Там тебя никто не ждёт (СИ) - Мария Сакрытина

   У-у-у!

   А "дурак" и "идиот" Эдвард тем временем праздновал вместе с горожанами. Правда, не забыв приставить ко мне караул в лице Чёрного.

   - А если его там прихлопнут, а? - взвыла я, в очередной раз пробегая мимо "статуи". - Они нас убить хотели! Убить! И он думает, что теперь не хотят? Ну как он может! А? Он охрану взял? А? А?! Взял, я спрашиваю?!

   "Статуя" молчала. Говорить со мной Чёрному не приказывали. Только охранять. И не пускать в город. У-у-у-у!

   Я выругалась на русском и вломилась в заросли виноградника. Уже потемневшие ягоды соблазнительно покачивались прямо перед лицом. Вот за эти-то ягоды я и взялась, за каких-то пять минут расшвыряв гроздья по тропинке.

   - Идиот! Ох, ну попадись мне только! Забыл, как умирать шёл?! - вопила я, представляя на месте зарослей Эда. - Один раз - один-единственный раз повезло - так сразу давай творить добро направо и налево? Да?!

   Со стороны калитки кто-то зашебуршился. Чёрный встрепенулся, а я даже бровью не повела. Рвать листья-ветки-ягоды куда веселее, чем глядеть на очередного офицерика в предобморочном состоянии. Когда Чёрный меня по замку вёл, такого насмотрелась! И бледнели господа военные, и краснели, и лицом дёргались... Но никто дорогу не заступил. Правильно, всем жить хочется.

   В общем, раздирала я заросли, не обращая внимания на копошение, пока не услышала радостно-взволнованное: "Госпоша!"

   Бли-и-ин!

   Аглая растрёпанной курицей вывалилась на тропинку, столкнулась взглядом с Чёрным и, картинно схватившись за сердце, начала оседать - ну как взбитые сливки, на желе слишком долго пролежавшие.

   А-а-а... так вот, значит, как это в идеале делается!

   Чёрный с интересом леди, заметившей в супе муху, изучил даму в обмороке и снова невозмутимо вперился взглядом в пространство.

   Я повернулась к зарослям. И, спустя мгновение за спиной снова зашебуршились.

   - Госпоша! О, госпоша! Я... мы есть очень скушать!

   Я обернулась. Ага, тоже жить не могу без твоей Алоизы!

   Рассмотрев мою всклоченную, чумазую и в целом совершенно неопрятную физиономию, Аглая снова схватилась за сердце.

   - Госпоша! Где есть ваша одешда! О, святые угодники, вы ше есть совсем голая!

   Тоже мне - повод для обморока. Я потянула ворот. Нормальная сорочка! Эта клушка её ещё ночью не видела, когда я из реки вылезала.

   - Госпоша! - засуетилась Аглая. - Вы есть идти со мной! Идти! Вас есть нужно искупаться и переодеться! Вы есть... это... Госпоша!

   Вот так кудахтать она может до посинения. Я отшвырнула очередную гроздь и протянула "курице" руку.

   - Пошли уже.

   Аглая, поглядывая в сторону Чёрного, торопливо схватилась за меня и, принявшись что-то лопотать про злобных духов, крадущих девственниц и делающих с ними страшные вещи, потащила меня к калитке.

   Злобный дух с невозмутимостью стенки потащился следом.

   ***

   - Госпоша не быть долшная так делать! Госпоша надо лечь и спать!

   Я плеснула в кубок ещё вина и мрачно уставилась на Аглаю.

   Чёрта с два я лягу!

   - Так, говоришь, "салвадо", по-вашему - спаситель?

   - О, да! - воодушевилась дама. - Принц Эдвард есть так добр! Если бы не он...

   Я залпом осушила кубок. "Принц Эдвард"! Где-то я это уже слышала. Добр, мудр, велик...

   Я пододвинула себе кувшин с вином, думая, а стоит ли наполнять кубок снова или пить так, с горла?

   - И есть такой красивый, - мечтательно протянула клушка. - Госпоша есть так везти...

   "Госпоша" поперхнулась.

   - И так есть заботлив, - вздохнула Аглая, расчёсывая мне волосы. - Он, наверное, есть очень волноваться о вашей безо... безо... спасении и есть давать вам своего лучшего солдата.

   "Лучший солдат" невозмутимо пялился в окно.

   Я захохотала, дёрнулась и тут же взвыла от боли, когда костяной гребень запутался в волосах.

   - Безопасность? Да неужели! - истерический смех забивал горло, мешал говорить. - Сам-то он где, этот красавчик? Это я волнуюсь! А он? Празднует!

   Я смеялась, а Аглая хлопотала рядом с какими-то ароматическим солями, водой и пресловутым гребнем. Закончилось всё, когда я опрокинула кувшин - к счастью не на новую сорочку - и отправила клушку за вином.

   И сразу настала блаженная тишина. Чёрный смотрел в окно, я цедила последний кубок. И скрип двери совершенно не вписывался в эту идиллию.

