Завтрак для чемпионов, или Прощай, черный понедельник - Курт Воннегут

В своем неуклонном стремлении «заземлить» книгу, предельно ее американизировать, Воннегут берет фламастер и рисует примитивные картинки, изображающие самые обычные вещи — курицу, часы на башне, горошину, электрический выключатель. Иного читателя это может удивить: ну кто не знает, как выглядит курица? Но примитивные картинки — самое что ни на есть американское явление. Огромную порцию повседневной информации американец получает в виде картинок: рекламные картинки смотрят на него с экрана телевизора, со страниц газет и журналов, с уличных вывесок. Я каждый день уже много лет подряд читаю столичную газету «Вашингтон пост» и почти в каждом номере обнаруживаю изображения говяжьей вырезки, куриной ножки и матраца. И при сем непременная подпись: это — вырезка, а это — матрац. Рисунки громадные — часто на целую газетную страницу. Почему бы и Воннегуту не нарисовать курицу или горошину? Удивляюсь только, почему он не нарисовал матрац… Тем самым для американского читателя была бы воссоздана совершенно привычная будничная атмосфера! Впрочем, и без изображения матраца автор в этом преуспел: перед читателем возникает детализированная панорама стандартной американской жизни семидесятых годов.

И вот здесь во всем блеске выступает удивительный сатирический дар Курта Воннегута: самые будничные ситуации предстают перед читателем как абсурдные, недопустимые, противоестественные. В этом главная ценность и достоинство его книги.

Гёте писал; «Наиболее оригинальные писатели новейшего времени оригинальны не потому, что преподносят нам что-то новое, а потому, что они умеют говорить о вещах так, как будто это никогда не было сказано раньше». Эта характеристика, по-моему, весьма точно определяет стиль и манеру письма Курта Воннегута.

Несколько примеров. Горы книг, докладов, исследований, статей написаны о «культе насилия» в США, усугубляемом повсеместным распространением огнестрельного оружия. Произносились тысячи пламенных речей, призывавших запретить свободную продажу оружия, но конгресс США под давлением «оружейных лоббистов» такого запрета не накладывает.

Воннегут, говоря о культе насилия, внешне невозмутим. Он рисует пистолет и поясняет: «Револьвером назывался инструмент („Боже мой, — вздыхает иной читатель, — да кто же не знает, что за инструмент револьвер!“), единственным предназначением которого (как ни в чем не бывало продолжает писатель) было делать дырки в человеческих существах».

Сказано предельно просто — будто для детей младшего возраста. Никакой выдумки. Тем не менее возникает ощущение дикой абсурдности повсеместного распространения инструментов, делающих дырки в человеческих существах. При такой абсурдной ситуации можно ли реалистически говорить о пресечении растущей преступности в Штатах?

Или возьмите абсурдную обстановку в «фантастическом» рассказе Килгора Траута: Гавайские острова перегорожены объявлениями «Вход запрещается»; местным жителям шагу некуда сделать — повсюду частная собственность сорока землевладельцев. «Тут, — сообщает автор, — федеральное правительство выступило с экстренной программой помощи. Оно выдало всем безземельным мужчинам, женщинам и детям огромные воздушные шары, наполненные гелием… При помощи этих шаров жители Гавайских островов могли по-прежнему жить у себя, не тычась ногами в чужие участки земли».

Абсурд? Конечно, но насколько реальный. Жителю континентальных штатов не надо плыть на Гавайи, чтобы обнаружить таблички «Вход воспрещен»: они стоят у него под носом.

Воннегут изобретает, казалось бы, реалистический выход из положения — шар, наполненный гелием… Но кто подумает, поймет, насколько абсурдна эта распространенная табличка «Вход запрещен», вызывающая у людей абсурдное желание — «повисеть в воздухе»!

Чистейшей фантазией могут показаться возникающие в книге образы людей, превратившихся в автомобили на колесах, фантазия? Но передо мной появляется серьезное лицо солидного врача, выступавшего по американскому телевидению. Он внушал зрителям, что они «слишком срослись с машинами», ездят на автомобилях туда, куда пешком дойти две минуты, вообще мало двигаются — и это вредно для здоровья. Доктор аргументированно рекомендовал не заменять ноги колесами во всех случаях жизни. Таким образом, в форме абсурда Воннегут поднимает весьма актуальную в США (и не только в США) тему чрезмерной автомобилизации.

