Для плохиша она — исключение - Яна Полунина

выслушивания рассказов о том, что произошло у них.

Я смотрела на нового номера один на курсе, что подсидел меня со стипендией, а сама думала о том, все ли отчеты сдала в ЭСА, всем ли тренерам, что на меня рассчитывали, отписалась. Провожали меня из рекреации со слезами на глазах, а я унесла обиду на Ярого в душе.

Преподаватели были рады меня видеть настолько, что один даже приобнял, к всеобщему удивлению. И я была бы обязательно тронута, если бы не чувствовала зияющую дыру в груди. А еще было очень тревожно, и я не могла дать этому объяснения.

На паре я сидела, выводя неясные каракули на листах в клетку. Рядом шепотом общались двое друзей.

– Виделись вчера с родителями моей девушки.

– И что?

– Милейшие люди, пока отец не позвал поговорить на балкон. Наедине он мне сказал, чтобы я бросил его дочь, потому что я не достоин его девочки.

– Из-за твоей семьи?

– Из-за цели. Он спросил, кем я собираюсь стать после учебы, и сказал, что я не потяну потребности его дочери, а погружать ее в бедноту он не позволит. Угрожал, чтобы я бросил ее сам.

– А ты?

– Не знаю. Думаю. Может, он прав?

– Скажи своей девушке.

– Нет.

Лучше бы сказал девушке. Прошли бы все это вместе.

И тут я вытянула спину по струнке.

Может, ответы Ярослава такие не потому, что он не хочет общаться, а потому, что пока не знает, что сказать? Потому что пока нет верного ответа?

Я резко вскочила, чувствуя, что не в силах ждать. Схватила рюкзак и посмотрела на удивленно застывшего у доски преподавателя.

– Простите! Кое-что случилось! Мне срочно надо бежать.

***

Никогда я еще не радовалась, что ЭСА расположился по соседству. Всего несколько минут, и я уже бегу по коридорам в поисках Ярослава или кого-то из знакомых, кто подскажет, где он.

Я затормозила напротив табло с расписанием, нашла нужную строчку и кивнула:

– Отлично. Тренировочный матч он точно не пропустит!

Я побежала со всех ног в зал, влетела в двойные двери и застыла. Никого.

– Ты что тут делаешь? – Тренер, вертя на пальце баскетбольный мяч, появился словно из-под земли.

– А где Ярослав?

– А ты не знаешь? Ах да, ты же перевелась. В больнице он.

В больнице? Сердце рухнуло в пятки.

– Что с ним? – кажется, мой подбородок дрожал, словно я накупалась в ледяной воде.

– Никто не знает. Ректору звонила мать, сказала, что он в больнице и что будет держать в курсе.

Мать? Это же его приемная мама, родная Стаса, так?

Надо найти блондина!

И снова к табло, снова расписание, только в этот раз в это время у блондина значились пары. Пока ждала окончания, обрывала телефон Ярослава. Он не отвечал, а от этого становилось только страшнее.

Неужели полез разбираться с отцом, а тот без тормозов что-то сделал? Насколько серьезно он пострадал? Где лежит? В частной клинике или государственной больнице? Если обзвоню все, при положении его семьи мне скажут правду?

Нет, лучше дождаться блондина.

Когда Стас вышел, я схватила его за руку и буквально оттащила в сторону:

– Что с Ярославом?

Блондин отвел глаза, от этого даже голова закружилась.

– Все совсем плохо? Это отец его так?

Стас двигал челюстью, будто хотел сказать, но то ли не знал что, то ли подбирал слова, то ли не мог.

– Где он лежит? Скажи мне больницу, я сама все дальше узнаю.

– Крис, тебе пока надо держаться от этого подальше. Ярый не зря тебя перевел. Побудь пока в стороне.

– Как я могу бездействовать? Этот папаша же больной на голову. Что, если он еще что-то сделает?

– А если ты влезешь, может стать еще хуже.

– Да что произошло? Ты можешь сказать? Поверь, мои догадки все в самых худших сценариях ужасов.

– Крис, не могу. Я Ярому обещал. – Блондин вдруг вырвался из моей хватки и чуть ли не убежал от меня.

Я смотрела ему вслед, еще более растерянная, чем до разговора.

И тут кто-то сжал мне руку. Мимо прошла хвостатая, даже не обернувшись. Я сжала руку и почувствовала в ней листок бумаги.

***

На такси до больницы ушли все деньги, отложенные на еду на неделю, а еще в два раза больше времени, чем я потратила бы на общественном транспорте. Зачем я бросилась к желтой машине, а не в метро – сама не знала. Я просто не могла нормально мыслить. Стоило мне увидеть адрес и название больницы, как перед глазами словно пелена появилась.

Я влетела в приемное отделение, споткнулась о каталку, чуть не рухнула на парня с перебинтованной рукой и получила лопаткой по ноге от заплаканного малыша в очереди.

Кажется, я не туда сунулась. Где мои мозги? Я всегда посмеивалась над реакцией людей в фильмах на критические ситуации, они словно резко глупели. Это вызывало ухмылку и мысли: со мной такого точно не случится. Это не мой случай.

Окошко справочной информации нашлось в этом же здании при помощи одной милой женщины-санитарки.

– Люсь, подскажи девочке, где ее паренек, а то сейчас рухнет же. Откачивать придется.

– Как зовут больного? Дата рождения? – взглянули на меня холодно из окошка.

Я выдохнула и четко произнесла имя. А вот с датой рождения возникла неловкая заминка, за что я получила укоризненный взгляд.

– Эх, молодежь. Еще скажи, что фамилию не знаешь.

– Погоди, а может, это тот самый, которого недавно привезли по частям? – чуть не залезла с локтями в окно санитарка. – Ярослав же.

Я схватилась за край окошка, чтобы не рухнуть. Он Астахов, я запомнила его фамилию, когда ректор говорил, что его семья – основные спонсоры ЭСА. Но сейчас язык вообще отказывался слушаться.

– По частям? Что случилось?

– Авария случилась.