Улыбка черного кота - Олег Рой

Ситуация созрела. Один из директоров (а всего их было шестеро — трое с китайской стороны и трое с российской) должен был съездить в Китай, для того чтобы реально продемонстрировать новую медицинскую технологию, патент на которую находился у российских ученых. В этом и заключалась миссия Антона. Загруженный работой, уставший, он уже не испытывал от скорой поездки никакой радости; он волновался от грандиозности замысла, несколько робел от своей ответственности. Это был его первый опыт подобного масштаба. Сергей же, напротив, был весел и воодушевлен. Вот-вот, уже очень скоро, в его руках появятся долго-жданные большие деньги, и все его мечты о безбедном, даже роскошном существовании воплотятся в жизнь.

Перед тем как двинуться в Шереметьево-2, Антон все же позвонил Светлане на мобильный, предупредил ее, что Костик остается с Настей, и было бы очень хорошо, если бы Светка проявила к сыну хоть какое-нибудь внимание. Он до сих пор не подозревал о том, что его жена живет с его лучшим другом. И стараясь, чтобы голос его звучал бесстрастно, попросил: «Если вдруг у тебя будет время, загляни к Костику, он очень ждет тебя». Так он пытался дать Светлане еще один шанс навести мосты с сыном. Может, она все же вернется в семью?… Надежда была слабой, почти призрачной, но, во всяком случае, он сделал эту попытку. Сделал все, что мог.

Светлана небрежно зевнула и сонным голосом произнесла: «Ладно, Антошка, если смогу — загляну… Удачи тебе в Китае!»

Антон выбежал под дождь с гнетущим чувством непонятной тревоги в груди и с точной и горькой уверенностью, что Светка ни за что не сможет «заглянуть» к сыну. Так, под гнетом этой заботы он и отправился в злополучный пекинский рейс.

ЧАСТЬ4

Глава 1

Прошло более двух лет с того дня, как цинковый ящик, привезенный из Китая, захоронили на Кунцевском кладбище. За это время в жизни Сергея Пономарева и Светланы Житкевич произошли большие перемены. Они поженились. Теперь уже Сергей сам настаивал на скорейшей свадьбе — о том, что когда-то школьная подруга была признана его родителями неподходящей для него невестой, по общему негласному уговору они забыли.

По расчетам предприимчивого и честолюбивого дипломата выходило, что уже через полгода, положенные по российскому законодательству, к Светлане перейдет солидное наследство — ее доля акций на владение имуществом в фирме Антона. А это ни много ни мало тридцать процентов! И Сергей приложил все усилия, чтобы молодая безутешная вдова, которая только что обрела свободу и деньги, не уплыла в другие сети.

Вскоре после свадьбы он убедил Светлану составить бумагу о передаче ему в распоряжение этих самых тридцати процентов. Новоиспеченному мужу не составило никакого труда внушить жене, что он тем самым избавляет ее от массы хлопот по управлению фирмой, от неизбежной головной боли, связанной с ведением бизнеса. Провести Светлану было легко: она по-прежнему думала только о сегодняшнем дне и все так же была влюблена в Сергея.

Вскоре после начала сотрудничества с Китаем фирма стала получать первые дивиденды. Патент, переданный Пономаревым китайской стороне для запуска в производство, не давал никаких осечек. Само изобретение Лаптева оказалось по-настоящему гениальным, да еще Антошка доработал и додумал его, и в результате, как скоро стало ясно всем заинтересованным лицам, «металл с памятью» мог рассчитывать на самое большое будущее. Кстати, себя Сергей тоже считал одним из отцов-родоначальников успеха: ведь его бизнес-план по внедрению идеи был составлен, рассчитан совершенно правильно! Китайская сторона исправно отпускала деньги, лаборатории действовали бесперебойно, и прибыли потекли не только в карман китайцев и коллег Антона, продолживших работу над внедрением технологии, но и семье Сергея и Светланы Пономаревых.

Для них обоих наступили долгожданные дни денежного достатка, богатства, даже роскоши. Дела фирмы резко шли вверх; счет в банке рос как на дрожжах, и на одни только проценты можно уже было жить довольно прилично. Они купили новую квартиру на Арбате, в элитном доме с охраной, подземным гаражом и массой невиданных в Москве удобств. Обзавелись загородным особняком; вложили часть денег в золото, а летние месяцы проводили на теплых побережьях Средиземноморья. Все в их семейном укладе оказалось укомплектовано очень быстро и без особых трудов с их стороны.

