Ангел с железными крыльями - Виктор Тюрин

Махрицкий посмотрел на поручика, потом перевел взгляд на меня.

— Иван Васильевич, сказал мне, что вы поручик в отставке.

Я достал из кармана документы, после чего протянул их капитану. Тот несколько минут внимательно их просматривал, потом поднял глаза на меня.

— Когда вышли из госпиталя?

— 14 марта этого года.

— У вас указана полная потеря памяти, но при этом вы явно не похожи на слюнявого идиота. Странно, не правда ли?

— Согласен. Несколько странно.

— Даже не знаю, что и сказать, — он какое‑то время крутил мои документы, а потом сказал. — При всех ваших достоинствах у вас нет опыта. Отрицать не будете?

— Нет. Но думаю, что для солдата опыт дело наживное.

— Вы правильно меня поняли, Сергей Александрович. Сейчас идите в штаб и подайте прошение. При этом не забудьте там сказать, что заручились моим согласием. Ерошин! — на пороге двери возник ефрейтор. — Отведи нового охотника в канцелярию. Подождешь его там, а потом поставишь на довольствие!

— Слушаюсь, ваше высокоблагородие!

— Сергей Александрович, идите с ним.

Я поднялся.

— Слушаюсь, господин капитан!

В ответ на мое уставное обращение Махрицкий только укоризненно покачал головой. Стоило нам с ефрейтором выйти, как тот стрельнул по мне быстрым взглядом и осторожно спросил: — Не пойму, как к вам обращаться?

— По имени. Сергей.

— Так‑то оно так, но вы вроде бы….

Я посмотрел на него: — Тебе какая разница?

— Как скажете. Здорово вы приложили Саенко! Раз — и он как рак стал! Красный и глаза навыкате!

Я промолчал. Ефрейтор поняв, что новичок не имеет желания говорить, замолчал. Сначала я оформил в штабе документы, потом Ерошин привел меня в барак, где мне предстояло жить. Запах пота и несвежего белья перебивал крепкий запах солдатской махорки, зато не в пример солдатам на передовой, здесь было тепло и сухо, благодаря трем железным печкам.

— Парни! — сразу с порога крикнул Ерошин. — Я к вам новичка привел!

Жизнерадостные и все как на подбор, здоровые и плечистые охотники, до этого занятые своими делами, сразу поднялись со своих мест и окружили меня. За пять минут мне довелось узнать о себе много нового.

— Ну и бычара! Вон плечи какие! Поле вспашет и не вспотеет! На нем не одну оглоблю сломаешь!

— Может, потом поговорим, парни?! Ночь плохо спал, отдохнуть хочу!

Вперед вышел крупный, мускулистый парень. Чернявый, с шалыми глазами. Вылитый цыган.

— Не торопись! Место еще заслужить надо!

— Как?

— Мимо меня пройдешь, значит, заслужил! — по его лицу скользнула уверенная ухмылка.

Охотники вокруг меня сразу подалась в стороны, расчищая место для схватки. Я оглянулся на ефрейтора. Тот пожал плечами, дескать, тебе решать. Цыган перехватил мой взгляд, но понял по — своему: — Никак забоялся?! Не бойся, сильно забижать не буду! Скажите, парни, я ведь добрый?!

Охотники весело рассмеялись, с удовольствием глядя, как этот забавник ломает комедию.

— Люблю, когда кругом одни добрые дядьки, — решив подыграть им, я скорчил глупую рожу. — Так, где моя койка?

Под новый взрыв смеха, я шагнул к цыгану. Тот попытался сделать подсечку, но я ушел в сторону, одновременно ткнув весельчака в нервный узел. Заводила взвыл от дикой боли. Шок скрутил его тело, на глазах выступили слезы боли, но он все же сумел устоять на дрожащих ногах. Смех мгновенно оборвался. Лица у охотников посуровели. Они так и не поняли, что произошло, поэтому смотрели на меня, кто настороженно, кто с опаской.

— Парни, вы меня просто не поняли! Я очень добрый и ласковый! Мухи не обижу!

— Ага! Мы твою доброту только что видели! — криво усмехнулся один из охотников. — Мишка Цыган один против трех выходил победителем, а ты его в раз скрутил!

— Так я это с испугу!

— Ага! С испугу! Ударил так, словно лошадь копытом лягнула!

Кое‑кто засмеялся вслед этим словам, но даже этот смех прозвучал невесело. Видно "цыган" был душой и заводилой их компании, а пришел чужак и одним ударом побил их непобедимого бойца. Неправильно и как‑то даже обидно. Двое парней подхватив под руки Цыгана, отвели его к койке, а затем осторожно посадили. Остальной народ, не глядя на меня, стал медленно расходиться по своим местам.

— Люди, так, где моя кровать?

— Вона. Тот, — и один из охотников небрежно ткнул пальцем в рядом стоящий с его топчаном деревянный лежак.

