Женщины французского капитана - Жаклин Санд

Но де Кормье не приходил в домик на окраине деревни глубокой ночью – а де Бриссон приходил.

Сезар с досадой подумал, что зря вчера отдал записку Трюшону: теперь, чтобы сличить почерк на ней с почерком капитана де Кормье, нужно не только отыскать исписанный им листок, но и журналиста со злополучным клочком бумаги в кармане. Кто же знал…

Виконт подумал-подумал и все-таки вздохнул – очень тяжко.

– Значит, Кристель, твой хозяин был хорошим человеком? – спросил он.

– Да, сударь. Той ночью его бес попутал. А так он был хорошим. Мне его жалко.

– Мне тоже, – пробормотал Сезар. – Как он разбирался в своей непростой жизни – ума не приложу. А, впрочем, зачем ему было разбираться, он ею жил. Вставай, Кристель. Обещаю, что тебе никто не причинит вреда.

Следовало немедленно доложиться полковнику.

Глава 17

Лагерь

Де Дюкетт выслушал сжатый доклад Сезара с лицом, полным скорби, кислой, как немецкая капуста.

– Значит, де Бриссон?

– Не уверен до конца, но весьма на то похоже, – про капитана де Кормье виконт пока говорить не стал – доказательств не было никаких, к тому же это неминуемо потянуло бы за собою признание Инесс, чего Сезар все еще надеялся избежать. – Он точно приходил к капитану де Эмону в ту ночь. Служанку я приберегу, Кристель может дать показания перед трибуналом.

– Хоть выяснили, кто его по голове огрел, – буркнул де Дюкетт, – и то хлеб. Простите меня, мальчик мой, что ворчу. Сегодня узнал, что маршал действительно очень болен, а я до последнего надеялся, что это не так. Сражению быть… Сент-Арно торопится. Но я огорчен, огорчен весьма.

Виконт сочувствовал больному маршалу, однако сейчас у Сезара имелись свои дела, и срочные.

– Сударь, могу я посмотреть бумаги…

– Нет, – сразу прервал его де Дюкетт. – Все бумаги собраны и отправлены в новый штаб в полевом лагере, и мы туда сейчас отправимся. Скажите своей служанке, чтоб собирала вещи, грузите их на мою телегу, она во дворе. И поедем, – полковник поднялся. – Там я откомандирую вас в двадцать седьмой линейный с сопроводительной запиской к капитану де Брезе – если не ошибаюсь, де Бриссон служит под его началом. Расспросите капитана, но пока осторожно, найдете лейтенанта и с ним поговорите. Я же доложусь маршалу по нашему делу, если он найдет для меня минутку. И постарайтесь получить с де Бриссона признание, коли негодяй это сотворил. Облегчите жизнь трибуналу.

Сезар лишь молча кивнул. Он не знал, хочет ли облегчать трибуналу жизнь, но в том, что лейтенант де Бриссон не уйдет безнаказанным, не сомневался. Только вот… не мог Задира Пьер вчера зарезать Флорана, никак не мог!

…Камердинера похоронили быстро – закопали под высохшей яблоней на отшибе, полковой священник скороговоркой прочитал молитву, захлопнул разбухшую Библию и ушел горбясь. Сезар постоял над свеженасыпанным холмиком, подумал. Затем пошел собираться.

Оказалось, однако, что вещи уже погружены, Мари – то есть Кристель – сидит на краю телеги, а денщик полковника, расторопный малый, оседлал Галахада.

Поехали быстро – время словно ускорилось, и нельзя было терять ни минуты. На дороге, что вилась от Евпатории к реке Альме, и вовсе пустили лошадей галопом. Было ветрено, но солнечно, ненастье завершилось, тучи откатывались за горизонт. Сезар чувствовал, как влажный прохладный ветер бьет ему в лицо и становится все теплее и теплее.

Море подуспокоилось, корабли сдвигались в сторону Севастополя; матросы, день и ночь с верхушек мачт высматривавшие неприятеля, не заметили до сих пор никаких признаков русского флота. Создавалось впечатление, будто враг растерян, а потому среди союзников царило то легкое и прекрасное настроение, что приходит, когда сопутствует удача. Болгария осталась позади, вместе с ней канула в прошлое эпидемия холеры, и хотя болезнь все еще вспыхивала иногда, уже не должно было случиться такого ужаса, как пару месяцев назад. И люди верили, что победят. Только вот болезнь маршала Сент-Арно могла спутать все планы.

Лагерь союзной армии был громаден; всего на крымском берегу сейчас находилось чуть больше шестидесяти тысяч человек, не считая обозных и тех, кто еще не сошел с кораблей и транспортов. Армия, получившая три дня отдыха, приводила себя в порядок перед походом на юг, к Севастополю. Все французы со своим имуществом уже были на суше, англичане заканчивали разгружать последние транспорты; до того шла выгрузка артиллерии как осадной, так и полевой, кавалерийских и артиллерийских лошадей, боеприпасов, складов одежды и обуви, съестного довольствия. Двадцать семь с половиной тысяч французов, столько же англичан и больше шести тысяч турок, также высадившихся с некоторым опозданием, – вот какая сила намеревалась противостоять русской армии, которая все никак не показывалась на горизонте.

Сезар знал от полковника и Тьерри, что русские войска сосредоточены около рек Альмы и Качи и, похоже, сильно разбросаны на всем расстоянии до Севастополя; разведка, проведенная союзниками еще раньше, докладывала о том, что бой на Альме вести вполне реально, и возможно взять высокий обрывистый берег. Никто не сомневался, что маршал Сент-Арно, который, в сущности, и командовал армией (лорд Раглан был куда как менее решителен), двинет людей именно туда. Солдаты радовались грядущей заварушке; пока полковник де Дюкетт и его сопровождающие ехали по лагерю, отовсюду доносились веселые голоса, звон оружия и песня о храбром Дюнуа.

В штабе царило такое столпотворение, что полковник, быстро настрочив записку капитану двадцать седьмого линейного де Брезе, услал Сезара побыстрее и велел возвращаться, как только что-либо выяснится. Виконт и сам торопился. Следовало найти де Бриссона как можно скорее.

Однако для начала пришлось искать двадцать седьмой линейный в море солдатских палаток, разместившихся, чудилось, на всей равнине до горизонта. Сезар ехал шагом, периодически останавливал Галахада и спрашивал; ему указывали дорогу. Наконец, замаячило полковое знамя с номером 27, и виконт поинтересовался у проходивших мимо, где бы ему найти капитана де Брезе. Снова указали.

Капитан отыскался за линией палаток – там сержанты, надирая глотки, гоняли пехотинцев туда-сюда. Солдаты упражнялись в стрельбе по целям. Виконт немного посмотрел, как вырываются дымки из дул превосходных нарезных ружей, которыми была вооружена сейчас вся французская пехота (что давало ей немалое преимущество перед противником), затем снова спросил капитана, и ему указали на высокого седовласого человека. Де Брезе сидел на ящике с пулями, курил и, прищурившись, наблюдал за тем, как идут учения.

Виконт спешился и, ведя Галахада под уздцы, приблизился к капитану. Тот повернулся, наметанным взглядом окинул Сезара, хмыкнул, видимо, признав новичка, и спросил, что надо. Виконт протянул записку полковника; де Брезе прочел и нахмурился.