Светлана не слишком-то активно участвовала в обустройстве семейного быта, в выборе и принятии решений, сначала ей вполне достаточно было забот по приобретению нарядов и украшений, посещению туристических ярмарок, приятных сборов в очередной круиз. А потом неожиданно стало скучно. И у нее возник вопрос, весьма обыденный для всех пресыщенных и избалованных натур: «А дальше что?» Что, если цель достигнута, деньги сыплются словно из рога изобилия, красивая жизнь, которой завидуют окружающие, налажена, а счастья все равно как-то нет? Ну не то чтобы совсем уж нет, тут же мысленно поправляла себя Светлана, а просто… не ощущается оно как-то…

И тогда она вспомнила про Костика. Мальчик учился в школе, до нее доходили слухи о его успехах в учебе, и матери вдруг захотелось почувствовать себя причастной к этим успехам, прикоснуться к его маленькой жизни, его заботам и радостям. На Светлану что-то нашло: вдруг взыграли чувства, на которые она раньше не считала себя способной, вдруг проснулся инстинкт, коего, ей казалось, она была напрочь лишена. Ей захотелось образцовой семьи по полной программе: любимая собака, кошка и непременно ребенок в доме. И она забрала Костика от дедушки.

Новая роль матери школьника неожиданно понравилась Светлане, сразу начала приносить удовольствие. Ей казалось, что жизнь ее таким образом приобрела новый, возвышенный смысл, она получила новый статус, начала привыкать к очередному для себя амплуа. Приятно было умиленно заглядывать в чистенькие тетрадки Костика (тем более что делать с ним уроки ей не приходилось, сын был в этом смысле абсолютно самостоятельным), приятно хвастаться им перед новыми знакомыми, такими же состоятельными людьми, приятно забирать его после уроков из школы, небрежно подъезжая к воротам на роскошном автомобиле. Да и школа была не простая — дорогая частная гимназия, изысканные родители, в классе есть дети известных людей, кумиров публики… Мальчик был сообразительным, учение его шло с каждым месяцем все успешней. Они наняли гувернантку, которая проводила с ребенком время после школы, и, таким образом, хлопот с ним в первом классе не было вообще никаких. Что касается дедушки, то Николаю Васильевичу позволили забирать Костика в гости по выходным. Жизнь окончательно вошла в свое русло.

Но Светка не была бы Светкой, если бы смогла долго выносить чрезмерно спокойное и размеренное течение жизни. Ей опять стало тоскливо. Хотелось бурного веселья, праздников, фейерверков и развлечений. А в этот ритм никак не вписывался молчаливый и застенчивый, но при этом упрямый, часто глядящий на нее с непонятным выражением упрека в глазах, светловолосый мальчик. У нее не было с сыном душевного контакта; он слишком напоминал ей Антона, а она хотела забыть весь тот период своей жизни как случайность, как недоразумение, случившееся по молодости… Светлане казалось, что в серьезных глазах Костика она читает осуждение, и роль заботливой мамаши довольно скоро стала тяготить ее.

Приличные средства позволили семье быстро решить и эту проблему — избавиться от мальчика, который умудрился всего за пару лет стать лишним на празднике жизни его матери и красавца отчима. В данном случае Сергей был полностью согласен со Светланой: с Костиком нужно расстаться. Однако называлось это у них красивыми и высокими словами: «дать ребенку приличное образование, котирующееся во всем мире».

Светлана получила новое наслаждение: долгие, со вкусом и капризами, выборы иностранной школы. Это была яркая страница в ее жизни. Она ходила по разным агентствам, с недоверием и показной брезгливостью выслушивала речи специалистов (которые нередко и сами плохо представляли себе, куда предлагают отправить ребенка), со снобистским выражением лица перелистывала яркие рекламные проспекты зарубежных образовательных учреждений. На всем ее облике точно было написано: «Это ниже нашего уровня… А это недостаточно престижно для нас… А это слишком малоизвестная школа…»

Потом она обсуждала возможные варианты с многочисленными подругами и знакомыми. Это было тоже интересно и захватывающе, примерно в той же степени, что и покупка новой шубы или машины. А главное, камертоном всех этих разговоров звучала мысль: «Нам ничего не жалко для ребенка!»

— Пусть он получит настоящее образование, — говорила она подругам. — Я так в юности хотела учиться!.. Но раннее замужество, а потом рождение Костика не позволили мне приобрести серьезную профессию. Да и не было в нашей стране стоящих мест, одна профанация. А наш мальчик — он такой способный, пусть у него будет интернациональное образование, которое нам и присниться не могло.