Магия Отшельничьего острова - Лиланд Модезитт

— Ты либо очень доверчив, либо весьма уверен в себе, — улыбнулся Дитр.

— Миртен ловок по части ножей, — заметил я.

— А ты, как мне кажется, неплохо владеешь посохом. И, в отличие от предыдущего владельца этого меча, мне вовсе не хочется испытывать твое умение.

Легко подхватив меч за рукоять, он сделал несколько быстрых взмахов и вернул его на место. Движения торговца были ловкими и умелыми. Как мне представлялось с самого начала, он являлся таким человеком, каким и выглядел.

— Ну как? — спросил Миртен.

— Ничего особенного... ни в каком смысле. Клинок не гармонизирован, не запятнан чарами... Простое и практичное оружие, — Дитр пожал плечами. — Обычная цена такому мечу — золотой, но это продажная. Покупная составит пару серебреников. Однако, разобравшись по-тихому с этим малым, вы избавили нас — а я член Совета западной окраины — от лишних хлопот. Так что, пожалуй, свой золотой вы заслужили. Устроит?

— Вполне, — согласился Миртен, решив не торговаться. Его внимание привлек шкаф с пистолетами.

— Интересуешься? — Дитр взял меч и задвинул на место смотровую полку. — По мне, так огнестрельное оружие хорошо разве что для охоты, а от пистолетов и вовсе мало толку. Но коли любопытствуешь, посмотри. Я пока положу на место свою покупку.

Мои брови поползли вверх: ни один торговец в здравом уме не оставил бы незнакомых покупателей без присмотра возле шкафа с оружием. По всему выходило, что этот малый был каким-то образом защищен. Но каким именно, мне обнаружить не удавалось.

Удалившись в глубь лавки, седовласый торговец положил меч на узкий прилавок под полкой с набором инструментов и вернулся к шкафу, возле которого отирался Миртен.

Впрочем, я отмечал все эти перемещения лишь постольку-поскольку, полностью сосредоточившись на попытках прочувствовать внутреннюю структуру этого помещения. По-видимому, оно представляло собой своего рода островок потаенной гармонии в городе, почти полностью погруженном в хаос.

Присутствия магии не ощущалось, однако я чувствовал, что хотя лавка Дитра была открыта и выглядела совершенно незащищенной, никто не сможет покинуть ее без разрешения хозяина. Солидно сработанные шкафы казались столь же прочными, способными надежно противостоять воздействию хаоса. Во всяком случае, случайному.

— ...три золотых? — донесся до меня голос Миртена.

— Маловато.

Мне по большому счету не было дела до их торга, лишь бы получить свои пять серебреников. Клинок для Кристал я купил, поддавшись порыву, а теперь понимал, что эти деньги были бы совсем не лишними. Однако Кристал нуждалась в хорошем мече. Тамра, ясное дело, моего поступка не одобрила, но трудно ожидать, чтобы какой-либо мой поступок мог сподобиться ее одобрения.

— Так и быть, три с половиной, — согласился Миртен и полез за спрятанными в поясе в потайных карманах монетами. — Давай так: я сразу отдам Леррису пять причитающихся ему серебреников и два с половиной золотых тебе?

— Как находишь удобным, — отозвался Дитр без намека на одобрение или недовольство. Но пистолет из шкафа не вынул.

Миртен вручил мне пять серебреников, и я спрятал их в поясной кошель. Еще пять и два золотых он отдал Дитру, который проверил чистоту металла с помощью магии.

— Опасаешься хаос-подделки? — спросил я.

— На глаз ее не обнаружишь....

Видимо, удовлетворившись результатами проверки, Дитр кивнул, ссыпал монеты в железный ящик, привинченный к прилавку, и вернулся к нам:

— Что-нибудь еще нужно?

— Не здесь, — ответил я.

Миртен лишь пожал плечами.

— Коли так, желаю удачи... Особенно тебе, паренек. Слишком многие, даже среди молодежи, настроены против Черных посохов. Вас всегда было слишком мало, чтобы развеять недобрые слухи. Всего доброго, — и он отвернулся к прилавку.

Мы с Миртеном переглянулись и вышли.

— Слушай, Подпружная улица будет следующая впереди? — спросил я уже снаружи.

— Ежели карта в гостинице не врала, то так и есть. Счастливо, Леррис.

Миртен повернулся и зашагал в обратном направлении. Я же — в направлении Подпружной улицы. Мостовая между тем становилась все уже, и мне начинало казаться, будто верхние этажи зданий нависают над моей головой.

На камни мостовой внезапно упала тень. Я вздрогнул, однако тень исчезла так же быстро, как и появилось. Просто солнце на миг спряталось за тучкой.

До самого перекрестка мне не повстречалось ни одного человека, кроме нищего мальчонки, спрятавшегося при моем появлении за кучу мусора. Следующей — в полном соответствии с гостиничной картой — оказалась искомая Подпружная улица.

Она повела меня налево и вверх по склону. Он не был крутым, но мне все равно приходилось внимательно смотреть под ноги, поскольку многие плиты из красного песчаника раскололись, растрескались или сдвинулись с места. Подпружную явно мостили позже, с использованием более дешевого материала. Проулок, из которого я свернул, пусть узкий и запущенный, устилали старые, но прочные и лучше подогнанные гранитные плиты.

Одолев подъем приблизительно в сотню родов, я увидел выцветшую, облупившуюся вывеску с примитивными изображениями лошади, уздечки, седла и чего-то совсем уж непонятного (по моим догадкам — копны сена). Над этими художествами красовалась надпись:

«КОНЮШНЯ ФЕЛШАРА. ЛОШАДИ И СБРУЯ ВНАЕМ».

Серая дощатая дверь была открыта.

Глубоко вздохнув, я прошел узким коридором. Пол этого коридора представлял собой утоптанную смесь глины, конского навоза и еще неведомо какой дряни. Во внутреннем дворе находился загон без крыши, посреди которого была привязана лошадь с глубокой седловиной. А в дальнем конце — лошадка поменьше, а точнее сказать, — крупный лохматый пони.

Бородатый мужчина в выцветшей серой одежде попытался огреть пони кнутом и сам, в свою очередь, едва увернулся от удара задних копыт.

— А чтоб те в Хаморе сгинуть!

Пони ответил сердитым ржанием.

Я ощутил исходившую от конюха волну ненависти.

— Эй! Ты, что ли, будешь Фелшар?

— Ты, гаденыш лохматый, еще у меня получишь!.. — проворчал бородач, явно адресуя свои слова пони, и повернулся ко мне, изобразив на лице улыбку. Хотя внутренне он продолжал кипеть от злобы. — Фелшар в отлучке, скоро вернется. Меня Керкласом кличут. Чем могу служить? — голос его казался скользким, вроде масла в той бутыли, что стояла рядом со сложенными у коновязи седлами.

— Откуда мне знать, что ты можешь, чего не можешь? — откликнулся я, пожав плечами. — Мне вообще-то не помешала бы лошадь

Слегка ухмыльнувшись, Керклас смерил меня взглядом, нахмурился, завидев мой посох, и буркнул: