Сундук мертвеца - Макс Фрай

– Он что, поэтому приходил? Жаловаться в Тайный Сыск? На покушение?!

– Именно. Как примерный гражданин. Говорит, сперва посмеялся и забыл, но потом сообразил, что мне следует об этом знать. Потому что возможно другие люди нуждаются в защите. Он совершенно прав. От такого хорошего, крепкого проклятия Йарра далеко не каждый вот так запросто отмахнется.

– Так это все-таки оно? – подскочил я. – Не что-то похожее?

– У Хонны – да. По крайней мере, сам он совершенно уверен в своей способности их различать. У Шурфа, если он правильно описал с твоих слов нечто темное, отдаленно похожее на рыбу… – Джуффин адресовал мне вопросительный взгляд.

Я кивнул.

– Даже не то чтобы отдаленно. На рыбу и одновременно на жабу.

– Значит, скорее всего, тоже оно. Что случилось с остальными, мы по-прежнему точно не знаем. Но похоже, все это части одной большой истории.

– Какой-то нелепой безумной мести всем подряд, – подхватил я.

– Нелепой безумной мести, – задумчиво повторил Джуффин. – Да, можно сказать и так.

Куруш тем временем спланировал на ручку моего кресла и принялся изучать ужасающий леденец.

– Это для меня угощение? – наконец спросил буривух.

– Извини, – покаялся я. – Про угощение я сегодня забыл, но меня можно…

Слово «понять» и последующий пространный монолог, который должен был оправдать мою забывчивость, я произнести не успел. Куруш решительно клюнул леденец, одна из уродливых индюшачьих голов откололась и упала на пол. Буривух птица грозная, невзирая на высокий интеллект и пушистые перья. Не хотел бы я однажды чего-нибудь с ним не поделить.

– Положи это на стол, не видишь, мне неудобно клевать! – укоризненно сказал Куруш. – А с пола я есть не привык.

Я положил на письменный стол шефа черную леденцовую тушу, туда же отправилась подобранная с пола голова. Несколько минут мы с Джуффином зачарованно смотрели, как буривух расправляется с гостинцем магистра Хонны. Только щепки во все стороны летели. В смысле осколки леденца.

– Отличное угощение! – наконец одобрительно сказал Куруш. – Почему ты раньше никогда такое не покупал?

– Потому что в руки взять было страшно, – проворчал я. – К тому же он с Нумбанской ярмарки. В Ехо такое не продают.

– Ну так ты же теперь умеешь ходить Темным Путем, – дружным хором напомнили оба, Джуффин и буривух.

– Но если тебе действительно страшно брать это в руки, я, конечно, потерплю, – великодушно добавил Куруш. – Хотя решительно не понимаю, чего тут бояться. Леденец маленький. Ты большой.

– И правда, – согласился я. – Спасибо, что обратил мое внимание на разницу в размерах. В следующий раз мне будет гораздо легче подступиться к этому черному ужасу. А потом, глядишь, привыкну. Ну или тебе надоест.

Куруш отнесся к этому предположению скептически: нахохлился и взлетел обратно на шкаф. А Джуффин налил мне полную кружку камры, надо понимать, авансом за будущие подвиги.

– Ну хоть Хонна-то знает, кто автор? – спросил я его.

– Автор чего?

– Леденца, конечно… Тьфу ты, в смысле проклятия. Кто попытался его убить? Он же все-таки пророк, должен знать такие важные вещи.

– Кстати, ни один пророк знать о собственных делах совершенно не обязан. Более того, обычно и не знает, что совершенно не умаляет его профессиональных достоинств. Просто оно иначе работает. Пророчество занятие вдохновенное: увидел кого-то, и тебя осенило. А сам к себе в палатку случайно не зайдешь. Другое дело, чтобы выяснить, кто попытался тебя околдовать, пророком быть не надо, любой опытный маг это сходу определит. Но с проклятием Йарра такая беда: к тому времени, как спохватишься, ловить обычно уже некого. Подберешься к нему по невидимой нити, связывающей жертву и нападающего, а на том конце пустота. Виновник сам уже мертвец.

– Надо же! – удивился я. – Всегда думал, смерть разоблачению не помеха, а оно вон как. Так что, у нас по-прежнему ни одного подозреваемого? Вообще никаких идей? Ни у тебя, ни у Кофы? Не верю. Вы же всю эту публику знаете невесть сколько лет и прекрасно представляете, кто на что способен.

Джуффин посмотрел на меня таким характерным прозрачным взглядом, за которым обычно следует предложение прогуляться, благо погода хорошая. И, конечно, что-нибудь съесть. А занятых людей оставить в покое до лучших времен.

