Шифр «X» - Иоанна Хмелевская

Глядя на эту золотую луну, слушая это ласково шепчущее море, я все вспоминала и вспоминала и ничего приятного не могла вспомнить.

– Такая женщина, как вы, не должна сидеть одна в этот чудный вечер! – произнес вдруг чей-то голос.

Точно к такому выводу я только что пришла и сама. Повернув голову, я увидела того самого незнакомца с пляжа.

– Хотите вы или нет, а я все равно останусь здесь, – продолжал он и сел. – Такая женщина в такой вечер должна слушать комплименты. Все равно чьи. Что вы сделали с морской звездой?

– Звезда лежит на балконе и сохнет, – ответила я и добавила – Вы можете неразборчиво представиться.

– Почему неразборчиво?

– А тогда и волк будет сыт, и овца цела. Может, вы не любите знакомиться со всеми дамами, которых встречаете на пляже. Если же вы представитесь неразборчиво, я не узнаю вашей фамилии, приличия, однако, будут соблюдены.

Он рассмеялся, встал и представился. Я тоже, вспомнив в последний момент, что меня зовут Мари Гибуа. Маникюр у меня был свежий, нос не блестел, ветра не было, поэтому прическа моя еще не растрепалась, так что все было в порядке. Беседа текла как горный ручеек.

– Долго вы еще пробудете здесь? – поинтересовался он, прерывая восторги по поводу природы в лунном свете.

– Не знаю. Неделю или две.

– Надо же, как мне не повезло! Только приехал и тут же встретил вас. Очень некстати!

– Ну вот! – возмутилась я. – Ведь вы собирались делать мне комплименты!

– Так ведь это и есть грандиозный комплимент, – со вздохом произнес он. – Мне потребуется здесь полная свобода и ясная голова, а я уже знаю, что вы меня поглотите целиком.

– И не думаю! – решительно и неискренне запротестовала я.

– Зато я думаю так, – отпарировал он. – Я еще надеялся, что вы окажетесь обычной красивой глупышкой, с которой не о чем разговаривать, а вы оказались…

– …отталкивающей интеллектуалкой, с которой можно только разговаривать, – услужливо подсказала я.

Он прервал меня:

– Ну, это уж слишком. Не выношу провокаций! Пошли танцевать!

И мы пошли танцевать. И потом гуляли. Как известно, луна движется по небу. Поздно ночью ее лучше всего было видно из запущенного, совершенно безлюдного уголка парка, заросшего роскошной растительностью.

О чудо! После стольких переживаний вновь почувствовать себя женщиной! Кем я только не была в последнее время: главой семьи, государственным служащим, матерью и, наконец, самым настоящим загнанным зверем, которого преследуют охотники. И опять стать просто женщиной! А тут еще луна, море и рядом мужчина моей мечты… Будь что будет, пусть даже завтра при свете дня он убежит от меня с криком ужаса.

Не следующий день я не могла определить, убегает ли он от меня с криком ужаса, поскольку его просто нигде не было видно. Может, он просто сбежал профилактически, не желая рисковать, встретясь со мной при свете дня, но и это не испортило мне настроения. Надо быть благодарной судьбе и за малое. Я не только не обижалась на него, но даже и к шведу отнеслась более благосклонно и согласилась после ужина отправиться с ним в турне по местным злачным местам. Правда, это ничем хорошим не кончилось, так как швед очень быстро упился, и мне пришлось спасаться от него бегством.

Не зажигая света, я вышла на балкон и долго любовалась открывающимся отсюда видом: слева – Монте-Кастелло, прямо – море и скалы, справа – панорама побережья. Жаль, что нельзя было увидеть Этну, для этого мне пришлось бы залезть на крышу. Потом я посмотрела вниз, на свою подругу пальму.

Под пальмой кто-то стоял. Я испугалась, что это швед и что он опять примется громко выражать свои чувства, разбудит всю гостиницу и соседние дома и окончательно меня скомпрометирует. Я уже готова была скрыться в комнате, как вдруг сообразила, что на виднеющихся в сумраке очертаниях головы отсутствуют последствия деятельности коровьего языка. Я присмотрелась внимательней – это был он, блондин моей мечты!

Я была тронута. Если бы еще у него был плащ на плечах, кинжал в зубах и гитара в руках! Правда, наверное, очень трудно петь, держа кинжал в зубах, но, в конце концов, это не важно. Пусть не поет, пусть только стоит. Сколько лет уже никто не стоял под моим окном! Впрочем, тут же подумала я, где было стоять-то? На одной из центральных улиц Варшавы?

Долго в молчании стояли мы так – он под пальмой, а я на балконе. Первой не выдержала я: устали ноги и разболелась поясница. На минутку вошла в комнату, чтобы взять стул, и успела увидеть, как он удаляется.