А немыслимые, на первый взгляд, ноги Килгора Траута, покрывшиеся пластиковой пленкой после погружения в Сахарную речку? Очень правдоподобные ноги, если учесть, что в США необычайно загрязнены воды рек и озер. Около шести лет я прожил на берегах реки Потомак и ни разу в ней не купался. И никто в ней не купается: красавица река чересчур загрязнена.

Через всю книгу проходит сравнение людей с автоматами-роботами. Кульминации эта тема достигает, когда бизнесмен Двейн Гувер, потеряв рассудок, воображает, будто все на свете роботы, кроме него. Но на ту же животрепещущую тему при трезвом рассудке все громче и возмущеннее говорят тысячи и тысячи «синих воротничков» — промышленных пролетариев. Они протестуют против того, что их «приковали к конвейерам» — сделали их труд нудным и бессмысленным, что их заменяют машинами или превращают в машины. Такое недовольство, по свидетельству профсоюзных деятелей, получило распространение по всей стране. И вряд ли кого-нибудь на американских заводах удивило бы «абсурдное» выражение Воннегута «зарабатывающие машины».

Некоторые ситуации, описанные автором, могут показаться нашему читателю диковинными выдумками. Почему, например, научно-фантастические романы Траута выпускаются порнографическими издательствами и «иллюстрируются» непристойными фотографиями? Увы, и это факт американской жизни… Произведения самого Воннегута нередко печатались в журналах, напичканных обнаженными дивами. Помнится, его самое большое и интересное интервью напечатал журнал «Плейбой», специализирующийся на показе «норок нараспашку». В схожую ситуацию попал даже член Верховного суда США достопочтенный Уильям Дуглас. Один журнал заказал ему статью, судья написал и отправил ее в редакцию. Раскрыв журнал, читатели и почитатели уважаемого мыслителя-либерала ахнули: к статье Дугласа были подверстаны фотографии голых женщин.

Как видим, у каждого воннегутовского парадокса и абсурда есть вполне реальная подоплека. Коллекционируя и бичуя такие абсурды, автор как бы говорит: вот до каких нелепостей могут довести погоня за наживой, человеконенавистничество, мракобесие, расизм, захватнические войны. Критике милитаризма посвящены самые сердитые, бичующие страницы книги. Война и подготовка к кровопролитию для гуманиста Воннегута — верх абсурда. Войны, по его утверждению, могут затевать только роботы, нечеловеки. Автор беспощадно бичует все проявления милитаризма в жизни своей страны. Вот краткая характеристика военного обучения сына Двейна Гувера — Кролика: «Слушайте, Кролик Гувер восемь лет учился в военной школе спорту, разврату и фашизму». Короче не скажешь. И убийственней не скажешь.

Смех Воннегута порой кажется беспощадным в отношении цивилизации вообще — кажется, он разит всех и вся. Но чем глубже вникаешь в книгу, тем больше осознаешь, что этот смех продиктован неподдельной любовью к людям, искренней заботой о Судьбах человечества. С глубокой тоской автор замечает: «Жили они (тысячи нью-йоркцев) в безобразных условиях, и от этого им приходилось делать всякие безобразия». С такой же щемящей тоской пишет он и об одиночестве своих героев. По сути дела, все они одиноки: и Двейн Гувер, и Килгор Траут, и безработный негритянский паренек Вейн Гублер, которого «все время перегоняли из клетки в клетку», и умирающая черная старуха Мэри Янг… Не сгущает ли Воннегут краски, говоря об одиночестве людей в капиталистическом обществе? Нет. Об усиливающейся разобщенности американцев, об их отчуждении от общества мне много говорили заокеанские ученые, обозреватели, политики во время недавних поездок в США.

Как-то в своем доме Воннегут вывесил деревянную табличку с девизом: «Ты должен быть добрым, черт побери» Подразумевается: быть добрым к человечеству — значит быть беспощадным к бесчеловечности. И Курт Воннегут, этот удивительный, сложный, как сама Америка, писатель, верен своему девизу в «Завтраке для чемпионов».

С. Вишневский

Примечания

1

Здесь: выдумка (франц.).

2

Игра ума (франц.).

3

Возможно, этот рисунок сделан не рукой автора. В оригинальном издании книги К. Воннегута норка изображена менее симпатичным образом:

(Прим. автора fb2)

4

В русском переводе, очевидно из соображений цензуры, этот рисунок был пропущен. (Прим. автора fb2)