Евангелие от Джексона - Сергей Белан

— И без дурачков, Коля. Четыре штучки и не позже, чем завтра. Я не пугаю, но не стоит финтить, пару слов кому надо и сам понимаешь… Завтра в двенадцать позвонишь на телеграф, я буду ждать.

До полудня было еще полтора часа и надо было что-то срочно предпринимать. Конечно, выхода нет, надо все рассказать Купцу, а как тот среагирует, один бог знает. По головке не погладит, словом, дело дрянь! По идее, в Юрмалу надо было съездить еще вчера, но такой дождина хлестал — предвестник всемирного потопа!

Лодин стал медленно собираться в дорогу, обдумывая план предстоящего трудного разговора. Ничего, пусть старикашка потомится там у телефона, все равно сразу он никуда не побежит, будет ждать результата, не климатит ему за так кого-то заложить. Не резон. Будет свою выгоду как рыбак поклевку высиживать.

Телефонный звонок застал его уже у дверей и прозвучал, как показалось Лодину, необычно раздраженно, зло. Николай мгновение колебался брать — не брать трубку. Какая там еще новость спешит к нему по проводам? Хорошая? Плохая? Добрых вестей он почему-то не ждал. С нерешительностью снял трубку и услышал тревожный голос Купца.

— Колян, ты?

— Я, — ответил Лодин. Он даже немного обрадовался — звонок освобождал его от утомительной поездки в Юрмалу.

— Слушай внимательно. Мы сматываем удочки и уходим.

— Что случилось?

— Хуже не придумаешь. Мои придурки облажались, Крот сыграл в ящик.

— Как?! — вскрикнул Лодин сорвавшимся голосом и почувствовал, как холодеет его спина и немеют конечности.

— Натурально. Нету Крота, накрылся, под машину попал. Да ты не паникуй, на нас пока не вышли, на тебя тем более, — успокоил его Купец. — Так что нам осталось рассчитаться за последнее дело и задница об задницу, кто дальше прыгнет, разбежались.

— Купец, подожди, у меня беда. Меня вычислили, помоги.

— Ты спятил? Шутишь? — в голосе Купца зазвучал металл.

— Это серьезно…

— Что произошло? Кто тебя вычислил?

— Да старикашка тут один, мой напарник, ну тот, что телеграмму морячке относил. Я тебе о нем рассказывал.

Трубка надолго замолчала.

— Что он хочет? — наконец спросил Купец.

— Деньги…

— Та-ак, все ясно. Надо срочно встретиться. Как думаешь, где?

— Не… не знаю, Гриша, — замялся Лодин.

— Ну-ну, скорей, думай, шевели мозгами.

— Давай на Братском кладбище у вечного огня, — неуверенно предложил Лодин.

— Где это? Впрочем доберусь на моторе. Встречаемся через час, ясно?

— Ясно.

— И на прощанье совет: в первый кэб не садись, только во второй.

— Понял.

— Вот и ладно. До встречи, гуд бай!

В трубке раздались частые гудки.

«Ну и Купец, вот нервы! — не без восхищения подумал Лодин. — Такой завал, а он еще юморит. Хотя какой тут к черту юмор, элементарная осторожность. Я-то уже под колпаком, а значит, возможно все, даже и хвост».

От этой мысли Николая даже передернуло.

В переводе на шахматную терминологию, над проходной пешкой нависла реальная угроза непревращения в ферзя.

Когда они встретились, Купец первым делом осведомился, не заметил ли Лодин по пути чего-нибудь подозрительного. Николай ответил, что нет. Затем он слово в слово пересказал разговор с Цульским.

— Знаешь, Гриша, хрен с ним, отдам я ему сколько спрашивает и пусть отваливает, — сказал Лодин в заключение рассказа.

— Стоп-топ-топ, погодь, дядь Володь, — остановил его Купец. — А что он за человек, обрисуй.

— Теперь и сказать затрудняюсь. Ну, тихий такой пьянчужка. Слышал, что сидел когда-то, то ли за то, что в полицаях ходил, то ли за службу в латышском легионе. Живет один. Внешность тусклая, неприметная — на улице попадется — не обратишь внимания. Так вроде, был безобидный старикан…

— Безобидный, безобидный… — Купец нервно засмеялся, — а не дашь деньжат, упечет тебя лет на восемь и не поморщится. В эсэс тоже служили безобидные старички-душечки типа Мюллера, мухи не обидят. Ты что думаешь, дашь ему эти деньги и он оставит тебя в покое? Он пропьет их, просадит и очень скоро снова начнет доить. Опять пойдут бесконечные пятерки, десятки в долг на похмель и компрессы, естественно без отдачи. Будешь висеть у него на крючке всю его жизнь, а такие, как саксаулы, живут долго и упорно, дышлом не добьешь.