Улегшись на указанный мне топчан, на котором даже лежал матрац, я укрылся своим пальто и, несмотря на суматошно — дерганый день, почти сразу уснул. Растолкал меня кто‑то из охотников. Я даже толком не успел разглядеть человека, как он уже повернулся ко мне спиной и пошел к двери. Уже с порога раздался его голос: — Копыто, тебя капитан к себе кличет!

Сел на топчане. Растер руками лицо.

"Уже и прозвище придумали. Шустрые ребята!"

Махрицкий стоял у входа в свою избу, набросив на плечи шинель, и курил папиросу.

Подойдя к нему, я встал по стойке "смирно".

— Ваше высокоблагородие, явился по вашему приказанию!

— Бросьте, Сергей Александрович! — поморщился тот. — Даже мои охотники и то передо мной не тянутся! Я зачем вас позвал! У меня к вам серьезный разговор есть.

— Слушаю вас внимательно, Дмитрий Иванович.

— Поступили сведения, что завтра утром немцы наступать будут. Впрочем, мы об этом еще несколько дней тому назад узнали, но именно сегодня получено окончательное подтверждение. Наши генералы решили дать ему пойти в наступление, затем контратаковать и на его плечах ворваться в окопы, а в случае успеха…. Впрочем, не об этом речь. Получены сведения, что в тылу у германцев стоят, не разгружаясь, несколько эшелонов. Один из них особенно важен. Там находится аэростат наблюдения и самолеты — разведчики. Понимаете, о чем говорю?

— Если немцы разовьют наступление, то эшелоны поедут дальше, если нет, то начнут строить долговременные укрепления, а также и аэродром.

— Авиаразведка германцев будет у нас как кость в горле. Это понимают все. Именно поэтому командование дало разрешение на формирование особой команды из моих охотников. Восемь- десять человек. Возглавит группу отряд поручик Мелентьев. Это он предложил вас включить в группу, хотя я был решительно против вашего участия. Вы совершенно не готовы к походу в тыл противника. Надеюсь, причины вам перечислять не нужно?

— Нет.

— К моему великому сожалению, он не оставил мне выбора. Идете вы — идет он.

— Странно все это, — при моих словах командир охотников с нескрываемым удивлением посмотрел на меня. — Поясню. До сего дня как‑то не замечал особой расположенности ко мне со стороны поручика. Это раз. Второе. Мелентьев, вроде как командир третьей роты. Почему он идет во главе группы охотников, если задание дано вашей команде?

— Да будет вам известно, что у нас на отряд охотников всего два офицера. Я и подпоручик Буланов, который сейчас находиться в госпитале. Разрыв случайного снаряда и три осколка в плече и руке. Попросился я у начальства самому пойти — не отпустили, а вместо этого дали прапорщика Пашутина. Говорят, ставьте его во главе. Опытный, ходил в тыл германца, знает немецкий язык. А что мне с этого? Я его позавчера впервые в жизни увидел. Как я могу доверить ему своих людей? Нет. Так и сказал. А тут Мелентьев. Ну, его‑то я хоть знаю, да и парни с ним охотно пойдут. Вы спросите: почему так получается? Да все потому, что согласие на отправку группы я могу получить лишь в том случае, если найду офицера на это задание.

— Вы меня совсем запутали, Дмитрий Иванович. Этот самый Пашутин — военный разведчик?

— Мне что докладывали?! Просто, когда стал вопрос об эшелоне с самолетами, его прислали для усиления группы. Из разговора с ним выяснил, что он не кадровый военный. В свое время преподавал на кафедре в университете немецкий язык. Знает несколько немецких диалектов. Дважды, еще до войны, был в Германии. Когда началась война, без вести пропала его семья. Жена и двое детей. После чего он пошел на фронт вольноопределяющимся. Недавно присвоили звание прапорщика.

— И что, кроме этого прапорщика во всей дивизии не нашлось офицеров — разведчиков?

— Почему нет? Есть. При штабе полка. Допрашивают пленных, разбирают документы и карты, то есть работают с тем, что мои парни из немецкого тыла притащат.

— Погодите. Вы хотите сказать, что никто кроме вас в тыл к немцу не ходит? — я задал вопрос и тут же понял, что сказал лишнее, так как на лице капитана все больше разливалось выражение недоумения.

— Сергей Александрович, вы, что с луны свалились?! У нас понимание подвига со времен разгрома тевтонов на Чудском озере новгородцами никак не может поменяться! В понимании русского офицера воевать нужно благородно, по — джентльменски. Ударить в спину врагу — это позор! Э! Да что тут говорить! За последние полгода я подал две подробные докладные записки о создании особых отрядов в тылу врага! И что? Даже ответа не получил! Только вот теперь обо мне вспомнили, когда подперло под самое горло!