Алчность и слава Уолл-Стрит - Стюарт Джеймс

Ливайн настоятельно потребовал от Уилкиса, чтобы тот более усердно собирал информацию о текущей ситуации в Lazard, но дал понять, что не собирается выводить его из игры – во всяком случае, пока. «Мне нужен кто-то, кто помогал бы сохранять внешнюю безукоризненность моих сделок», – сказал Ливайн, объясняя, какую роль он отводит Уилкису. «Твоя память порой меня пугает», – продолжал он. Память Уилкиса была почти фотографической. «Мне остается надеяться, что счастье мне не изменит и ты не пойдешь против меня. Ты знаешь обо мне больше, чем я сам».

Уилкис находил утешение в том, что его жизнь со всеми ее взлетами и падениями была теперь каким-то едва ли не мистическим образом связана с жизнью Ливайна. Ливайн признался, что игра представляет собой одну из немногих вещей, имеющих для него значение. Он сказал, что она является «святейшим атрибутом» его существования.

Уилкис вернулся в Lazard, исполненный решимости оправдать надежды Ливайна.

Несмотря на все жалобы Ливайна, его положение в Lehman Brothers улучшалось, поскольку бум поглощений набирал силу и внутри фирмы постепенно разгорался конфликт. Когда более приземленные трейдеры, руководимые Льюисом Глаксменом, взяли верх в борьбе с более аристократичными инвестиционными банкирами во главе с Питером Дж. Питерсоном, другие инвестиционные банкиры покинули компанию, вследствие чего возрос авторитет Ливайна. Гличер, принявший его на работу, ушел в конце 1983 года в Morgan Stanley. Это произошло после того, как Гаксмен обошел его, поставив во главе отдела М&А Ричарда Бингема. Ливайн словчил и проник в отдел вслед за Бингемом. Он утверждал, что его способность собирать и анализировать внешние данные настолько высока, что ему просто необходимо быть рядом с начальником отдела, «чтобы докладывать о последних новостях».

Летом 1983 года Ливайну удалось отхватить хороший куш во время финансируемого Lehman поглощения компанией Clabir Corporation компании HMW Industries Inc., оборонного подрядчика и производителя оружия, известного своими высокоэффективными кассетными бомбами. Clabir была клиентом инвестиционного банкира Стива Уотерса из Lehman, который подключил Ливайна к сделке в качестве своего ассистента. Ливайн в свою очередь попросил Соколоу сделать анализ. К сравнительно низкобюджетной, примерно стомиллионной сделке вскоре подключились знаменитости с Уолл-стрит: Сигел представлял мишень, HMW; Рейч был назначен для участия в сделке со стороны Wachtell, так что он фактически работал с Ливайном; более же всего исход предложения о поглощении зависел от накопивших огромные позиции в HMW арбитражеров Боски и Роберта Фримена из Goldman, Sachs.

Ливайн, сверхдлинный телефонный шнур которого волочился за ним, когда он расхаживал по офису, вскоре предложил взять на себя общение с арбитражерами и сбор данных о намерениях Боски и Фримена. Уотерс, оценивший важность своевременного получения достоверной информации для осуществления сделок, дал добро. Иногда Ливайн что-то сообщал своему визави Сигелу, и в течение часа его телефон разрывался от звонков Боски и Фримена, которые уже знали, что он только что говорил с Сигелом. Другие инвесторы, разумеется, не были в это посвящены, но никто из них особо и не задумывался о том, нарушаются ли при этом законы о ценных бумагах.

Демонстрируя новую роль арбитражеров на рынке слияний и поглощений, Боски и Фримен сыграли в драме HMW решающую роль. Изначально HMW сопротивлялась тендерному предложению от Clabir, но Уотерс полагал, что сможет добиться дружественной сделки по приемлемой цене. Однако Боски и Фримен накопили у себя столь крупный пакет акций HMW, что мнение компании мало что значило. Разумеется, именно Сигел, пустив в ход свои связи с арбитражерами, убедил Боски и Фримена работать вместе и, используя их большие объединенные доли, выступать за высокую цену сделки. Он убедил их предъявить форму 13-D, призванную подтвердить, что они действуют как группа.

Таким образом, многое зависело от того, по какой цене будут продавать акции Боски и Фримен. Уотерс и Ливайн посетили Фримена в его кабинете в Goldman, Sachs и без обиняков спросили: «Что мы должны сделать, чтобы ты продал свой пакет?»

