выдержку. Надо терпеть, терпеть и выжидать. Нельзя до срока вынимать нож из ножен. Безрассудство ведёт к гибели.

И "дружба" продолжалась. Гисукэ водил Гэнзо по барам и японским ресторанам, поил, кормил, каждый раз стараясь подчеркнуть, как высоко он ценит своего помощника. А тот принимал всё как должное, ел и пил с невозмутимым видом. И человеку стороннему было не понять, кто из них начальник, кто подчинённый, потому что Гисукэ с нарочитым усердием ублажал Гэнзо.

Наступил июнь. Дни были ясные, солнечные, тёплые. По календарю уже наступил сезон дождей, но природа не всегда ведёт себя традиционно. Дожди никак не шли. В газетах стали появляться долгосрочные прогнозы, обещавшие сухое лето.

И всё же после десятого числа погода изменилась. Два с половиной дня шёл дождь. Он внезапно начался и внезапно прекратился. Вновь засияло солнце.

Но стоило людям поверить, что долгосрочный прогноз правильный и дождей больше не будет, как пятнадцатого числа небо затянулось тяжёлыми тучами. Однако тучи упрямились и не желали пролиться ливнем. Порой, правда, накрапывало, но влаги хватало только на то, чтобы прибить пыль.

В газетах замелькали фотографии крестьян, обеспокоенных тем, что из-за отсутствия влаги они в этом году останутся без риса. И вот, когда тревога достигла предела, телевидение, радио, газеты начали сообщать, что долгосрочный прогноз был ошибочным и вот-вот начнутся настоящие дожди.

"В западной части Японии фронт дождей расширяется и набирает силу. На острове Кюсю сегодня весь день не прекращались ливни. Есть предположение, что к утру они распространяться на восток. В июне самые длинные в году дни, а небо из-за дождей тёмное. В старину южные ветры этой поры называли чёрными…"

Это писала местная вечерняя газета в понедельник двадцатого июня.

И действительно, в соответствии с прогнозом, двадцать первого числа часов в десять утра в Мизуо и его окрестностях пошёл дождь. К трём часам он кончился, а вечером пелена туч поредела, в просветах показались звёзды.

"На юге фронт дождей столкнулся со встречными массами влажного воздуха, что несколько задержало его дальнейшее продвижение. Однако к ночи начнётся настоящий обильный дождь, переходящий в ливень. Так что надо быть к этому готовым…" — писала вечёрка двадцать первого июня.

Когда эту газету разносили по домам, примерно часов в шесть вечера, Гисукэ позвонила жена Гэнзо Дои. Надо сказать, что звонила она только в исключительных случаях.

— Господин директор, скажите, пожалуйста, мой не у вас? — говорила она быстро, звонким, каким-то металлическим голосом, совершенно не вязавшимся с её свиноподобным обликом.

— Он не был в редакции со вчерашнего дня, — ответил Гисукэ.

— Со вчерашнего дня? Странно, вчера он ушёл около двенадцати, сказал — на работу… И его до сих пор нет.

— Он и ночью не приходил домой?

— Не приходил. Я думала, хоть утром появится, но он так и не появился.

— Утром?.. То есть вы…

— Ну, понимаете, господин директор, я решила, что он заночевал где-нибудь… В каком-нибудь непотребном месте…

"Вот оно что", — подумал Гисукэ Видно, Гэнзо до того обнаглел, что стал оставаться у О-Масы на ночь. Жена, естественно, заволновалась.

— Я уж и не знаю, что вам сказать. Во всяком случае, у нас он не появлялся ни вчера, ни сегодня. В последнее время ваш муж стал крупной фигурой, так что не всегда ставит меня в известность, чем собирается заниматься, — съехидничал Гисукэ. — А вообще-то вы бы лучше не мне, а мэру позвонили. Мияяма или его секретарь наверняка в курсе всех его дел.

Жена Гэнзо, видно, поняла, на что намекал Гисукэ. Значит, она знает про все махинации мужа. Она что-то пробормотала и положила трубку.

Дав необходимые указания сотрудникам относительно следующего номера "Минчи", Гисукэ около восьми вечера ушёл. Он собирался поужинать в "Дзинъя". На этот раз в одиночестве.

— О-о, господин директор! Вы у нас теперь редкий гость! — О-Маса, увидев Гисукэ, кажется, удивилась.

Голос её звучал приветливо, но на лице отразилось некое замешательство. Всё понятно, она наверняка знает обо всех интригах своего любовника. Ещё бы ей не знать! Ведь она та самая женщина, — женщина с крупным подбородком, как сказала про неё гостиничная горничная, — что однажды провела с Гэнзо ночь в Намицу. Возможно, сейчас она почувствовала угрызения совести, потому что пусть косвенно, но всё же была причастна к предательству. Оттого и растерялась.

— Да, давненько не виделись… Как поживаете, всё нормально?

— Спасибо, всё хорошо… — Её улыбка была натянутой.

— Вот и отлично. А мне сегодня вдруг захотелось отведать вашей вкусной кухни. Давно не пробовал.

— Очень приятно, что вспомнили про нас. Прошу вас на второй этаж.

— Пожалуй, не стоит. Посижу внизу, у стойки. Я ведь один… А Дои не у вас?

— Нет, сегодня он не приходил.

О-Маса сказала "он", не "Дои-сан", как следовало бы официантке при упоминании клиента, то есть позволила себе некую фамильярность.

Гисукэ пристально на неё посмотрел. Может быть, он и сказал бы что-нибудь, но в этот момент появилась хозяйка.

— Господин директор, какой приятный сюрприз! Вы что-то совсем нас забыли…

20

Метеостанция ошиблась всего на несколько часов. Ливень в районе Мизуо хлынул двадцать второго июня в пять утра.