Антипиранья - Петр Заспа

Владимир Иванович замолчал, словно заново переживая те события. Денис его не торопил, заметив, что у Беляева от собственного рассказа сбилось дыхание.

— Чувствовал, что видит она меня насквозь. Странное ощущение. Казалось, что если бы икона могла говорить, то рассказала бы обо мне все — кто я, кто мои родители и зачем я в этот мир пришел. Вышел из церквушки, будто пыльным мешком прибитый. А на следующий день началась война… Веришь?

— Не знаю. — Денис растерянно пожал плечами. — Я тоже о таком слышал, но не видел.

— Нет, я не стал после этого молиться и не выбросил партбилет! Но я осознал для себя одну очень важную мысль: мы ничего не знаем о мире, окружающем нас. Мы как тот муравей, который видит только свой муравейник и свою поляну и безапелляционно заявляет, что это и есть бесконечная Вселенная. Но ведь если за бугром есть еще один муравейник и мы о нем ничего не знаем, то это еще не значит, что его нет. И если мы будем его отрицать, то он от этого тоже не исчезнет. Да, Денис, задал ты мне задачку: верить или не верить? Поэтому ты даже не представляешь, как я обрадовался, когда ты вдруг опять объявился. Ты рассказывал мне удивительные вещи. Вот я и задумался: а не является это все тем муравейником, который за бугром? Я могу верить, а могу не верить, но ты вот он, сидишь передо мной и говоришь, что попал сюда из далекого будущего. Так почему я должен это отрицать? Только потому, что полтора килограмма серого вещества в черепной коробке под моей фуражкой не могут осознать этот факт?

— Владимир Иванович, так вы мне?..

— Как бы дико это ни звучало, потому что по должности своей я не имею права скатываться на всякие фантазии, но скажу тебе так. Я верю собственной интуиции, которая мне подсказывает, что ты не провокатор, не фантазер и не сумасшедший. Понимаешь, мне проще в такое поверить, чем другим. Моя работа подкидывает кое-какие факты на эту тему. К нам один немец перебежал, так он тоже сейчас о временных сдвигах нашим мудрецам рассказывает. С именитым ученым работал, даже дневники его принес. Только наши спецы утверждают, что все это бред сивой кобылы. А я вот теперь уверен, что надо бы того немца повнимательней послушать.

— Спасибо, Владимир Иванович! Я ведь понимаю, как вам непросто! Я сам не представляю, как бы повел себя, если бы ко мне кто-то пришел и заявил, что он из две тысячи семидесятого. Вы сбросили с меня огромный груз. Я все думал, как вам объяснить, как рассказать так, чтобы вы мне доверяли. А вы сами…

Беляев задумчиво смотрел в окно, долго молчал, затем спросил:

— Денис, как там, в будущем?

— Да как вам сказать… по-разному. То землетрясения, то наводнения! Цены скачут как сумасшедшие.

— А коммунизм построили?

— Коммунизм? — Денис закашлялся, будто у него запершило в горле. — Давайте я обо всем вам расскажу попозже. Боюсь, что вы еще не готовы. Владимир Иванович, у меня мало времени. Я ведь как мячик — то здесь, то там! А чтобы все это прекратить, мне и нужна ваша помощь. Без вас не справиться — я здесь чужой! А задача у меня не из легких: найти и уничтожить то, что я и сам не знаю. На все про все у меня осталось часов шестнадцать, в лучшем случае восемнадцать. Есть в Кенигсберге, на острове Кнайпхоф, некий генератор времени, который и швыряет меня туда-сюда на своей гиперболе. Мне необходимо к нему добраться и прекратить его работу. Вот такая у меня задача.

Владимир Иванович понимающе кивнул, вернулся за стол и развернул карту города.

— Догадываюсь, о чем ты говоришь, — объект «Рай»! Только он не на острове, а дальше по набережной. Уже за портом, ближе к морю.

— Нет-нет! — Денис улыбнулся и склонился над картой. — У меня информация точная — четыре старинных здания на острове! В каком-то из них генератор.

— Странно. — Беляев ткнул пальцем в карту. — Вот остров. Карта немецкая, очень точная. Эти твои четыре здания я видел издалека, потому что на остров не попасть. Туда ведут три моста, которые хорошо охраняются. Конечно, твоя уверенность сбивает меня с толку, но по моим данным выходит, что на острове немцы работают не над генератором времени. Они колдуют там над чем-то, что сродни психотропному оружию. А объект «Рай» вот здесь. На берегу стоит небольшая часовня. В ней наверняка расположен вход в катакомбы, раскинувшиеся под городом. Кенигсберг весь изрыт шахтами и тоннелями. В одном из них и находится твой генератор. Меня, Денис, только смущает один момент. Ты собрался его уничтожить?

— Под самый корень!

