XVII. Наваррец - Игорь Александрович Шенгальц

неожиданностью. Они думали застать уставших, слегка расслабившихся после долгой дороги людей, а встретили трех разъяренных, от того, что им мешали нормально поужинать, вооруженных мужчин.

Ни один из нас не промахнулся. Это сложно сделать, стреляя в упор.

Три тела рухнули на деревянные доски пола, оросив их свежей кровью. Остальные нападавшие невольно замедлились, а мы уже выхватывали рапиры из ножен.

— Вы, конечно, сказали, что наше путешествие будет сопряжено с опасностью, — заметил д'Артаньян, ловко отражая прямой выпад, — но я не думал, что все начнется так скоро!

Еще один злодей запрыгнул на соседний стол, чтобы атаковать оттуда, но я рубанул рапирой, как саблей, ему по ногам на уровне колен, и, кажется, зацепил краем клинка сухожилия сбоку. Он упал, как подкошенный, и покатился по столу, подтягивая колени к груди, словно младенец, и через секунду свалился вниз. Его шпага отлетела в сторону.

— Никто не знал, какой дорогой мы поедем. Я держал это в секрете от всех! — к фон Ремеру вновь вернулась способность говорить без акцента, но я видел, что свою рапиру он держит неуверенно.

С момента нашей с ним дуэли не прошло и недели, и, как видно, рана его еще не зажила окончательно. Значит, нужно прикрыть германцу спину, иначе наша миссия закончится прямо здесь и не видать мне своих личных земель.

— Охраняйте тевтонца! — крикнул я Д'Артаньяну, и тот все прекрасно понял, тут же сместившись вправо и прикрыв фон Ремера своим телом, давая ему возможность перезарядить пистоль.

Ситуация, которая поначалу ввиду численного преимущества нападавших, казалась безвыходной, стала выравниваться. Мы вывели из строя или убили уже четверых. Врагов осталось человек пять или шесть, я никак не мог сосчитать их точное количество, слишком быстро все происходило.

Вот только если с улицы к ним прибудет подкрепление, нам точно конец.

Где-то снаружи дико ржали лошади.

— Бей!

Повезло! Д'Артаньян сумел достать концом рапиры еще одного, а фон Ремер, наконец, перезарядил пистоль и удачно выстрелил, выведя из строя ближнего врага, и нападавшие неожиданно отступили.

Тот самый здоровяк, глава группы, до этого не вступавший в бой, критически оценив потери, просто выскочил из трактира, и оставшиеся внутри, увидев, что их начальник бежал, тут же потеряли весь интерес к схватке, быстро ретировавшись. Поле боя осталось за нами, и никто из нас троих даже не был ранен. Чудеса!

— Тысяча чертей! — воскликнул д'Артаньян, когда последний из нападавших бежал. — Вот это была схватка! Мне добить этих?

Он широким жестом указал на раненых.

— Подождите, надо их сначала допросить!

Но я понимал, что толку от допроса не будет. Так и вышло. Все, кто еще мог говорить, сообщили лишь, что их наняли прошлым вечером, пообещав заплатить приличную сумму за убийство одного кавалера. О его спутниках не было сказано ни слова, и это явилось для нападавших сюрпризом.

Я вполне поверил этим рассказам. Получается, что за фон Ремером охотились, но о том, что он нанял нас с д'Артаньяном никто не знал. Повезло тевтонцу! И не повезло нам. Но где-то в ближайшем окружении немца явно сквозило, ведь некто слил инфу о его предполагаемом маршруте, и лишь благодаря случаю германец остался жив.

Я вытащил, как рыбак, хозяина трактира, прятавшегося под столом. Улыбка давно пропала с его лица, он трясся, как осиновый куст, и не мог вымолвить ни слова.

Я даже не доставал оружие, просто держал его за отвороты куртки, прислонив к стене. И тихим, даже ласковым голосом объяснял:

— Сейчас мы сожжем этот дом, но прежде мы убьем тебя и всю твою семью. Сначала я пущу на охоту германца. Ты слышал о нем? Нет? Я расскажу! Наш германец — это особый человек, уникум! Его мужским органом можно ломать стены. Он использует свои чудесные способности на твоей жене, потом на твоей дочурке, если она у тебя есть. А если нет — то сразу на тебе!

— Госпо-о-о-дин, у меня нет жены и детей! Я одинок! Пощадите!..

Под трактирщиком начало расплываться дурнопахнущее пятно, но меня подобным было не разжалобить. Обоссался? Мало! Пусть еще и обосрется!..

— Ты, мразь, устроил в своем заведении засаду на верных слуг церкви? За это мы накажем тебя по законам святой инквизиции! Чуешь, что тебя ждет?

И вот тут, кажется, мой клиент все же обгадился по-крупному. По крайней мере, запах пошел такой, что мне пришлось заткнуть нос и отступить на пару шагов назад.

— Хоспооодин, они приказали… жди гостей, показали рисунок, сказали, подай знак… я не виноват…

Он рыдал, пережевывая слюни и сопли. Один мой вид внушал ему такой ужас, что все предохранительные клапаны в его организме сорвало, и трактирщик потерял над собой всяческий контроль.

— Что за рисунок?

— Во-о-от! — он сунул мне скомканный лист бумаги.

Я положил его на стол и разгладил ладонями. Что же, лицо фон Ремера вполне угадывалось, хоть и схематически, видно художник особо не старался, либо же у него перед глазами не было самой натуры.

Надпись под портретом гласила: «Разбойник «Маркиз»! Убийца и конокрад! Награда 2000 ливров!» О нас с д'Артаньяном в листовке не было ни слова.

— Недорого же они вас ценят, — сказал я германцу.

Тот взял листок, внимательно изучил его, потом сложил на четыре части и молча сунул себе за пазуху.

Я же повернулся к трактирщику. Больше ничего интересного сообщить он не мог, поэтому я пнул его носком сапога в живот, и трактирщик отлетел обратно под стол.

— Так мне их добить? — опять спросил д'Артаньян, глядя на раненных. Одно дело честная схватка, лицом к лицу, шпага против шпаги, а совсем иное — подлое нападение, десяток против троих. В таком случае любые правила чести отступали, а начинали действовать совсем иные законы. Выживал сильнейший.

— Да, — коротко ответил я.

Через пару минут все было кончено. Д'Артаньян действовал безо всякой злобы или удовольствия, он просто выполнял привычную, но неприятную работу. Пройдя от одного раненного к другому, гасконец перехватывал им глотки коротким движением даги, ловко и умело, как прежде резал баранов в горах, потом пару минут держал голову отходившего в мир иной, пока тот окончательно не успокаивался, тяжело вздыхал и переходил к следующему.

— Ваш друг, он… — фон Ремер, наблюдавший за процессом, не нашел слов, и выскочил на улицу. Кажется, его тошнило.

Я тем временем неспешно перезарядил пистоль, подошел к лавке, под которой прятался