   - Аглая, поставь вино и иди, - буркнула я, расплывшись в кресле и чувствуя себя выброшенной на берег медузой.

   - Катрин, - вздохнул Эдвард, неожиданно возникая в поле зрения. - Тебе уже хватит. Пойдём, я помогу тебе лечь.

   - А-а-а, - в упор глядя на него, протянула я. - Яви-и-ился! Ну как? Хорошо повеселился?

   Эдвард снова терпеливо вздохнул и сделал попытку вытащить меня из кресла. А я от души влепила ему пощёчину. И, смотря в потемневшие от изумления глаза, закричала:

   - Где ты был, а?! Оставил меня с этим... этим... этой стенкой?! А сам развлекался, да?! Развлекался?! Ты хоть представляешь, как я волновалась! А если бы тебя убили! Спаситель, ты посмотри! Добренький! Думаешь, состроил милосердного идиота - и всё, тебя теперь все полюбят? Не боишься удара в спину?! Ты что, не понима...

   На этой яркой ноте мне закрыли рот рукой, всё-таки выдернули из объятий кресла и потащили к кровати. Я вырывалась, махала руками, ногами, вопила. Где-то на заднем плане слышалось кудахтанье Аглаи, гулкий невозмутимый голос Чёрного и вдруг р-р-раз... Всё стихло.

   - Я сделаю всё, чтобы ты была в безопасности, Катрин, моя леди. Даже если ты будешь против, - выдохнул Эд мне в лицо. Эд, почему-то уже без рубашки. Эд...вард...

   Кажется, я прошептала это, пытаясь в уплывающем сознании удержать его усталое лицо...

   Всё-таки не стоило, наверное, столько пить. Не помню, кто первый начал: я ли потянулась к его губам или он? А главное, зачем? Скорее всего, я. Помню, он ещё шептал что-то вроде:

   - Ты даже не представляешь, как нужна мне...

   Ну, и так далее.

   Это было так... волшебно, что ли? Так... волнующе? Дикое желание стать одним целом, слиться, не отпускать никогда... никогда... никогда...

   Пока этот чудик не оторвался с всхлипом:

   - Катрин, нет. Хватит.

   Я тупо уставилась ему в глаза. То есть... он всё это не чувствует... и... ему... не... ему не понравилось?!

   Эдвард слабо улыбнулся и нежно провёл пальцем по моим губам.

   - Не так. Не сейчас, Катрин. Ты сама пожалеешь. Спи. Спи, котёнок.

   Какой я тебе... ко...тё...нок...

   ***

   Вставать безумно не хотелось. И, если бы не солнце, бьющее прямо в глаза, я бы всё-таки уткнулась носом в подушку и продолжила себе блаженно посапывать. Но яркий свет мешал - надо идти и задёргивать шторы.

   Жмурясь, я попыталась сесть. Наверное, слишком резко - голова взорвалась болью. Йо-о-о, сколько же я вчера выпила. И по какому поводу?

   Сознание помахало оттопыренным средним пальцем и работать отказалось. Мда... Наверное, что-то с девчонками отмечали...

   Я потёрла глаза - до боли, до красных кругов - пару раз моргнула и нацелилась всё-таки закрыть окно... когда взгляд зацепился за золотистые локоны колечками... обнажённую грудь... руку рядом с моим бедром...

   Эдвард! Пришлось прикусить губу, когда все, наконец, встало на свои места. Пила я вчера во славу этого идиота, штор на окнах нет и быть не может, зато есть занавеси балдахина и где-то тут должна быть такая кисточка, чтобы её дёрнуть и... в прошлый раз вся конструкция чуть не свалилась мне на голову, а Аглая долго кудахтала, причитая и выпутывая меня из занавесок.

   Так... кувшин вина я вылакала, потом явился этот... чтоб его, спаситель. И мы... я...

   Я задумчиво провела пальцем по губам, пережидая очередную порцию головной боли. Страшная вещь - похмелье...

   "Ты сама пожалеешь".

   Я стиснула зубы. Бли-и-ин, какого чёрта я вчера вообще... что на меня нашло?!

   "...котёнок".

   Котёнок? Я медленно повернулась к спящему юноше. Котёнок?! Он меня вчера в таком состоянии видел... Он меня вчера до такого состояния довёл! А сейчас - спит?!

   Первый удар подушкой пришёлся по груди. Эд вскинулся, но второго удара - меткого, по голове - не избежал.

   - Катрин?

   - Спи-и-ишь? - протянула я по-русски. - А вот фиг тебе!

   - Катрин, да что с тобой? - хриплым от сна голосом произнёс Эд, схватившись за свою подушку и выставляя её перед собой, как щит. - Что на тебя нашло?

   Сейчас я тебе скажу, что на меня нашло! Сейчас я тебе всё...

   - Ты меня вчера.., - стоп. Нельзя жаловаться на поцелуй. Это же я вчера... И вообще - забыли! - Ты меня вчера волноваться заставил! Вот!

   - Катрин, ты можешь перестать говорить на этом странном языке? - попросил Эд, выглядывая из-за подушки. - Я его не понимаю.