— Тут-то как раз наши интересы и расходятся. Хм… уничтожить, возможно, и мы бы уже давно могли. Воздух над городом наш, и бомб у нас в избытке — дело нехитрое. Только вот пойми. Это огромное научное наследие. Немецкие ученые добрались до секретов ядерного синтеза, создали ракетную технику, овладели основами генной инженерии. А ты говоришь, взять и уничтожить! Даже этот твой генератор! Я консультировался с нашими учеными. Сам толком не понял, но постараюсь объяснить. Согласно теории относительности Эйнштейна, деформация времени как физической величины возможна лишь при достижении световых скоростей. Или же при превышении скорости света. Что в нашем локальном мире Земли просто недостижимо в принципе. И если немцы добились этого, а ты сам тому доказательство, то, значит, они смогли нарушить законы физики. Ты представляешь, что это? Вижу, что нет, если предлагаешь взять и уничтожить.

— Я все понимаю, Владимир Иванович! Но как же быть мне? Этот генератор своей гиперболой меня доконает. Конца и края этому не будет. Как сказал мне один еврей, знающий в этом толк, на гребне гиперболы будет болтаться даже мое тело!

Денис удрученно замолчал. Такого оборота он не ожидал. Получалось, что и в своем времени, и в этом ему был уготован один удел: отдать себя в жертву на алтарь науки.

— А если я не буду его уничтожать, а всего лишь чуть-чуть сломаю? Так, чтобы вы потом могли легко разобраться в его работе? — несмело предложил он, заглядывая в глаза Беляеву. — Владимир Иванович, я только остановлю его и все. Мне бы что-то вроде часовой мины, чтобы я успел вернуться в свое время, а она потом взорвалась. Может, и этого не нужно. Вдруг после остановки генератора я автоматически вернусь в свое время. Главное, прекратить его работу!

— Ты думаешь, что это так просто? — усмехнулся Беляев. — Мы даже не знаем, где он находится. Ты уверен, что на острове. У меня другая информация. А на деле окажется, что он совсем и не там, и не там, а где-нибудь в замке Бальга. В Кенигсберге всякой чертовщины понатыкано на каждом углу. Городу семьсот лет, и все эти годы он был столицей магов, колдунов и ведьм. А твой генератор — это одна из главных тайн немцев. Ты думаешь, я не пробовал хотя бы издалека взглянуть на эту часовню? Охрана такая, что и уж не проползет! С берега не пробраться. Если только с моря, но я даже не знаю, как там обеспечивается безопасность. Я для себя решил так: наберусь терпения, дождусь, пока наши город возьмут, тогда и посмотрим. А пока нечего и соваться.

— Владимир Иванович! Да не нужна мне эта часовня. Вы про остров расскажите.

— Про Кнайпхоф? А что рассказывать? Небольшой остров, омывается двумя рукавами реки Прегель. Жилых домов уже нет. Три моста, охраняемых не хуже бункера Гитлера. Было пять, но два англичане разбомбили. Горожан теперь туда не пускают. Мне говорили, что видели через реку, как по острову ходили люди в желтых одеяниях, похожие на буддийских монахов. Иногда туда заезжают грузовики с закрытыми фургонами под охраной эсэсовцев. Но, что возят, не знаю. Пробраться на остров, думаю, тоже непросто. Даже если по воде, то схватят на берегу. Любой посторонний сразу вызовет подозрение. Мне рассказывали, что были любопытные даже среди немцев. Но их потом находили в реке растерзанными, будто собаки этих бедняг на части рвали. Взгляни на карту. — Беляев пододвинул Денису стул и разгладил свернутый рулон. — Ты не забывай, что еще нужно пробраться в город!

— Я об этом даже не думаю, потому что видел, что с вашей помощью, Владимир Иванович, это не проблема!

— Ты особо не радуйся. Южный проход уже закрыт. Когда мы с тобой там проходили, его прикрывала часть, что-то вроде народного ополчения. А сейчас, по моим данным, туда перебросили пятьсот сорок восьмую гренадерскую дивизию генерал-майора Эриха Зюдау. А эти не те! Нужно искать другой путь.

— Владимир Иванович, вы меня пугаете! Признаться, я очень на вас рассчитывал. Но если даже вы опустите руки, то мне останется только застрелиться.

— Не блажи. Взгляни сюда. Кенигсберг оцеплен так называемым фортовым поясом. По границе города тянутся пятнадцать основных фортов, соединенных между собой подземными переходами и дорогами. Расстояния между ними кое-где довольно большие, и перекрыть наглухо все лазейки немцам сложно. Я для себя одну такую тропинку приметил, через Закхаймские ворота. Держал в памяти на всякий случай. Смотри, на северо-востоке от города находится форт «Гребен», а следующий, «Лаут», расположен аж вот где. Расстояние приличное, километра полтора будет. В этом промежутке находятся обвалившиеся катакомбы, разрушенные дома с глубокими подвалами и обширная система тоннелей городской канализации. В Кенигсберг пробраться возможно, а вот на остров… — Беляев с сомнением покачал головой. — Все равно что играть в русскую рулетку с ТТ.