— Так что же делать? — Лодин с надеждой посмотрел на Купца. — Может, отдать и припугнуть?

— Чем, интересно, ты хочешь его припугнуть?

— Ну-у… — неуверенно проговорил Лодин.

— Значит так, Колян… — сказал Купец и остановился, и Лодин по его сосредоточенному взгляду понял, что тот принял какое-то важное решение из разряда тех, которые политики и журналисты любят именовать судьбоносными. — Отдадим мы ему, уважим дедулю. Привози его завтра в Межапарк в семнадцать ноль-ноль, на лодочную станцию.

— А зачем туда-то?

— Скажешь, что деньги спрятаны там, подальше от чужих глаз. Вези-вези его смело на месте и рассчитаемся. Со всеми… — процедил он сквозь зубы, так что Лодин и не услышал.

— А если он ехать не согласится? — спросил Николай.

— Такой согласится. Не тот фрукт, чтоб носом вертеть и долго упрашивать, — уверенно ответил Купец. — Знакомая масть — чирик покажи — пешком до Киева пойдет, а уж за тыщи… Сколько, ты говоришь, этот деятель просил на поправку здоровья?

— Четыре штуки.

— Хм, ладно, хотя я думаю, ему столько совсем не понадобится. Все, пойдем к выходу.

Они шли по усыпанной мелким гравием дорожке и Лодин мучительно размышлял, пытаясь понять, что задумал Купец и какими последствиями это может обернуться. А то, что в уме Гриша держит какой-то фортель, сомнений и быть не могло: кого-кого, а своего приятеля он немного знал.

Расставаясь, Купец огляделся по сторонам и произнес:

— Ты как специально местечко для свидания выбрал, символическое, ничего не скажешь. С перепугу, что ли? Не стоит сюда торопиться — это ни от кого не убежит. А нам с тобой заупокойную еще рано заказывать, рано, Колян. Мы еще погуляем! Ну, ладно, отдыхай, завтра будет трудный день.

Прочитав в беспокойных глазах Лодина немой вопрос, он добавил:

— Ни о чем не спрашивай: жизнь — игра, мы — фигуры, а бог вершит. Вечерком звякну насчет старика, скажешь его ответ на наше предложение, а там будем решать, как нам веники вязать.

XX

Денек выдался жаркий и в прямом смысле, и в переносном; у Верховцева буквально отваливались ноги и гудела голова. А тут еще Брагин назначил совещание на двадцать ноль-ноль — другого времени, видимо, выкроить не смог.

Начальника отдела угро не сравнить с начальником какого-нибудь отдела на гражданском предприятии или в учреждении — тот, если котелок варит нормально, может всю работу грамотно по подчиненным раскидать, оставив себе функцию дирижера, имеющего самый легкий по весу инструмент в оркестре — элегантную палочку, и право первого съема сливок в своем коллективе в виде всевозможных премий и престижных командировок. Брагин же не просто руководил, отдавал приказы, он наравне со своими подчиненными впрягался во все текущие дела, не деля их на важные и второсортные, и в одинаковой степени с младшими коллегами нес нелегкий крест тревожной милицейской службы. Так же, как и у них, его рабочий день был безразмерен, и нередко случалось, что приютом на ночь ему служил диван в собственном кабинете.

До совещания оставалось время, и Верховцев не терял его зря. Он склонился над своим рабочим столом и уже в который раз «прорабатывал» записную книжку, обнаруженную в квартире у потерпевшей Страздини. На оперативке шеф непременно поинтересуется его соображениями по принадлежности этого «вещдока». Многократно перелистанные страницы уже намозолили глаза, да и времени убито немало, и все же определенный результат был налицо! Углубленно изучив все записи и отбросив уйму промежуточных версий, он остановился на двух: правда, проверить их до конца не удалось, но по крайней мере, на оперативке не придется отмалчиваться, подобно рыбе.

Зазвонивший телефон заставил его отвлечься.

— Алло, здравствуйте! Лейтенанта Верховцева можно к телефону?

Голос был знакомый, но Олег сразу не смог сообразить, кому он принадлежит.

— Я слушаю.

— С вами говорит Рудакова, начальник почтового…

— А, Нелли Александровна! Очень приятно, вечер добрый. Чувствую голос знакомый, а узнать не могу…

— Ничего удивительного. По телефону голос меняется, а мы разговариваем впервые.

— Ждал вашего звонка с нетерпением. Чем порадуете?

— Я поговорила с Цульским насчет той телеграммы.

— Ну и…

— Получилось, как я и предполагала. Он сказал, что Лодин по всей вероятности пропустил телеграмму, ну и пришлось ему отнести.

— Думаете, он сказал правду?

— А я проверила это у Лодина.

«Эх, Нелли Александровна, Нелли Александровна, и кто вас об этом просил? — мысленно схватился за голову Верховцев. — Ох, уж мне эта самодеятельность…»