Край вечных вулканов - Юрий Александрович Уленгов

внимание! — гвардейский шлем, винтовка с изогнутыми стволом, и еще десятки и сотни предметов. И за каждым из них стояла история. За каждым стояла чья-то жизнь. Хотя скорее — смерть.

Я почувствовал, что у меня свело челюсть, и понял, что слишком крепко сжал зубы. Облизнув губы, я сглотнул и попытался взять себя в руки. С таким настроем много не навоюю. Ну-ка, спокойно… Вдох — выдох. Вдох — выдох…

Меня сложно назвать сентиментальным парнем, даже невзирая на то, что иногда я принимаю не слишком взвешенные решения. Руководствуясь, при их принятии, в первую очередь человечностью, а не здравым смыслом — по крайней мере там, где это было возможно, но в общем и целом на трупы я в свое время насмотрелся. Вот только одно дело — тела комбатантов, оказавшихся не такими меткими, быстрыми или ловкими, как кпротивник, и совсем другое — тела гражданских, просто оказавшихся не в то время и не в том месте. Это всегда неприятно. Здесь же, судя по предметам среди «трофеев», и помня рассказ Корал, гребаные гнильцы намеренно охотились на мирняк, что автоматически выносило карликов за рамки моих понятий о человечности. На войне есть определенные правила. Одно из них — чуть ли не главное — мирные жители страдать не должны. А если мирные жители — твоя главная цель, значит, ты не солдат, а гребаный ублюдочный маньяк, на которого никакие конвенции не распространяются. Ну и, соотвественно, будь готов. Ко всему. Ко всему, что тебе явно не понравится.

Я нехорошо усмехнулся. Нормально. Слепая ярость уступила место спокойной, рассчетливой злости. Хорошо. С этим уже можно работать. Колбасимся дальше.

Я переместился к следующему шалашу. Раз, два, три… поехали! Фу, мать твою!

Кажется, эта халабуда была то ли лазаретом, то ли хосписом. На плетеных циновках вдоль стен лежали тяжело дышащие карлики — и одного взгляда на них было достаточно, чтоб понять, что многие уже не жильцы. Что характерно — раны свежие. То есть, скорее всего, подавляющее большинство — мои ночные жертвы. Получается, раненых гнильцы все же забрали? Странно даже, я-то считал, что они совсем отмороженные. Или для своих — нет? Ладно, здесь мне пока ловить тоже нечего. Не думаю, что кто-то из этих бедолаг вскочит и бросится мне в спину… Или… А, к черту. В любом случае, нужно сначала последний шалаш проверить. Шаг… Еще… Еще… Поехали!

Темная фигура сгорбленной тенью бросилась мне навстречу, и я, поймав ее в прицел, выжал спуск. Есть! Поймав пулю серединой лба, карлик клюнул пол, а я уже перенес прицел и бил короткими экономными очередями по три патрона.

Раз-два-три — вскочившего было гнильца отбрасывает назад, заливая тушку кровью из шеи, куда вошли все три пули. Раз-два-три — этот падает практически у моих ног. Быстрый, сволочь. Раз-два-три — еще один даже не понял, что происходит, успев лишь сесть на циновке. Один, два, три, четыре… Готовы.

Я «проконтролировал» того, что еще корчился у дальней стены с пулями в шее, оглядел устроенное мною побоище, и удовлетворенно кивнув, пошел было прочь из палатки, как вдруг какой-то предмет, зацепленный периферийным взглядом, запустил реакцию узнавания, и я замер, как вкопанный. Это что еще?

В углу палатки, из-под циновки одного из карликов, выглядывал знакомый продолговатый предмет. Я подошел ближе, наклонился и выругался.

Под циновкой карлика лежал хлыст Корал. Тот самый, что она использовала вместо Клинка Духа. С-сука… Я оглядел тела расстрелянных карликов и мне вдруг очень захотелось убить их еще раз. Ладно, спокойно, спокойно… Это всего лишь ее хлыст. Самой девушки здесь нет ни живой, ни мертвой — я вышел на промежуточный лагерь, где карлики скинули раненых и, оставив небольшое охранение, ушли дальше. Куда? А это мы вскоре выясним.

Поглядывая по сторонам и держа оружие наготове, я направился туда, где оставил связанного наблюдателя. Сейчас мы с ним немного пообщаемся… Вот только не думаю, что ему это общение сильно понравится.

Глава 18

За время моего отсутствия карлик успел прийти в себя и сейчас лихорадочно извивался, пытаясь освободиться от веревки. Заслышав шаги, он сначала замер, а потом заелозил еще интенсивнее, явно надеясь выпутаться до того момент, как я окажусь совсем близко. Нет, дружок-пирожок, не в этот раз.

Коротко разбежавшись, я пнул карлика ногой в живот, тот взвизгнул, подпрыгнул и замер на земле, скорчившись в позе эмбриона. Я же злобно оскалился, наклонился, и, ухватив пленника за веревку на ногах, бесцеремонно потянул его к центру лагеря.

Бросив гнильца рядом с очагом, я достал из подсумка хлыст Корал и сунул его под нос пленнику.

— Где? — не предвещающим ничего хорошего тоном, спросил я. Карлик посмотрел на меня широко распахнутыми глазами и замотал головой. Не понимаю, мол. Не понимаешь? Ладно, сейчас поймешь.

Оставив пленника лежать у очага, я прогулялся по лагерю. Что-то мне подсказывало, что я обязательно найду то, что мне нужно. И так оно и оказалось.

В шалаше с трофеями даже на первый взгляд было много интересного, но меня пока интересовал один опереденный предмет. Который не пришлось долго искать. Пара минут раскопок, и я стал обладателем большого боевого ножа без ножен. Похуже гвардейского, который я так и посеял где-то на болоте — лезвие было слегка зазубренным, как будто ножом пытались перерезать водопроводную трубу, но для моих целей пырялово годилось. Прихватив нож я, едва не насвистывая, вернулся в центр лагеря.

— Спрашиваю еще раз, — я опять нагнулся над карликом и показал ему хлыст. — Где девушка?

Новая пантомима под названием «Чего не знаю, того не ведаю». Ну, ладно.

— Ну, сам виноват, упырь мелкий. Пеняй на себя.

Я достал из аптечного подсумка эластичные хирургические перчатки и не спеша натянул их, глядя карлику в маленькие, мечущиеся глаза. Щелк, щелк — резинки манжет с характерным звуком встали на место. Не хватало еще заразу какую от этих тварей подхватить… Бросив последний взгляд на карлика, я шагнул к шалашу-лазарету.

Окинув взглядом «пациентов», я выбрал того, что явно находился в сознании, шагнул к нему, и, ухватив за жесткие, как солома, волосы, бесцеремонно выволок гнильца на улицу.

Несколько шагов, и мы рядом с пленным наблюдателем. Рывком вздернув ничего не понимающего карлика на ноги, я пинком поставил его на колени, заставив взвизгнуть, и, приставив нож к шее раненного, посмотрел на часового.

— Где. Мать твою. Девушка. Говори — или он труп. И не свисти, что не понимаешь. Все ты понимаешь, по