Несколько прозаичный финал романтической сцены.

Зато на следующий день я стала объектом самых горячих чувств. Мало того. Блондин настоятельно уговаривал меня поехать с ним в путешествие по Сицилии, уверяя, что без меня чудесные пейзажи потеряют все свое очарование. Я согласилась.

Мы побывали и в тех местах, где я уже бывала раньше, и в совершенно новых для меня, посетили Палермо, Катанию, Сиракузы, а Монте-Кастелло я могла бы нарисовать по памяти. Страсть к туризму, овладевшая моим спутником, вполне отвечала моим вкусам. К тому же так приятно было чувствовать себя слабой женщиной, находящейся под защитой сильного мужчины. Не понятно, правда, что он во мне нашел, хотя взгляд в зеркало еще раз подтвердил, что Таормина всегда хорошо сказывалась на моих внешних данных.

Наша безмятежная идиллия была нарушена в самом неподходящем месте и в самый неподходящий момент. Мы находились в Лазурном гроте. Сидя в качающейся лодке, я в который уже раз смотрела и не могла насмотреться на лазурное чудо, не в силах поверить, что вижу это наяву. Потом я взглянула на Аполлона Бельведерского, сидевшего на веслах, и, поскольку всегда отличалась особой впечатлительностью при восприятии прекрасного, у меня защемило сердце. Он молчал, кому-то надо было внести элемент поэзии, и это сделала я.

– Твои глаза, – заявила я, хотя и несколько возвышенно, но совершенно искренне, – совсем как эти голубые отблески на скалах. – И, будучи не в силах удержаться, добавила – Как жаль, что ты не настоящий…

Задумчиво рассматривающий лазурные воды Аполлон так резко повернулся ко мне, что лодка чуть не опрокинулась:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Осторожно, я не умею плавать!

– Ничего, я умею. Что значит – не настоящий?

Я не сразу ответила. Не так-то просто было ему объяснить это.

– Ну, не знаю. Ты не можешь быть настоящим, потому что никак не вписываешься в мою настоящую жизнь. Ты – как хеппи-энд в фильме из жизни высшего общества. Потом на экране появляется надпись «конец», и надо идти домой.

Я тут же пожалела о сказанном, хотя это и была чистая правда.

Он пристально посмотрел на меня и тихо спросил:

– А какая она, эта твоя настоящая жизнь?

Ну, не могла же я и в самом деле сказать ему, что моя настоящая жизнь находится очень далеко отсюда, на севере, где луна бывает серебряной, а не золотой, где море серо-зеленое и холодное, а в моем городе ходят трамваи, переполненные спешащими на работу людьми, и выстраиваются очереди за лимонами. В городе, где жизнь кипит, а тридцать пять лет назад были одни развалины. Нет, ничего этого я не могла ему сказать и только молча смотрела на прозрачную синюю воду.

– Ты мне ничего не рассказываешь о себе, – продолжал он. – Я ничего о тебе не знаю. Кто ты? Где живешь?

Мне всегда хотелось быть таинственной натурой, и вот раз в жизни получилось. И, как всегда бывает, некстати. Проблеск здравого смысла, воплотившегося в очереди за лимонами, заставил меня воздержаться от излишней откровенности.

– В гостинице «Минерва», – буркнула я.

– Ты не воспринимаешь меня всерьез, – не унимался он. – Я для тебя лишь курортное развлечение. Вот уедем отсюда, и я тебя потеряю. Мне же хочется быть с тобой всегда. В твоей настоящей жизни. Ты куда отсюда поедешь?

– В Париж, – брякнула я, не подумав.

– Так поехали вместе. У меня есть возможность поселиться в Париже.

Голова моя пошла кругом. Ничего удивительного. Предсказание гадалки делало свое, сицилийский антураж делал свое, блондин делал свое. Одна я ничего не делала, пассивно поддаваясь их влиянию.

Я представила себе, какую чудесную жизнь могла бы вести, окруженная его любовью и заботой, в шиншилловой накидке и бриллиантовом колье разъезжающая по лучшим курортам мира. В довершение картины тут и там начали поблескивать пиренейские алмазы. Где-то возникла робкая мысль, что неплохо было бы подобраться к ним с его помощью…

Мы сидели на бетонном парапете волнореза в Сиракузах. Комплекс неполноценности, развившийся во мне благодаря стараниям Дьявола, исчез совершенно. Как хорошо, что рядом блондин моей мечты! Как хорошо, что я могу любоваться черными нагромождениями лавы по берегам моря, извергавшейся из Этны более шести тысяч лет назад! Как хорошо, что у меня перед глазами тот самый вид, который предстал перед древними греками, некогда впервые высадившимися на этом берегу! Древность всегда меня чрезвычайно привлекала.