XVII. Наваррец - Игорь Александрович Шенгальц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дорогу прокладывал фон Ремер, мы с д'Артаньяном лишь следовали за ним. Да, нам бы не помешал gps-навигатор, германец плохо ориентировался на местности, и мы то и дело сбивались с пути.
Поначалу все шло хорошо. Мы ехали по одной из главных дорог Франции, быстро продвигаясь в нужном направлении. Дорога время от времени делала долгие изгибы, обходя то холмы и другие естественные возвышенности, то леса, то поля, и заставляя нас терять лишнее время, но, к сожалению, автобанов еще не существовало. Хотя, собственно, современные дороги двадцать первого века пролегали примерно там же.
Пару раз нас обогнали почтовые кареты, и то, только потому, что мы жалели лошадей, а почтовые отделения были устроены через каждые восемь-десять километров, и курьеры гнали изо всех сил, потом просто меняя лошадей на сменных.
Это все наследство Римской империи. Еще при императоре Октавиане Августе создали идеально работающую почтовую службу, и Людовик XI, почти двести лет назад, перенял опыт и приказал устроить по всей Франции подобные Королевские станции.
Вот только нам сменных лошадей на Королевских станциях не получить ни при каких обстоятельствах, разве что забрать их силой. Почмейстерам грозила смертная казнь, если они отдали бы королевских лошадей кому-то чужому.
Можно было попробовать сменить лошадей на обычных почтовых станциях, но фон Ремер планировал держаться от них подальше. Он всего опасался и ждал со всех сторон подвоха.
Пока обходилось, но настроение тевтонца начинало меня слегка напрягать. Кажется, он изрядно преуменьшил опасность, нам грозившую.
Ну да бог с ним. Он предупредил, что поездка будет сложной и непредсказуемой, а если и утаил какие-то нюансы, его право. Плевать. И д'Артаньяну было плевать, это я видел. Он вообще был человеком, хоть и осторожным, но совершенно бесстрашным. Возможность собственной смерти его нисколько не пугала, хотя гасконец не был ни идиотом, ни безумцем. Просто он принимал жизнь такой, какой она была. А смерть — одна из составляющих жизни.
Ехали молча, каждый думал о своем. Я — о том, чтобы не отбить зад. Длительные конные переезды ужасны. Конечно, тело де Браса было привычно к подобным путешествиям, но я предпочел бы сидеть за рулем Лады Калина, чем управлять лошадью. Не мое это! К сожалению, не все мечты сбываются.
Д'Артаньян же, напротив, чувствовал себя, как рыба в воде. Мне даже казалось, ему не хватает скорости. Он то и дело уносился вперед, а потом поджидал нас с фон Ремером.
Время от времени мы делали привалы, давая возможность отдохнуть лошадям. Тевтонец в такие моменты сверялся с картой, которую доставал из седельной сумки.
Он долго водил пальцем по бумаге, нервничал и раздражался.
— Сдается мне, наш наниматель не очень-то уверен в направлении, которое он выбирает, — задумчиво заметил д'Артаньян, поглядывая на немца. — Если мы едем в Гавр, то пару раз мы уже свернули не туда, удлинив наш путь на несколько миль.
— Дьявол! Вы не могли сказать об этом раньше?
Гасконец лишь неопределенно пожал плечами. Я же решительно подошел к фон Ремеру и заявил:
— Вы знаете, что путаете дорогу?
Тевтонец яростно бросил карту на дорогу и начал ее топтать.
— Шайзе![21] Я чувствовал, шевалье, что-то не так! Нам нужен проводник!
— Мой товарищ неплохо ориентируется в этой местности, а в случае необходимости мы расспросим местных. Доверитесь ли вы нам?
— Всенепременно! — с облегчением выдохнул фон Ремер. — Надо было с самого начала спросить у вас совета. Все моя гордость, я привык полагаться лишь на себя. Но сейчас это не к месту. Дело превыше всего!
— Угу-угу, Deutschland über alles[22]… — пробормотал я себе под нос. — Знаем-знаем, проходили…
К счастью, фон Ремер меня не расслышал, иначе обязательно задал бы пару вопросов, на которые я не очень-то хотел отвечать.
Как только д'Артаньян взял в свои руки руководство нашей экспедицией, все пошло гораздо лучше. Основная проблема состояла в том, что сменных лошадей не было, и нам приходилось слишком часто останавливаться, чтобы дать отдых животным. Но, тем не менее, к вечеру мы преодолели не менее двенадцати лье[23], а то и все пятнадцать, а значит, осилили где-то треть пути.
На ночлег мы остановились в придорожном трактире, хозяин которого, неприятный толстяк со слащавой улыбкой, сразу мне не понравился.
Уж не знаю, сыграло ли роль приторное выражение его лица, суетные движения или общая нервозность, время от времени мелькавшая в его жестах, но я никак не мог расслабиться, даже когда мы уселись за стол, а две пышнотелые девицы начали таскать тарелки с яствами.
Д'Артаньян и фон Ремер скинули плащи и шляпы на лавки, я последовал их примеру, но незаметно зарядил пистоль, сделав знак гасконцу быть настороже. Тот, в свою очередь, ткнул локтем тевтонца в бок. Фон Ремер все понял правильно и тоже приготовился к неприятностям.
Заряжать пистоли под столом — дело хитрое, но я справился. Даже ничего не перепутал в процессе, хотя чуть было не выронил заводной ключ, но обошлось.
Минут пять ничего не происходило, и я уже подумал было, что ошибся, перестраховался — такое бывает, когда постоянно ждешь проблем.
Уже и Д'Артаньян и фон Ремер недоуменно поглядывали в мою сторону, однако не ели и не пили, ждали знака.
И тут двери таверны распахнулись, и внутрь вломился целый отряд вооруженных мужчин.
Вот оно! Предчувствие сработало верно!
Впереди всех шел широкоплечий здоровяк с совершенно бандитской рожей. Оглядев зал и увидев нашу компанию, он недобро оскалился, подошел на несколько шагов ближе, вгляделся в наши лица и громогласно заявил:
— Где-то я видел эти физиономии? Точно! На розыскных листках!
Фон Ремер вскочил на ноги и заорал в ответ, причем внезапно у него прорезался дикий акцент:
— Што фи себе посволяйте! Мерсавец!
Здоровяк в ответ довольно ухмыльнулся.
— Друзья, да перед нами банда самого Маркиза! А ну-ка, покажем, что во Франции добрые католики чтят закон! Бей их!
Девицы тут же истошно завизжали и убежали, высоко подбирая подолы и сверкая голыми ляжками.
Хорошо, что мой пистоль уже был заряжен — не пришлось тратить драгоценных мгновений. Я выстрелил в лицо первого же бросившегося на меня человека — его голова просто развалилась, как арбуз, — и тут же прозвучали еще два выстрела — д'Артаньян и фон Ремер вступили в бой.
Такой резкий отпор оказался для наших противников полной