Я приготовился к тяжелой борьбе, но шеф неожиданно сказал:

– У меня есть подозреваемый. Практически идеальный. Все сходится: в списке первоочередных злейших врагов только меня не хватает; подозреваю, по сугубо техническим причинам, поди меня прокляни. И предварительная тренировка на более беззащитных, необходимая не столько для проверки метода, сколько для собственного удовольствия, его узнаваемый стиль. И о проклятии Йарра он совершенно точно знал; по моим сведениям, даже пытался убедить одного умирающего, который был в его власти, оказать ему такую последнюю услугу. Впрочем, безуспешно. Проклятие Йарра довольно сложный ритуал, которому надо специально учиться, а когда человек умирает, ему обычно не до учебы. Раньше надо было.

– Ну так… – начал было я, намереваясь, разумеется, спросить, с какого перепугу мы все тут сидим в мягких креслах вместо того чтобы куда-то бежать и кого-то ловить.

Джуффин покачал головой.

– Все бы хорошо, но мой идеальный подозреваемый умер задолго до того, как я его заподозрил. Что само по себе невелика беда, однако изрядно сбивает меня с толку. Умом понимаю, что надо выбросить эту версию из головы и думать дальше, но мое сердце уверено, что задача уже решена. И чутье твердит то же самое. Прежде они меня так не подводили. Что само по себе дополнительный аргумент в пользу их правоты. Которая, разумеется, невозможна.

– А кто он, этот твой идеальный подозреваемый? – спросил я. – Расскажи! В обмен на его имя могу поделиться своей дуростью: я нынче с утра пораньше заподозрил нового Шурфова секретаря, который как раз болтается между жизнью и смертью и видит нас во сне – ты же в курсе?..

– Магистр Клари Ваджура? – оживился Джуффин. – Да, о нем я тоже думал. Теоретически его нынешнее сновидение о возвращении в Ехо вполне можно перемежать короткими периодами бодрствования. К тому же он мог проклясть всех заранее, а потом с легким сердцем идти гулять – он же совсем недавно тут объявился.

– Вот именно, – мрачно подтвердил я.

На самом деле я выложил эту версию только затем, чтобы Джуффин разнес ее в пух и прах. А он, гад такой, похоже, готов согласиться.

– Но, во-первых, я не знаю, насколько текущее состояние магистра Клари вообще подходит для осуществления заклинания Йарра, – продолжил шеф. – Это зависит от множества факторов; коротко говоря, чем ближе он к могиле, тем выше шансы на успех. Поэтому без тщательного осмотра тела ничего нельзя сказать наверняка. А во-вторых, он не стал бы покушаться на своего нынешнего начальника. Дело даже не в обычном для всей этой старой гвардии Семилистника трепетном отношении к Орденской иерархии, хотя это тоже довольно важный фактор, а в том, что Клари умный и проницательный человек. Он не может не видеть, что новый Великий Магистр на пользу Ордену Семилистника. Одни только регулярные походы Орденской молодежи на Темную Сторону чего стоят. Прежде об освоении Истинной магии в таких масштабах мужчины Ордена даже мечтать не могли.

– А если он наложил заклятие заранее, просто по старой памяти, еще не зная, что Шурф стал Великим Магистром и приносит пользу? Вряд ли в его затерянную невесть где пещеру доставляют столичные газеты.

– Да, такой вариант возможен, – подумав, согласился Джуффин. – Хотя, надо сказать, Клари Ваджура единственный из Старших Магистров Семилистника не требовал в нарушение данного мне обещания отправить бывшего Безумного Рыбника в вечное изгнание. Он считал, что человек не может по всей строгости отвечать за поступки, совершенные в состоянии безумия; собственно, в законах Соединенного Королевства то же самое написано, а закон Магистр Клари свято чтил. И кстати, не знаю насчет Хонны, но Тимбути Марьяна он тоже пальцем не тронул бы. Клари Ваджура был в курсе той истории, сочувствовал магистру Тимбути и, насколько мне известно, даже пытался снять с него негласное обвинение в предательстве; впрочем, не преуспел: в те времена заступничество одного из Старших Магистров Ордена Семилистника могло помочь в суде, а в глазах общественного мнения – только навредить. Остальными нашими покойниками Клари Ваджура в ту пору не интересовался вовсе, даже не прикладывал усилий чтобы добиться их ссылки, хоть и был помешан на идее справедливости, как он себе ее представлял.

– Теоретически Клари Ваджура может быть безумен, – предположил я. – Вообще-то, мне так не показалось, а я довольно долго с ним говорил. Но кто его знает, вдруг он во сне нормальный, а наяву – полный конец обеда, не ведает, что творит? Я бы на его месте точно чокнулся.