Летняя луна - Лаура Кинсейл

Теперь Рансом увидел потолок, который нависал над ним, как огромный зонтик. Мифологические фигуры росписи были искажены непривычной перспективой.

– Уже достаточно поднялись, дядя Деймерелл? – спросила одна из сестер. – Пора остановиться?

Он не смог даже разжать губы, чтобы ответить, хотя в его мозгу отчаянно билось: «Да, да, да!»

– Нет, нет! – воскликнула вторая сестра. – Поехали выше! Мисс Мерлин раньше не пускала нас так высоко.

– Хорошо. Мы еще даже не добрались до конца крыла.

Одна из девочек встала. Платформа дрогнула и стала раскачиваться. Тихий стон, полный отчаяния и животного страха, вырвался у Рансома.

– Мисс Мерлин! – закричала одна из девочек. Голос ее, заглушаемый скрипом, был еле слышен. – Эй, Вудроу, видишь, как мы высоко?

К ужасу Рансома прибавилось еще и беспокойство, как бы близнецы не свалились с платформы. Рансом собрался с силами и с трудом произнес:

– Сядьте! Сядьте и не вставайте!

– Да, сэр.

Уголком глаза заметил он движение пестрых юбок. Раздался глухой стук, платформа дернулась и стала раскачиваться в воздухе.

«Господи, Господи, Господи, спусти меня вниз!»

Он не отрывал глаз от росписи на стене, которая медленно двигалась то вправо, то влево, как маятник. Отчетливо были видны отдельные мазки и небольшие трещинки на штукатурке – он никогда не замечал их раньше, да и теперь было не до них.

«Боже, спусти меня вниз… пожалуйста, спусти меня вниз!»

Механизм скрипнул в последний раз и плавно остановился. Зал наполнился тишиной, и платформа стала медленно вращаться.

«Черт, черт, черт… о Господи… черт, я не могу, я не вынесу… я не могу, не могу, не могу… о Боже!»

Он услышал внизу голоса. Раздался удар и громкий треск. Доски подпрыгнули у него под ногами. Рансом судорожно вцепился в веревку, в глазах у него потемнело.

Треск повторился. Платформа под ним куда-то провалилась, потом застыла на секунду… и провалилась снова.

Рансом совсем потерял голову. Сердце его остановилось, сознание померкло. Глаза заполнила чернота, все звуки вдруг исчезли. Осталось только одно – веревка, и он изо всех сил держался за нее. Держался, пока его пальцы не онемели и не стали гореть огнем. Держался, столько раз переживая собственную смерть, сколько раз платформа дергалась и падала, держался до тех пор, пока чей-то голос не произнес над самым ухом:

– Ну как тебе понравилось, Деймерелл? Прекрасный оттуда вид, правда?

Пелена ужаса медленно растаяла, и Рансом вновь был в состоянии видеть. В футе от себя он увидел Шелби, который платком вытирал со лба пот, в то время как другая его рука все еще покоилась на колесе. Рядом запыхавшийся Куин надежно закреплял веревку на какой-то рукояти.

Блайз и Жаклин, Вудроу и заместитель министра – все смотрели на Рансома с улыбкой ожидания. Чуть поодаль Мерлин и мистер Пилл, по-прежнему согнувшись, корпели над уравнениями.

– Правда, замечательно, дядя Деймерелл? Тебе понравилось кошачье сиденье? – спросила Августа. – Его построила мисс Мерлин, сама! Пообещала, что поднимет тебя наверх. Сказала, что, если мы заставим тебя хоть раз подняться, ты поймешь, почему она хочет летать.

Рансом сам себе удивлялся. Он не дрожал. У него даже не подгибались колени, когда он плечом отодвинул Куина и твердо направился к Мерлин. Руки его не тряслись. Похоже, гнев полностью вытеснил остаток страха, но язык отказался повиноваться ему. Он открыл рот, но не смог произнести ни одного слова. Все, что он хотел сказать, превратилось в набор странных нечленораздельных звуков. В этот момент это был не Рансом, а кто-то другой. И этот кто-то заикался.

Через несколько мгновений этот другой, давно забытый мальчик исчез. Его место вновь занял уверенный в себе, привыкший контролировать свои эмоции герцог Деймерелл. Какое-то время Рансом разглядывал бледные щеки Мерлин: следы усталости явно проступали вокруг ее серых глаз.

– Довольно, – твердо сказал он. – Больше никаких глупостей. Ты доведешь себя до болезни. Я не допущу этого. Я не собираюсь безучастно смотреть, как ты выматываешь себя ради ерунды. Пора тебе отбросить эту абсурдную идею и повзрослеть. Вам надо научиться жить в реальном мире, мисс Ламберн.

Он повернулся и холодным взглядом обвел зал:

– Бальный зал отныне будет заперт, и с этого момента вход сюда запрещен. Для всех.

Не дожидаясь ответа, он вышел за дверь и твердой походкой прошел по коридорам в свою комнату. Захлопнув дверь, он прошел в гардеробную, на ходу схватив фарфоровый тазик с умывального стола. Ноги его подкосились. Упав на колени, он склонился над тазиком, и его долго, мучительно рвало.

Мерлин не приняла всерьез ультиматум Рансома. Он ушел, но никто не явился, чтобы их выгнать из зала. Видимо, он просто очень сильно на нее разозлился, выдержка изменила ему и он, как обычно, выплеснул накопившиеся эмоции.

В ту ночь она опять работала до трех, а в шесть утра уже встала, но после завтрака почему-то не встретила Рансома в Большом холле. Мерлин остановилась и вдруг поймала себя на том, что ее взгляд ищет его. Сдвинув брови, она поспешила по коридорам в свой бальный зал.

Зал был заперт.

Стоявший перед дверью лакей поклонился ей:

– Его светлость желает видеть вас, мисс Ламберн.

– Почему зал закрыт? – спросила Мерлин.

Он невозмутимо смотрел на нее.

– Отоприте дверь.

– Простите меня, мисс Ламберн. Я получил указание его светлости этого не делать.

Мерлин изумленно смотрела на него, и она ощутила, как сердце ее стало падать.

– Он ожидает вас в кабинете, мисс Ламберн, – сказал лакей. – Прямо сейчас.

В первый момент она хотела взбунтоваться, в сознании ее пронеслись разнообразные способы штурма, взрыва, поджога или вышибания двери. Она молчала, и широкоплечий лакей сверху вниз смотрел на нее, подняв брови и вежливо улыбаясь.

Мерлин осознала, каково ее положение.

Глубоко вздохнув, она развернулась, но, пройдя несколько шагов по коридору, вдруг остановилась и возвратилась.

– Простите, – тихо попросила она лакея, – не могли бы вы указать мне дорогу?

Он проводил ее, ступая впереди по длинному коридору и многократно сворачивая. Подойдя к кабинету Рансома, слуга не стал дожидаться разрешения войти, а просто распахнул дверь и объявил о ее приходе.

Рансом поднялся из-за стола. Он бросил беглый взгляд на стул, и этого оказалось достаточно, чтобы лакей подвинул его Мерлин, усадил ее и беззвучно вышел из комнаты. Рансом, скрестив руки, спокойно устроился за столом и посмотрел на девушку. Она втянула голову в плечи, как одна из близняшек, когда ее отчитывали за беспорядок.

– Доброе утро. – Приветствие звучало несколько напряженно и потому не очень дружелюбно.