Тридцать девять и девять (СИ) - Джим Вестван

— А-а! — засмеялась Карина. — Ну все тогда, прыгни из окошка!

— Я серьезно.

— Дружочек мой! — переменившимся резким тоном оборвала его Карина. — Ты в зеркальце смотришь, страдалец?

Данил пожал плечами. Он не понял.

— Если кто-то там тебя бросил — радуйся, что отделался от дуры! Ты влюбился неудачно, придется влюбиться снова! — Карина направилась к двери.

— А… это может быть? — очень серьезно взглянул на нее Данил.

Она обернулась и выдохнула, раздувая щеки:

— Шуруй-ка отсюда, красавчик мой. Не смеши тетю этими анекдотами.

Уже выйдя на улицу, Давыдов подумал, что Карина на самом деле права! Он ведь даже не пробовал развлечься с кем-то другим, а на свете вовсе не одна малолетняя шлюха, таких много! Кажется, Леха говорил про какой-то вечерок? Что ж, Данил туда явится! В любом случае, теперь у него есть отсрочка до вечера.

Валерка наблюдал, как Даня готовится к очередному сборищу. По всему видно, что он собирается снять новую барышню: он оделся довольно солидно, застегнув даже верхнюю пуговицу на рубашке, и изрядно облился одеколоном.

Валерка немного успокоился и собрался удалиться в спальню. Данил уже шел к входной двери, как вдруг раздался междугородний телефонный звонок. Валерка обернулся, но Даня бросился к телефону так, словно аппарат падал с полки, и Данил хотел поймать его на лету.

— Алло! — крикнул он в сорванную трубку. — Сейчас… это тебя, — сказал Данил Валерке и быстро ушел из квартиры.

***

У Лагунова был Генка Левковский и еще три незнакомых девицы. Когда Давыдов сел за стол, компания уже изрядно поддала, не дожидаясь, пока явится Данил, для которого было оставлено местечко на диване рядом с самым великолепным экземпляром из этой симпатичной коллекции молоденьких подружек. Лешка выцепил их в городе сегодня днем, это была неслыханная удача, и Лагунов поверил в успех дела. Он сразу решил, кого подсадит к Давыдову. Ее звали Илона. Стройная фигурка, длинные каштановые волосы и огромные голубые глаза на бледном лице с нежной кожей.

Она была сейчас в короткой юбочке, и ее колено торчало над низким столиком прямо под носом сосредоточенного Давыдова.

Данил смотрел в тарелку. Все, он должен настроиться и переключиться на эту прекрасную девушку, сидящую к нему вплотную. Она не позвонит. И он больше не будет бросаться к телефону! Сейчас, сейчас он успокоится и увлечется этой благоухающей красавицей Илоной.

Генка взял бутылку и стал опускать горлышко над рюмкой Данила.

— Нет! Не надо, Гена! — замотал Давыдов головой. Он чувствовал, что пить ему нельзя, это будет уже конец. Стоит ему выпить хоть чуть-чуть, и тогда — все, сорвется последний болтик у него внутри, который еще каким-то чудом удерживает крышку люка, откуда пробивается какая-то страшная неизвестность, смертельная опасность! Он должен это прекратить… Надо придавить это в себе и задраить навеки. Он должен сопротивляться! Данил повернулся к Илоне, но ему не удалось сосредоточить бегающий взгляд на ее тонком красивом лице.

— Ты че, Дань, заболел? — спросил Генка, удивленный отказом Давыдова от спиртных напитков. — Печенку решил подлечить?

— Ну, не хочет — не надо! Нам больше будет. Скажите, девчонки? — пришел на помощь Лагунов. Он взглянул на Данила и понял, что тот безмерно ему благодарен.

Данил посмотрел на скрещенные ноги Илоны. Он должен к ней прикоснуться, начать ухаживать, но он что-то не может вспомнить, как именно это делается… А она совсем не так забрасывала ногу на ногу… Данил достал сигарету и закурил от поднесенной Лагуновым зажигалки.

Илона наклонилась и, улыбаясь, заглянула Данилу в лицо, держа сигарету в ухоженных бледных пальцах.

— Огоньку не найдется? — заигрывая, спросила она и стала прикуривать от его сигареты.

Лешка включил медленную музыку и вывел из-за стола свою подружку. Вот, правильно! Данил должен пригласить ее танцевать!

Положив сигарету в пепельницу, Давыдов взял Илону за руку, и они вышли на середину комнаты. Данилу становилось по-настоящему страшно. Его руки лежат на упругой, тонкой, живой талии, но в нем ничего не шевелится! Он говорил себе, что у Илоны хорошая кожа. Но его руки помнят, что такое хорошая кожа!.. Тогда он стал внушать себе, что у нее отличные духи. Но его ноздри отвергают этот искусственный запах! Илона — не какая-нибудь малолетка и знает толк в таких вещах, она очень умело себя ведет, она… «Не какая-нибудь малолетка…» Данил остановился и закрыл глаза.

— О чем ты думаешь? — спросила Илона, удивленная тщетностью всех своих попыток.

Данил уставился в пол:

— Мне домой пора.

— Домой? Мама будет ругать?! — язвительно спросила Илона.

Но Данил не услышал, что она ему сказала.

— Не знаю… извини! — он быстро ушел в коридор.

Илона направилась следом, желая получить объяснения, но у самого выхода из комнаты подскочивший Лагунов дернул ее за руку, отбросил на диван и вышел сам, закрыв за собой дверь.

Данил быстро обувался.

— Даня, ты…

— Пока, Леха! — он убежал за дверь не завязывая шнурков, как будто боялся услышать то, что собирается сказать Лешка.

Лагунов вернулся в комнату и взглянул на сидящего за столом Левковского, состроившего придурковатую мину и вертящего у виска пальцем. Лешка знал, что Гена никогда не чувствует напряженности обстановки, но не до такой же степени! Как можно не понимать, что концерт окончен и всем пора по домам? Но никто никуда не собирался, и Лешке придется терпеть. Он может только ускорить события, побыстрее споив Левковского и наговорив гадостей этим телкам, чтобы они обиделись и распрощались навсегда.

— Наливай, Геша! — Леша взял гитару и сел на кровать.

— О, Лагуна! — приободрился Левковский. — «Очи черные», на мой заказ!

Сделав вид, что ничего не услышал, Лагунов заиграл какую-то известную медленную мелодию.

***

Выскочив из подъезда, Данил остановился на крыльце, вливая в легкие огромные порции нагретого за день воздуха. Постояв немного, он медленно пошел вперед, к своему дому. Вот это да! Настоящий подарок судьбы! Эта малолетняя дрянь сделала из него импотента! Это же конец всему! Он больше не мужчина, он больше не человек!.. Как мог он такое допустить?

Неужели Данил считал, что хоть что-нибудь для нее значит? Но какое же это чудовище! Да она же врала, нагло, подло врала все это время! Наверное, она едва сдерживала свою ехидную улыбку, видя, как Данил ее жалеет. Какой же он легковерный баран! И как он раньше не догадался, что она ему просто отомстила. Низко, больно, жестоко отомстила за тот самый первый раз, когда он даже не был виноват! Она просто получила все, что так ее интересовало с самого начала. Да он же был