Clabir, очевидно, была готова повысить цену тендерного предложения, и чем выше оказалась бы окончательная цена, тем больше было бы вознаграждение Lehman. Председатель совета директоров Clabir Генри Кларк жил в Гринвиче, штат Коннектикут. В один воскресный вечер Ливайн предложил Уотерсу съездить с ним к Кларку домой. Ливайн подъехал к тротуару у дома Уотерса на сверкающем «БМВ» последней модели. Увидев автомобиль, Уотерс был поражен. Он прикинул, что машина стоит порядка 50 000 долларов – намного больше, чем любой автомобиль, который когда-либо у него был. «Это подарок моей жене», – сказал ему Ливайн.

На встрече Кларк показал себя упрямым, нарочито равнодушным к сложным финансовым проектам, которые Уотерс собирался объяснять. Но Ливайн его сильно удивил. «Ну же, Генри, – сказал он. – Поднимай цену предложения. Если ты это сделаешь, я тебя поцелую».

Внезапно в глазах Кларка вспыхнул огонек. «Деннис, я изменю цену предложения, если ты не поцелуешь меня». И он действительно поднял цену.

Ливайн был упоен этой незначительной победой, и Уотерсу пришлось признать, что неортодоксальные подходы Ливайна иногда производят впечатление на клиентов. Но уступка, заработанная Ливайном, быстро утратила блеск, когда в борьбу за поглощение HMW вступил поощряемый Сигелом конгломерат Kohlberg Kravis Roberts. Кларк был вынужден поднимать цену несколько раз и в конечном счете предложил 47 долларов за акцию.

В конце концов Уотерс по указанию Липтона и Рейча позвонил Боски и Фримену и предложил им согласиться на такую цену акций и продать свой пакет. Как они и рассчитывали, перспектива потерять возможность продажи акций по столь выгодной цене привела HMW к согласию на слияние: не прошло и пяти минут, как Сигел позвонил Уотерсу и изъявил желание договориться о дружественной сделке.

Несмотря на то, что чисто внешне это выглядело как поражение, сделку сочли очередным триумфом Сигела. Его продуманная тактика в отношении арбитражеров и инспирированные им действия KKR вынудили Clabir неоднократно поднимать цену, что в конце концов привело к заключению сделки на уровне, более чем в три раза превысившем цену, по которой акции HMW торговались до тендерного предложения. По иронии судьбы, в чем позднее усмотрели знамение времени, единственным реально проигравшим в этой сделке был мнимый победитель. Clabir так и не смогла успешно справиться с поглощением своего нового приобретения и потеряла огромные деньги. HMW пришлось продать, а Кларка в итоге выгнали.

Ливайн рассматривал сделку с Clabir как личную победу, но его мнение разделяли не все. Уотерс не питал иллюзий относительно аналитических способностей Ливайна, хотя и признавал за ним некоторые сильные стороны. Сигела участие Ливайна в этой сделке впечатлило еще меньше. Ливайн стал звонить ему и выяснять свои шансы получить работу в Kidder, Peabody. Сигел встретился с ним, но проведенное собеседование лишь усугубило его неприязнь к Ливайну. Ливайн не получил предложения. Сигела, однако, заинтересовал Соколоу, и он предложил ему работу.

Соколоу обратился к Гличеру за советом. Он сказал, что у него есть предложения от Kidder, Peabody и Goldman, Sachs. Ihzsep рекомендовал ему принять предложение Goldman, но по причинам, которые он никогда не объяснял, Соколоу остался в Lehman и продолжал информировать Ливайна о своих сделках.

В ноябре участники сделки с Clabir собрались, дабы отметить ее завершение, на роскошный ужин в «21-клабе» – заведении, давно облюбованном инвестиционными банкирами и главными управляющими. Ужин давал Ливайну возможность улучшить свои пошатнувшиеся отношения с Рейчем, который, оставаясь в целом довольно дружелюбным, в конце 1982 года прекратил поставлять внутреннюю информацию.

Хотя Ливайн последовал совету Уилкиса и не полагался на Рейча, он по-прежнему был полон решимости иметь источник внутри Wachtell, Lipton. За ужином Ливайн решил разыграть карту Рейча – он подошел к столу, за которым тот сидел с коллегами из Wachtell, и выразил восхищение действиями старого друга. В своих похвалах он зашел так далеко, что сказал, что сделка не была бы заключена без новаторских идей Рейча. Рейч был явно польщен; позднее в тот вечер Ливайн отвел его в сторону и прошептал: «Мы должны снова объединиться». Вскоре эти двое регулярно встречались за ленчем.